История эта приключилась в местах, где зимой часто вызревают морозы, при которых термометр перестаёт показывать точные градусы. Когда на улице за пятьдесят, над землёй хозяйничает туман – и такой густой, что не видно людей, а машины едут с зажжёнными фарами, с трудом пробиваясь сквозь плотный промозглый сумрак. Обычно такой природный казус царствует в низинах над замёрзшими речками. Однако северяне давно привыкли к подобным холодам, и мужественно переносят все выкрутасы зимушки-зимы.
В маленькой бытовке, настолько крохотной, что в ней с трудом могли разместиться три человека, жил известный всей округе поэт Александр. Чтобы в домике было тепло, он обил стены оленьими шкурами, а саму бытовку засыпал снегом, облив его водой. Получилась этакая ледяная избушка. Через маленькое оконце с трудом пробивался дневной свет, а потому сутками над потолком горела одинокая лампочка. Железная печь порой так раскалялась, что приходилось приоткрывать дверь, ведущую прямо на улицу.
Бытовка была огорожена хилым штакетником, и сколько земли попало под владение хозяину никто не мерил. Зато летом, прямо за штакетником, пробегала речушка, в которой жировал хариус.
Метрах в сорока от избушки находилась баня, предбанника не имевшая и в помине. Открыл дверь – и мойся. И размерами она заметно уступала бытовке.
Вот такое незатейливое подворье досталось поэту от прежнего владельца.
Неожиданно за несколько дней до Нового года к хозяину нагрянули гости. Два художника – Виктор и Владимир – и ещё один поэт Алексей. Как они поместились в избушке – уму непостижимо, но поместились. Конечно, принесли с собой благородную настойку «Стрелецкую». Она слабее водки и мягче пьётся. Но чтобы дойти до кондиции, надо изрядную дозу «Стрельца» на грудь принять!
За столом мужики и стихи читали, и новую выставку в городе обсуждали, говорили об искусстве и литературе. Каждому из них было за тридцать, все носили бороды и все платили алименты. Та ещё тема для разговоров. Только вот Алексей разменял уже четвёртый десяток. Высокий, седой, с бородой а ля Хемингуэй он главенствовал за столом. Хотя, честно сказать, на роль тамады он не годился – слишком быстро дал ему о себе знать «Стрелец».
От жары все обнажились по пояс, но сидели в ватных штанах и валенках. Всё-таки от двери сквозило.
– Как вы меня нашли? Вон, какой туман стоит! – то трезвея, то вновь обнимаясь с Бахусом, периодически пытал захмелевшую компанию Александр.
– Мы ж у тебя бывали, забыл, что ли? И не единожды, – отвечал Виктор.
– Интуиция подсказала, – поддерживал беседу Владимир.
– Валенки дорогу знают, – вставил свои пять копеек Алексей.
А собралась компания не только ради того, чтобы действительно посидеть в тесном кругу, а ради бани! Городская – это не то: нет в ней такой душевности, а своя – есть своя. Хоть плохенькая, но своя!
– Вот, что, мужики, пора мыться, – предложил Александр. Не то переберём – не до мытья будет. Банька, как вы знаете, тесная, не разденешься. А потому снимаем с себя всё здесь, ноги в валенки, и голышом вперёд! Первым пойду я, буду тропить. А кто со мной?
– Я! – воскликнул Виктор.
– Хорошо, – согласился хозяин. – Вторая двойка потом.
Снег был глубоким, сыпался в валенки, и до помывочного предприятия «первопроходцы» добирались не меньше полной минуты. Баню скрыл туман, и без проводника гость вряд ли нашёл бы её самостоятельно. Ну а за минутку-другую трудно замёрзнуть даже при таком крепком морозе. Александр растопил баню заранее; дрова уже прогорели, но хозяин на раскалённые угли подбросил свежих.
Настоящая баня – это всегда праздник, а тем более, когда после парилки бросаешься в мягкий снег. Он облегчает и прогоняет все недуги. И сколько угодно заходов: парилка – снег, парилка – снег, парилка – снег…
Не повезло Виктору. Он выбрал себе не самое удачное место для кувыркания в снегу. Туда хозяин выбрасывал золу, а топил он баньку обычно ящиками, обитыми железными скобами. Вот об эти скобы и окровенил себе художник всю спину. Увидев такое дело, Александр прекратил водные процедуры, и они поспешили домой.
В балке Виктору обработали раны йодом, наложили пластырь.
– Вот что, мужики, – напутствовал Владимира и Алексея хозяин. – С правой стороны в снег не прыгайте – там зола. И когда пропаритесь – выключите свет: лампочка быстро перегорает.
По натоптанной тропе эта пара друзей мигом оказалась в бане. Они долго стегали себя вениками, а потом с криком и визгом начали кувыркаться в снегу. Один заход, второй, третий…
– Ну, всё, с меня хватит – айда к столу, – произнёс Владимир.
– Ты иди, я ещё один заход сделаю, – отозвался Алексей, – через пять минут буду.
Владимир ушёл, Алексей продолжал купаться в снегу. Наконец и ему надоело это занятие, и он засобирался к своим. Но за время водных процедур все мужики так умяли снег, что вход на тропу затерялся. Более того, по веским причинам, мужики проложили короткие тропы в разные стороны от бани.
