Ульяна
Яворская

Вишня зацвела

Белым цветом, запахом особым

Пахнет лето, где кричит петух.

Где у бочки заржавели скобы,

Водомерки по воде и пух.

Где ревниво пчёлы охраняют

Блюдце с мёдом и штурмуют хлеб.

Ветки вишни быстрыми тенями

На дубовом дедовом столе.

И в макушку бабушкины губы –

Пробегает мимо по делам.

Далеко, пронзительно и любо.

За окошком вишня зацвела...

Всё предрешено

Я помню бабушкину прялку.

Мочёным яблоком – луна

С постели взбитой мне видна.

У печки – дедушкина палка.

И пахнет хлебом старый дом,

Скрипят тихонько половицы.

Лампада. Иисуса лица.

На полке – старый патефон.

И фото чёрно-белых ряд,

Смешные вычурные позы,

За рамкой –  высушены розы.

Заброшенный заросший сад

Зашторил ветками окно

Ночным причудливым сплетеньем.

Здесь пусто. Я – бесплотной тенью.

Как жаль, что всё предрешено.

Всё реже о любви слагаю строки

Всё реже о любви слагаю строки,

Смотря на россыпь звёздных леденцов.

Мерцает мятно спутник одинокий,

Взирает с неба лунное лицо.

Медведица, спустившись по малину,

Висит ковшом на ягодных кустах.

И Млечный – сахаринками – и длинно,

На чёрном хлебе детством на губах.

Здесь я живу всегда

Я прихожу в свой дом, где прожито немало.

Где каждый сантиметр до боли мне знаком.

Где помнит старый шкаф молоденькую маму

И стол – под ним малой ходила я пешком.

Здесь папины висят цветастые рубашки,

По моде так давно у папы не в чести.

И старая кровать, с которой было страшно

В распахнутую ночь на стылый пол идти.

Здесь кукла и медведь с оторванною лапой,

И фото на стене, где мне семнадцать лет,

И мягкий тёплый свет настольной жёлтой лампы.

Здесь я живу всегда. Хотя меня здесь нет.

Из Парижа вернулись скворцы

Из Парижа вернулись скворцы,

От шикарных шантанов Монмартра,

И сегодня с рассветом, и завтра,

Запоют их дома-близнецы

Из фанеры в окрестном саду,

Ожидающем дружные семьи

После грустной разлуки осенней

И коричневых листьев на льду.

Из Парижа вернулись скворцы,

Посмотрев на холёных французов,

Романтический город Тулузу

И волшебных соборов венцы.

Из Парижа вернулись скворцы,

Стосковавшись по нищей России,

Столь больной и щемяще красивой.

Из Парижа вернулись скворцы.

Место вечной мекки

Твоя душа, летая в каждом сне,

Дороги к дому повторяет абрис,

Она одна – в Сибирь заветный адрес,

И все мечты направлены лишь к ней.

Здесь – дом, семья и много лет пути,

Но душит тьма и узкое пространство,

Как будто солнце, взяв протуберанцы,

Ушло навеки, перестав светить.

А там, где свет, – холодные снега,

Приход весны почти что не заметен,

Но тянет жилы место вечной мекки,

Где каждая пылинка дорога…

Память

Бегу по лесу тропкой.

Берёзы голо-редки.

Проглядывают сопки

Сквозь мёрзлые ранетки.

Мы ели их под зиму,

У дома после школы,

И так невыразимо

Пощипывало горло.

А мама и не знала –

Сейчас бы не пустила.

А помнишь, неба дали

И серых труб кадила?

Бегу по лесу тропкой

К родительскому дому

Стёжками память штопать,

Увидев тех, кто дорог.

Раковины

Сегодня в холодной воде Енисея

Увидела раковин шёлковый блеск я.

Как будто бы ангел летел с поднебесья –

И что-то своё, не земное, посеял.

А может быть, это осталось от рыбы,

Огромной, горящей огнём-перламутром:

Она проплывала здесь в раннее утро

И шаркнула боком гранитную глыбу.

Чешуйки остались лежать и, сверкая,

Меня наводить на волшебные мысли.

Смотрите: жемчужные лодки по выси –

Ракушки на облачной глади зеркальной.

Стояла задумчиво и улыбаясь,

Смотря на моллюска речное наследство –

Раскрытые створки далёкого детства.

И пахла прохладою даль голубая.

Секрет

А детство – шкатулочка с важным секретом,

Который под дерево мы закопали.

Ты помнишь, как тайну хранили мы эту

В стране, где короткими были печали?

Кусочек цветного стекла и травинки

Надёжно скрывали сокровище-чудо:

Довольно нам было обёртки-картинки

В бутылочном скрытом глазке изумрудном.

И думалось маленьким Колям и Лизам,

Что жизнь, будто детство тогда, – бесконечна,

Как космос с далёкими звёздами вечный,

Как башни паденье на площади Пизы.

Мечталось о редких в то время бананах,

Влюблённый солдатик был стойкости верхом,

До моря, в пустыню, в волшебные страны

Широкой и настежь распахнутой дверкой

Был мир, открывающий дальние дали,

Мечты на восток, а быть может, на запад

По лентам летящих живых магистралей,

А рядом – здоровые мама и папа,

Так было когда-то... И хочется плакать...

Солнцепад детства

Смотрю на уползающий закат –

Как будто одеяло снизу тянут,

Вишнёвое варенье чаем пряным

Прихлёбываю – детства солнцепад.

Я помню, как срывала камыши

И делала из них себе игрушки,

Бродила в одиночестве. Не скучно

Для мишек самодельных суп крошить.

Тарелки из кувшинок-лепестков,

За ложечку сойдёт цветочный пестик.

Хлеб – уткам любопытным. Интересно –

Их хвостики, как перья поплавков.

Дразня мальчишек, местных рыбаков,

Покусывали корм, играя, рыбки,

Стрекозы перескакивали прытко.

Моторки рокотали далеко.

Выписывала трепетную вязь

По плёсу солнце – спеющая вишня.

В огромном небе ягода повисла,

Над скатертью травы теплом струясь.

А к вечеру – в варенье сорвалась.