Сергей
Каравинский

Байка о скульпторе, сыне скульптора

Золотыми – по большому счету! – оказались выпуски 1976-1977-го годов: из стен Ставропольского художественного училища вышли парни и девчата, чьи имена сегодня у всех на слуху. И не только в Граде Креста. Петр Охрименко, Алла Чемсо, Сергей Беликов, Александр Малыгин, Валентин Тарасов. А список звёздной компании – здесь и в ангельское завтра! – непременно нужно дополнить ещё одной фамилией.

На авансцену приглашается скульптор Каравинский. Пожалуй, самый застенчивый и молчаливый из круга той поры. Сергей и поныне – говорун невеликий, но мастер – первоклассный.

Его добрые и умные руки вылепили лица Николая Голодникова и Виктора Никитина – бронзовые рельефы наших земляков в числе других установлены на Аллее почётных граждан. Герб Града Креста, выполненный Сергеем, украшает Ермоловский бульвар. Зная ещё об одной удавшейся затее скульптора, я донимал и знакомых, и совершенно неизвестных мне сограждан необычным вопросом: «Знаете ли вы, где в нашем городе «проживают»… царь Гвидон, Ассоль, капитан Немо и Дон-Кихот?!» Многие лишь разводили руками и отрицательно покачивали головами, иные шарахались от интервьюера. Первым безошибочно ответил на мой каверзный вопрос Женя Бронский, возглавляющий пресс-службу Ставропольской епархии. Он почти мгновенно угадал, что речь шла о магазине «Юность», где до поры до времени обитали столь разные, но прекрасные литературные герои. Их фигуры – в полный рост! – как вы уже, наверное, догадались, созданы Сергеем Каравинским…

Пропорции Эллады аукаются и в канонических, и в модернистских творениях. Будь ты хоть Огюстом Роденом, хоть Эрнстом Неизвестным, всё равно пленительные линии античных колонн и статуй никогда тебя не отпустят...

Скульптор – раб и бог, отсекающий от мрамора лишнее. По законам древних и по своим собственным, ведомым только ему. Уж кто-кто, а Сергей, выросший, по сути, в мастерской отца, скульптора Федора Перетятько, это великое, потом политое правило, хорошенько усвоил – умом-разумом, а ещё памятью натруженных – до мозолей! – кончиков пальцев. И в знаменитом Суриковском институте, который он блестяще окончил, учителя не уставали повторять вместе с учениками золотые уроки золотого сечения…

– Мои педагоги, – вспоминает Серёжа, – были прекрасными людьми и великими мастерами. Я веду речь о Павле Ивановиче Бондаренко и Льве Ефимовиче Кербеле. Уже много пожил, много повидал, но равных им больше не встречал…

На излёте прошлого века у Каравинского родилась дерзкая идея. Он задумал срифмовать хорей с гекзаметром. И проект удался! Расшифрую поэтическую реминисценцию. Недалеко от главного входа в театр драмы имени Михаила Лермонтова, словно прорастая из-под земли, возникли античные колонны. И такое ощущение, что седой Гомер – через времена и моды – окликает всё новых и новых авторов, штурмующих академические подмостки.

Изящная композиция, состоящая из пяти стилизованных под ионический архитектурный стиль колонн, находка, согласитесь, неожиданная и, пожалуй, не имеющая аналогов в регионе.

– Дело было в Одессе, – берёт слово неугомонный байкомат (или всё же – байкомёт?!) Боря Щербаков, – море, солнце и… театр. Красивое такое здание-сооружение. Имя ему – «Итака». И соответствующий названию антураж. Древняя Греция – да и только! Помню, по-хорошему позавидовал одесситам. Пожалел, что мой любимый ставропольский храм Мельпомены не столь грациозен. Вернулся домой, – Борис умеет держать паузу – по Станиславскому, а потом эффектно заканчивает, – день хожу на репетиции, другой, неделю. Со служебного хода, разумеется. А в лицо театру некогда взглянуть. И вот однажды иду-таки со стороны фасада и буквально обалдеваю от радостной неожиданности и неожиданной радости. Вот и мы поклонились великой Элладе!

