Юрий Ряшенцев

Юрий Ряшенцев

Юрий РяшенцевИз книги судеб. Юрий Ряшенцев родился 16 июня 1931 года в Ленинграде. Советский русский поэт и прозаик, киносценарист, автор текстов песен для театра и кино, мастер мюзикла.

Поэт вспоминает, что в детстве был избалован всеобщей любовью, как семьи, друзей, так и соседей: по словам Юрия Евгеньевича, в седьмом классе учительница литературы сравнивала его с Обломовым, в шутку называя мальчика Ильёй Ильичом.

Детские и юношеские воспоминания поэта связаны с такими местами, как Хамовники, Новодевичий монастырь, сад Мандельштама. Он считает эти места лучшими в Москве и вообще в Европе. Особенно красота этих мест, считает ЮР, раскрывается в тихую погоду, когда монастырь отражается в воде. Сад Мандельштама, или городскую усадьбу Трубецких, Юрий Евгеньевич называет садом своего детства. Ещё один сад, называемый Девичка, представляющий собой остатки Девичьего поля, сыграл важную роль в жизни поэта. Однажды, рассматривая старое издание «Фауста», Юрий Ряшенцев увидел на одной из гравюр пейзаж, весьма похожий на Девичку. Он считает этот момент началом своего ощущения поэзии вообще и в частности поэзии этого района.

Юрий Ряшенцев утверждает, что всегда воспринимал Хамовники как собственную родовую усадьбу и никогда не согласился бы переехать в другой район. Также, несмотря на голод, нищету и огромные потери во время эвакуации, он признаёт, что его по-прежнему притягивают места, где он жил в тот период.

В 1954 году Юрий Ряшенцев окончил филологический факультет Московского государственного педагогического института имени Ленина. Он поступил в институт в возрасте девятнадцати лет, потеряв один год школьного обучения из-за эвакуации. Юрий планировал вместе с одноклассниками поступать в Московский государственный университет, но будучи сыном и пасынком репрессированных, практически не имел шансов на поступление. На выбор высшего учебного заведения повлиял один случай. Однажды, учась в последнем классе школы, Юрий играл в волейбол с парнями из Московского педагогического института на районных соревнованиях. После игры представители физкультурной кафедры педагогического института пригласили школьников поступать учиться к ним.

Юрию Ряшенцеву очень нравился вуз! Вместе с ним в том же институте учились Ю. Визбор, Ю. Коваль, Ю. Ким, П. Фоменко, В. Долина и многие другие известные личности. Юрий Ряшенцев считает свой педагогический институт особым местом, обладающим способностью проявлять заложенные в человеке дарования.

Юрий Ряшенцев в институте учился хорошо и даже получил диплом с отличием. Сам он не считает себя слишком прилежным учеником, утверждая, что просто умел сдавать экзамены. Он вспоминает об одной из преподавательниц, которая знала об этих качествах его характера и заставила по-настоящему полюбить свой предмет и неизвестных ранее авторов, таких как А. Дельвиг и Д. Веневитинов. Эта женщина вела в педагогическом институте семинары по пушкинской плеяде.

В студенческие годы Юрий Ряшенцев увлёкся бардовской песней. Песни звучали в походах, у костра, в электричках, начинаясь с подтекстовок на знакомые мелодии. В. Сурганов и М. Кусургашев способствовали этому увлечению приятеля. Ю. Визбор и В. Красновский стали сочинять собственные мелодии. Юрий Ряшенцев полагает, что судьба особым образом объединяет людей, нуждающихся друг в друге, каждый из которых умеет делать что-либо, к чему не способны другие. Полностью очевидным для поэта это стало после того, как в педагогический институт пришёл Ю. Ким.

По окончании вуза Юрий Евгеньевич семь лет преподавал в школе, из них три года в школе для трудных подростков.

Начиная с 1955 года, что, по его мнению, очень поздно, Юрий Ряшенцев начал публиковать свои произведения в первых номерах «Юности». В 1962 году его пригласили в отдел поэзии журнала – он проработал там до 1990-х годов!

