* * *
Встревожит память уходящих лет
крикливых чаек пересуд,
где ивы горстью золотых монет
бросают блики солнца в пруд.
Начну винить кого-то – согрешу,
не в тягость думать о пустом,
а облачко прибилось к камышу
бумажным скомканным листом.
Для уток хлеб достану – и к воде,
вспугну невольно сизаря,
не ту струну в твоей душе задел,
но встретил я тебя не зря.
Вдали от шумных улиц и машин
ни вздохов, ни житейских гроз...
и рыжий одуванчик распушил
копну нечёсаных волос.
* * *
Монетку солнца ищут кряквы
на дне холодного пруда,
все обещания и клятвы
давно проверили года.
Пробилась на газонах зелень,
и талая вода сошла,
тот возраст, что назвали зрелым,
совсем не чувствует душа.
А мать-и-мачеху в овраге
рассыпал день снопами искр,
и трудно словом на бумаге
мне передать ночную мысль.
Играть с судьбой поднаторели,
а вот не спится до зари...
Над нашим домом флаг апреля –
на синем фоне сизари.
* * *
Метёт метель вторые сутки,
от серых дней срываясь в крик,
увидишь – на синичьей грудке
навек остался солнца блик.
Сугроб у наших окон пухнет,
к худой берёзе льнёт плечом,
вечерний разговор на кухне
о сокровенном, ни о чём.
Не знают, падая, снежинки,
их воскрешение – вода,
и голубой забьётся жилкой
ручей под белой кожей льда.
Неделя-две и все ракиты
напьются серебра реки...
Как наши судьбы перевиты,
узнай касанием руки.
* * *
Настольную лампу включи – и два кресла,
шкафы, и их тени из мрака воскреснут,
надеждой пустой, оправданием, ложью
бессонная ночь мою душу тревожит.
Приляжешь – комками в ногах одеяло,
одних покаяний для прошлого мало,
холодная мгла за окном тяжелеет,
напрасные вздохи – цена сожалений.
А в памяти шум, как на людном вокзале...
Расстались и главное мы не сказали,
что в море житейском ты – парус, я – вёсла,
и в снах остаются не зимы, а вёсны.
* * *
Сугробы дремлют тучные,
под снегом ветка хрустнула,
припомнитесь по случаю
в мою минуту грустную.
Ещё декада минула,
луна уже в три четверти,
зима – пора унылая
холодным длинным вечером.
Глаза закроешь – прошлое
шумит в душе вокзалами,
осталось – всё хорошее
и слово запоздалое.
С печалью справлюсь, с бедами,
и лёд на речке тронется...
Но я ещё не ведаю,
что вы – моя бессонница.
* * *
Светает в восемь, сумрак – к четырём,
уже привычна канитель,
алмазной крошкой снег под фонарём
вчера украсила метель.
Белить дома и рощицу устал,
исчез в проулке снегопад,
сугроб пугают тени от куста
и звуки дворницких лопат.
Не хочешь, а поверишь – постарел,
тряхнуть бы сединой разок,
берёза, чтобы не забыть апрель,
на ветке вяжет узелок.
Сотрутся с памяти черты лица,
в былое ночью убегу...
А голубь бьёт поклоны у крыльца
за крошки хлеба на снегу.
* * *
Начнём судить, где чья вина,
никак без горьких слёз,
сугроба белая спина
у белых ног берёз.
Длиннее вечер стал на треть,
есть время – говори,
у окон тянут теней сеть
худые фонари.
И месяц в золочёный рог
для облака трубит,
мы после пройденных дорог
простой оценим быт.
Что всё – судьба, житейский круг,
как хочешь, назови...
а два кольца сомкнутых рук –
символика любви.
* * *
Осенних клёнов медный звон
ненастный вечер призовёт,
прощаний и разлук сезон
откроет журавлей отлёт.
И звёздочки последних астр
дожди поспешно расклюют,
берёза золото отдаст
за неба голубой лоскут.
И капли крови у рябин
с прикушенных сорвутся уст,
и только те, кого любил,
ночную присылают грусть.
В круговороте дней и лиц
не растеряем память лет...
И солнце на груди синиц
оставит поцелуев след.
* * *
Дожди с собой октябрь принёс,
распутал серые мотки,
а из одежды у берёз –
одни ажурные платки.
Чернеют клёны – не беда
и не предчувствие конца,
и у рябин не от стыда
горит румянец в пол-лица.
И выпал жребий голубям –
в ненастье мерить окоём,
любить без памяти тебя –
одно желание моё.
Нам год оставил непростой
по две морщинки у бровей...
трепещет рыбкой золотой
листочек в неводе ветвей.
© Валерий Мазманян, 2023.
© 45-я параллель, 2023.