Алексей, думая, что находится на правильном пути, пошёл по одной из них и тотчас упёрся в снежный наст. Вернулся назад, пошёл по другой – тот же результат. Более того, он потерял из вида баню, так как выключил в ней свет.
К вечеру мороз добавил перца, да и туман стал намного злее.
Поэт понял, что заблудился. И если в первые минуты его тело хранило тепло от бани, то вскоре он начал замерзать. Весь он покрылся лёгкой изморозью, лицо побелело, а на мокрой бороде образовались маленькие сосульки. «Только бы не отморозить своё хозяйство: не дай Бог ампутируют! Что я без него буду делать!», – подумал Алесей.
Интуиция вывела его к штакетнику, и он, не выбирая направления, двинулся вдоль забора. Неожиданно перед ним возник тёмный силуэт избы, в ней светились окна. Скрипучая дверь ввела Алексея в сени. И стены сеней, и потолок охватил тонкий слой льда. Потом возникла дверь, обитая дерматином. Это было тепло, это было спасение!
За дверью были слышны шум и громкие голоса. Видимо, народ начал репетировать встречу Нового года. «Но, боже мой! Как я в таком виде покажусь людям!» – такая ехидноватая мысль кольнула Алексея. И всё же он решил достучаться до хозяев. Однако его обмороженные пальцы не смогли собраться в кулак. Тогда он рванул дверь на себя и, изогнувшись по пояс, так, что его ноги оставались в сенях, заглянул в комнату. Вместе с ним в помещение ворвались клубы холодного воздуха. Нет, конечно, воздух стелился вдоль пола, но мгновенно нагревался и превращался в пар.
С его бороды упала сосулька. В комнате всё стихло. Алексей замёрзшим пальцем всё же сумел поманить к себе сидевшего с края стола мужика. Тот, пошатываясь, и с превеликим страхом в глазах подошёл к незваному гостю.
– Где здесь живёт поэт Александр? – тихо спросил его Алексей.
– О-о-он… по-о у-ули… ице направо… Во-о-озле фо-онарно-го сто-олба, – заикаясь, пояснил мужик. – Тридцать ме-етров – и его ба-алок.
Алексей, не прощаясь, вышел на улицу. Даже такое короткое пребывание в тепле, помогло ему немного согреться.
Возле фонарного столба ему повстречались две женщины в добротных шубах и прикрытых шарфами лицах.
– Подскажите, где живёт поэт Александр? – спросил их бедолага.
Те в ужасе метнулись в разные стороны – ведь не каждый день в такой мороз встречаешь голого мужика...
– Ура! – воскликнули обитатели балка, когда появился Алексей.
Тот бросился к печке, чуть не обхватив руками железную трубу. Сидевший с краю Владимир быстро сообрази, в чём дело и начал энергично растирать спину товарища сухим полотенцем.
Казалось, после такого моциона человек часами должен приходить в себя. Однако Алексей уже через 15 минут сидел за столом, успев при этом хватануть пару стопок «Стрельца». Само собой, он поведал друзьям о своих похождениях.
– А что, – поинтересовался Владимир у поэтов, – у вас есть стихи на подобную тему?
– У меня пока нет, но чувствую, что будут, – отозвался Алексей.
– Да и я ещё такого не сочинил, – возник Александр. – А вот у нашего товарища Жени Шлионского есть! Кажется, «Тёплый снег» называется.
Когда мороз за пятьдесят,
И в воздухе туман,
И птицы в небо не летят,
И стонет океан,
Тогда один лишь человек
Идёт через тайгу.
Он ночевать ложится в снег,
И греется в снегу.
Да будет тёплым снега ворс
И мягким будет.
И пусть тепло, а не мороз
Его разбудит.
Ты говоришь – двадцатый век!
В домах тепло, уют.
Но человека греет снег
Здесь, где мороз так лют.
Нам скоро собираться в путь.
Не тает иней с век.
Ты пожелай, не позабудь,
В дорогу тёплый снег.
И только Александр дочитал последние строки, как тут же резко рванулась дверь и в проёме показались два пьяных мужика с ружьями.
– Сосед! – воскликнул один. – Это кто из твоих гостей голышом по улице бегает и наших баб насилует? Эти что ли?
Ружьё в его руках ходило ходуном. Он как бы выбирал себе жертву.
– Да вы что, ребята, совсем очумели?! – набросился на них Александр. – Разве не видите: сидим, культурно отдыхаем. И кто из нас голый?
– Ну, извини, – изрёк второй мужик, – ошибочка вышла.
Тихо матерясь, эти двое исчезли в морозном тумане, даже забыв прикрыть за собой дверь.
За столом возникла напряженная пауза. И здесь Александр изрёк:
– Быть тебе, Лёша, отныне снежным человеком.
Эта история быстро облетела всю округу, и местные жители некоторое время с опаской выходили на улицу. А вдруг появится снежный человек?
Фото Владимира Белякова
© Вячеслав Лобачёв, 2022.
© 45-я параллель, 2022.