С 1970 года Юрий Ряшенцев является членом Союза писателей России, а также членом русского ПЕН-центра. Он – автор многих сборников стихотворений. Его стихотворения напечатаны практически в каждом из центральных литературных журналов.

Первый сборник вышел в 1967 году под названием «Очаг». Второй поэтический сборник «Часы над переулком» появился в 1972-м.

Своим театральным дебютом Юрий Ряшенцев считает спектакль «Бедная Лиза», поставленный в 1973 году в ленинградском академическом Большом театре в соавторстве с Марком Розовским. К этому спектаклю Юрий Ряшенцев также написал тексты песен. Он писал тексты к песням для многих других театральных представлений Ленинградского академического Большого театра, в том числе для «Истории лошади».

В 1980-е годы были опубликованы ещё два сборника стихотворений Юрия Ряшенцева: «Иверская сторона» – в 1981-м и «Високосный год» – в 1983-м.

Юрий Ряшенцев принимал участие в создании большого количества кинофильмов. Он работал и над русскоязычной версией «Метро». Написал тексты песен к таким известным ныне кинокартинам, как «Гардемарины, вперед!», «Д’Артаньян и три мушкетёра», «Остров погибших кораблей», «Забытая мелодия для флейты», «Весёлая хроника опасного путешествия».

В 1990 году вышел поэтический сборник «Дождливый четверг», в 1997-м – «Слава Богу, у друзей есть шпаги!..».

Юрий Ряшенцев писал не только стихотворения, но и прозу. В 1994-м он сочинил роман «В Маковниках. И больше нигде». Этот роман отдельно издан в 2001-м.

В 2000 году вышел сборник стихотворений Юрия Ряшенцева «Прощание с империей», в 2001-м – «Любовные долги». В 2002 году увидел свет сборник стихов и прозы «Ланфрен-Ланфра», дважды переизданный в 2004-м. 2008-й отмечен книгой «Избранное», 2011-й – сборником стихов и прозы «Когда мне было лет семнадцать». В 2011–2014-м напечатано трёхтомное собрание сочинений поэта и прозаика.

Юрий Ряшенцев переводил на русский язык стихотворения украинских, армянских, грузинских, бурятских поэтов.

Юрий Ряшенцев – лауреат профессиональной премии журнала «Арион» в номинации «Лучшие стихи года». Кроме того, он трехкратный победитель Всесоюзных конкурсов по стихотворному переводу. В 2002 году удостоен Государственной премии имени Булата Окуджавы.

Юрий Ряшенцев утверждает, что никогда не считал себя целеустремленным человеком и до сих пор затрудняется ответить на вопрос о своей профессии. Он обычно говорит, что занимается литературой, или говорил в своё время, что работает в журнале «Юность». Ему трудно называть себя поэтом. Юрий Ряшенцев полагает, что лирические стихотворения пишутся в первую очередь для себя, для личного дневника.

Официально он считает себя человеком, который пишет стихи для фильмов и театра. Юрий Ряшенцев утверждает, что не оставил бы работу в театре, даже если бы у него не было необходимости зарабатывать деньги. Говоря о своей любви к театру и кино, он в первую очередь упоминает об интересных режиссёрских задачах и работе с замечательными мастерами – такими как, например, А. Джигарханян или О. Табаков.

У него возникают сомнения всякий раз, когда его называют «шестидесятником». Он полагает, что «шестидесятники» – это слава, а сам он славы не имеет и ею не интересуется. Юрий Ряшенцев говорит, что никогда не понимал желания однажды проснуться знаменитостью, а интересовался совершенно другими вещами. «Я очень любил всякие жизненные проявления: движение, скорость, девушек, природу», – говорит он. Юрий Ряшенцев утверждает, что у него никогда не было ощущения, что он – человек своего поколения.

