...М. уезжала. Насовсем. Я узнала об этом ещё пару месяцев назад. Было ужасно трудно. Осознать неизменность её, казалось, взвешенного решения у меня не получалось, хоть убей. М. ехала (точнее летела) в Хьюстон. Последние несколько лет своё обращение к ней я частенько начинала фразой «Хьюстон, у нас проблемы»
И была для меня страница
Как лечебница, как темница, –
Белым, белым она цвела,
Неизвестно куда вела
Меж акаций и меж холмов,
Меж домов, до того знакомых,
Что оправданность их – не промах
Поселившихся в них умов,
Меж прохожих – им нет числа –
О бродяжничество без басен! –
И, числом календарным красен,
Начинался уж май, опасен
Тем, что нынче запьют со зла
И, в бессилии лица вскинув,
Благо ветер им дует в спины,
Побредут по гостям, – иль просто
Как бы неким подобьем роста
Меж деревьев и меж погод
Пробудится средь них разброд, –
И, отринув немой уют,
Неизвестно куда уйдут.
О провинции горький шик!
Демонстрации твёрдый шаг!
Поспешает уже мужик,
Позабывши про флаг, в кабак, –
Только звякают ордена
Да медали, как донца чарок.
А в округе шумит весна –
Полдень выпотрошен и ярок,
Льётся радужное вино
Передышкой меж южных буден –
И распахивают окно,
Точно в комнате тесно людям.
Если всем астрологическим и биологическим кривым, описывающим мою жизнь, было суждено когда-нибудь сойтись в одной критической точке, то это печальное событие произошло именно сегодня.
Сегодня жена, оставив полную кухню грязной посуды, ушла к своим родителям. Шеф брезгливо объявил о сокращении моей ставки. С самого утра меня мучила головная боль. Вид пищи вызывал отвращение. Жизнь казалась тяжкой обузой, лишённой всякого смысла.
Я тупо и бесцельно бродил по московским улицам. Весеннее солнце улыбалось противнее директорской секретарши. В конце концов, меня занесло на пешеходно-сувенирный Арбат. Здесь, как всегда, было многолюдно. Иностранные туристы с детским любопытством разглядывали матрёшек, шапки-ушанки и пейзажи с золотыми куполами и берёзками.