Актёр, узнав, что лукавый парафраз на тему Парфенона, принадлежит Сергею Каравинскому, велел передать привет от своих товарищей по цеху: мол, силен затейник – мы, лицедеи, такое искусство понимаем и принимаем!

Скульптор признавался:

– От первых моих набросков, эскизов (а их было несколько сотен) до окончательного решения много воды-времени утекло. Долго искал средства. Обошел десятки кабинетов. Нам помогли в Ленинском районе. Спасибо этим людям. Употребив местоимение «нам», Сергей подчеркнул, что публичные памятники чаще всего создаются в соавторстве – скульптор плюс архитектор. Элладу он столь эффектным артефактом помянул вместе со своим другом, напарником и тёзкой дизайнером Сергеем Вьюненко. А в роли консультанта выступил известный в Ставрополе архитектор Валерий Зыков.

Композиция, украшающая газон перед современным храмом Мельпомены, по мысли Каравинского, должна вызывать ассоциации с древнегреческими подмостками, масками и котурнами. Ведь они – отправные точки для всех театров на протяжении тысячелетий.

Сергей мечтает развить идею и украсить колонны мифологическими персонажами или… Ладно, промолчу. Ибо, как говаривал поэт, мысль изречённая есть ложь. А потому: бокал во здравие ваятеля!

Теперь-то, думаю, понятно, почему пожилой мастер Георгий Катрунов, ставший отцом-вдохновителем композиции «Ангел-Хранитель Града Креста», из многих достойных скульпторов выбрал себе в напарники Сергея. Ангел – всегда загадка. И на поиски образа они отправились вместе – мастера, не хлебом единым живущие… Автор идеи согласился с трактовкой скульптуры, предложенной Каравинским: от изначальной тяжеловесной фигуры и следа не осталось. Серёжа придумал иной ход: его Ангел едва касается одной ногой полусферы, устремляясь в небо, а над головой обеими руками несёт крест…

Да, к вопросу о хлебе: мой тёзка полгода жил в Москве, питаясь тем, что Бог пошлёт. В Белокаменной SK весь свой аванс, полученный за утверждённый проект, столичным подмастерьям раздал – уж дюже они до «налички» охочи. А бронзовый Ангел, простите за прозу, требовал немерянных средств – и на металл, и на формовку, и на «магарычи» для рабочих. А уж о стоимости креста, ныне сияющего золотыми бликами в рассветных лучах, и говорить неловко. Его мастер изготовил по особой технологии. Как пояснял мне Каравинский, это – литые пласты латуни, покрытые особым составом блестящей металлической фольги.

Серёжа – человек деликатный: однажды, было, заикнулся о гонораре, обещанном «буквально на следующий день после градостроительного совета», и замолчал, поняв, что потеряет драгоценное время, обивая пороги чиновничьих кабинетов.

– Вот привезу Ангела в Ставрополь, – говорил он в моменты наших нечастых на ту пору встреч, случавшихся в паузы между работой в московских мастерских и короткими «рывками» домой – к жене, дочке, родителям, – тогда и зайду в мэрию потолковать об оплате по договору. Сейчас меня волнуют совсем другие штуковины. Взять, к примеру, балансировку – от креста над головой до ступни, на которую опирается Хранитель. Ты ведь понимаешь, что ошибиться нельзя – это единственная точка опоры! Я же Ангела творю, а не Илью Муромца. Он парить будет, понимаешь?!