Он имел хорошие отношения со всеми, кто был прославлен в 1960-е годы: с Е. Евтушенко, А. Вознесенским, Б. Ахмадулиной, Р. Рождественским, с которым, по его словам, играл в настольный теннис и волейбол. Все они были его друзьями, он любовался ими, иногда отмечая некие профессиональные, с его точки зрения, ошибки, но понимая, что они делают важное дело. При этом сам он не относит себя к этой когорте. Юрий Евгеньевич утверждает, что изначально хотел просто быть свободным человеком, не имея над собой начальства. И от руководства Союза писателей Юрий Ряшенцев держался несколько в стороне. По его мнению, он добился хотя бы того, чтобы не вставать ранним утром и не идти на службу, и нескольких десятилетий ему хватило для убеждения в своей правоте. «Я жил так, как мне было удобно», – говорит Юрий Евгеньевич.

В настоящее время Юрий Ряшенцев живёт в Москве.

 

Первоисточники:

документальный фильм из цикла «Эпизоды», 2006;

статья Натальи Богатырёвой «Полны соловьи счастливой тоски…», 2010

 

Юбилейное интервью с Юрием Ряшенцевым см. в № 18 (546) от 21 июня 2021 года.

 

* * *

 

В 1975 году я, студент-третьекурсник, впервые попал в Ленинград. И влюбился в город без памяти. Прилетая на все студенческие каникулы, проводил дни в основном в Эрмитаже и Русском музее, а вечера – в театрах, благо, купить билет с рук не составляло труда. Бывал, конечно, и в Мариинке, и в театре имени Комиссаржевской, и в театре имени Ленсовета. Но театральной Меккой, куда приходил через вечер, а то и чаще, стал товстоноговский БДТ. Для питерских театралов это «застойное» время было благословенным. «А поутру они проснулись» с Лебедевым, «Мольер» с Юрским и Басилашвили, «Прошлым летом в Чулимске» с Лавровым, «Ханума» с Макаровой, Стржельчиком, Трофимовым, Ковель, «Король Генрих IV» с Борисовым и Басилашвили. И заглавный спектакль театра – «История лошади». В нём блистали Ковель, Басилашвили, Волков. И первый актёр театра – Евгений Лебедев. Его «лошадиный» взгляд, загадочно-естественные движения, передающие то галоп, то малоподвижность, отрешённый, почти безжизненный голос: «Наутро мне дали воды. Я выпил и навек перестал быть той лошадью, какою я был». Каждое слово, каждый жест отличали удивительная глубина, естественность, мера.

В спектакле пели. Милый (Волков): «Моя лошадка, / приподымем хвосты! / Так, право, сладко / ликовать без узды. / А ну-ка, ну-ка, / маслаки разомнём. / Любовь – наука, / не будь я конём!».  

Холстомер (Лебедев) и Вязопуриха (Ковель): «Как пригрело солнышко горячо... / Положи мне голову на плечо».

Песни были органичной частью театрального действа, представить спектакль без них было немыслимо. И тогда же, как удар плетью, как ожог совести, прозвучал голос за сценой:

 

Мироздание! Чьё же ты слово,
если нет у Творца твоего
ничего беззащитней живого,
беспощадней живых – никого?!

 

Так произошло моё знакомство со стихами Юрия Ряшенцева.

Прошло несколько лет. По стране триумфально прошёл кинофильм «д’Артаньян и три мушкетёра». Песни из него распевались всеми: «Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс – / и в ваших жилах тоже есть огонь, / но умнице Фортуне, ей-Богу, не до вас, / когда на белом свете есть Гасконь...».

«Две капли сверкнут на дне, / эфес о ладонь согреешь, / и жизнь хороша вдвойне, / коль ей рисковать умеешь».

И заразительное, пахнущее Дюма и Францией: «Пора-пора-порадуемся на своём веку / красавице и кубку, счастливому клинку, / пока-пока-покачивая перьями на шляпах, / судьбе не раз шепнём: Мерси боку!»

Узнав, чьи это стихи, тут же вспомнил любимый спектакль и любимый город.

Проходили годы, десятилетия. Живя в Израиле, старался следить за тем, что происходит в литературной метрополии. Время от времени появлявшиеся в «толстых» журналах подборки Ряшенцева читал, цокая языком от удовольствия: «Мастер!» И всё же для меня (и, думаю, не только для меня) замечательный паролье заслонял лирика.

Отношение изменилось почти по волшебству после прочтения «Избранного». Похожие ощущения испытывал, когда открывал для себя Липкина, Левитанского, Плисецкого, Кушнера, Чухонцева. Юрий Евгеньевич – из этого ряда. Из тех, кого в «русском языке от силы десять» (Лосев). Нам всем просто повезло, подфартило, что большой русский поэт выбрал в качестве второй профессии не лингвистику или педагогику, а создание песен для фильмов и спектаклей. Что и делает с редкостным мастерством и талантом. Но то, что его лирику «знает лишь узкий круг ценителей настоящей поэзии» (Н. Богатырёва), вызывает досаду и горечь. Судите сами.

 

Чай, четвёртый день Победы на дворе!
Горько тешится народная обида.
Ох, и ясны прохоря на блатаре…
Ох, занозистый протез у инвалида…

Инвалид не знает удержу в речах,
он ерошит кудри сыну-малолетке
и кричит на весь квартал о стукачах –
да не слушайте вы, лестничные клетки!..

Из-под танка он уполз не целиком,
чтобы сгинуть в зарешёченном вагоне…
Пригляди ты, вор в законе, за сынком,
как отцом его займется Вождь в законе...

 

Афористичный, мощный, прозрачный стих пропитан временем, его кровавой, бессмысленной жертвенностью. Ведь уже яснее ясного, кто на деле выиграл войну – и что получил в итоге якобы победивший народ.

 

Ни божества, ни смертного, ни твари
не встретишь на ноябрьском тротуаре.
      А ночь – как дама пик:      
надежды нет на «тройку» и «семёрку» –
измерь, тащась пешком в свою каморку,
      весь евроазиатский материк.

...Работает сюжет неутомимый:
и честное предательство любимой
      и частный детектив,
всегда живущий хоть в одном знакомце,
с утра начнут стучать в твоё оконце
      и позовут на помощь коллектив.

И убегать от сущего – нелепость.
Не в Англии: твой дом – какая крепость?
      Готовься ко всему:
к гостям – без них какой же одинокий? –
к напору аргументов, аналогий –
      к бездомной жизни в собственном дому.

И, дух счастливых лет превозмогая,
поверив в то, что будет и другая, –
      возненавидь её:
зачем она вернее той и чище,
и вся – костёр, коль мило пепелище,      
      вся – правда, если дорого – враньё...

Взревел мотор. Две капли прозвенели.
Промёрзший лист прошаркал по панели.
      Сегодня важен слух.
Он знает то, что зрению невнятно.
А очевидное – невероятно:     
      горел, горел очаг наш – и потух!..

Ещё недели две до снегопада,
и так темно, что света и не надо:    
      не разглядишь судьбы,
которая – как верхняя соседка:
слышна всегда, а вот видна так редко,
      вся – в звуках: от угрозы до мольбы.

 

Любовная лирика. Она же – философская. Единственно возможные слова в единственно возможном порядке. Абсолютная естественность речи в сочетании с полной непредсказуемостью каждого продиктованного свыше слова: «Промёрзший лист прошаркал по панели». Как «важен слух», чтобы услышать «то, что зрению невнятно». Голос судьбы, которая «вся – в звуках: от угрозы до мольбы». Стихи хочется перечитывать без конца, радуясь своей читательской удаче. «Пуркуа па? Почему бы нет?».

 

Борис Суслович

 

2014, сентябрь-октябрь

 

Акцент-45: материал прочитан и одобрен Юрием Ряшенцевым, поэт также лично завизировал подборку для альманаха «45-я параллель».

 

Иллюстрации:

портреты поэта;

эпизоды из жизни ЮР;

сцены из спектакля «История лошади»;

кадры из кинофильма «д’Артаньян и три мушкетёра»;

обложки некоторых книг поэта.

Подборки стихотворений