– Да уж, Серёга, понимаю, – отвечал я Каравинскому. – Только ты, брат, совсем исхудал – одни глаза остались…

– Ничего-ничего, не помру – друзья в столице есть, подкармливают иногда…

– Адский труд у тебя, скульптор, однако…

– Ангельский! – отшучивался SK. – Это у поэтов он адский…

…Рискну пополнить ангельские энд антиангельские воспоминания совершенно неожиданной байкой, которую назову так:

Sентябрьские kаламбуры

В центре города S теперь две площади – Ленинская и Александровская. На одной, догадаться нетрудно, бронзовый Ильич высится, над другой парит Ангел. И собралось тогда, в две тысячи втором, на открытии памятника Ангелу-Хранителю Града Креста, народу превеликое множество. Не десять и даже не двадцать тысяч человек заполнили обе площади. На праздник, по официальным оценкам пожаловали пятьдесят тысяч ставропольцев. Ого-го – толпа! И эге-гей – толпища!!! И вот представьте, что в этом радостном бедламе я нос к носу сталкиваюсь с тёзкой – Серёгой Каравинским. Не верите?! У меня есть свидетель – жена Наташа и у него тож – жена Галина. Обнялись. Поздравили друг друга понятно с чем. Ну и… Ход наших дальнейших мыслей и без ясновидящей Ванги ясен. Выпили по рюмке-другой в одном кафе, по третьей-пятой – в соседнем, по парку побродили, к вечеру оказавшись недалече от центра в нашенской Наташенской квартире. Женщины и неопознанные летающие объекты, проходившие также по разряду родственники и друзья Каравинского, гомонили в зале, а мы с Фёдоровичем умудрились уединиться на кухне.

– Ты бы мне стихи почитал, – молвил Серёжа.

– Да ни фига я не помню, тёзка, – отвечал я совершенно искренне. – Есть у меня такая особенность: после ста граммов ни единой сутуловской строчки в башке не держится, впрочем, и фрагменты баллад, написанных Катериничем, воспроизвести тоже не могу…

– Ну а я тебе кое-что, пожалуй, доверю, – ошарашил беспамятного пиита скульптор. – Стихи ли это, не мне судить, но послушай…

Один SK застенчиво бормотал свои сокровенные четверостишия, другой SK внимательно слушал, забыв и о водке и о сигаретах.

– Эх, если бы редактором был я, – вздохнул я, когда он завершил чтение, – то обязательно бы стихи Каравинского опубликовал.

Серёга смутился и, дабы замять возникшую неловкость, брякнул:

– Может, ты снова станешь редактором – чем Ангел не шутит!

– Твоими бы устами да мёд пить, а водка, ей богу, надоела. Давай лучше наши имена и фамилии по-особому закаламбурим!

– Это как?! – растерялся Фёдорович!

– А вот так! – рассмеялся Владимирович. – Ты – SK, и я – SK, по два слова, на эти буквы начинающиеся – по очереди! Поехали!

– Sтавропольский kрай, – начал плясать от печки Sергей Kаравинский.

– Sеверный Kазахстан, – тут же продолжил, вспомнив о своей малой (и большой!) родине Sергей Kатеринич.

– Sеверный Kавказ, – лихо парировал SK-скульптор.

– Sутулый Kамикадзе, – сменил тему SK-поэт.

– Sлоновая kость!

– Sлавянская kисть!

– Sиний kорень…

– Sтарый Kрым…

– Sеребряный kинжал…

– Sиреневый kроссворд…

– Sумасшедший Kарлсон…

– Sерафим Kиевский…

– Мальчики, уже ночь на дворе, – на двадцать пятой (сорок пятой? сотой?) ассоциации прервала нашу Sветскую kаламбуриаду Галина Каравинская.

– Да уж, Серёги, спать пора, – намекнула усталая хозяйка Наташа Катеринич.

– Sпокойно, Kаравинский, – улыбнулся SK-поэт.

– Sпокойно, Kатеринич, – ответствовал SK-скульптор.

И мы распрощались.

Но Ангел остался. Неподалёку от наташинашенского дома. Sолнечный Kрылатый. Sтавропольский Kреститель…

Поздней осенью две тысячи шестого Сергей Каравинский, с которым мы не виделись целую вечность, показал мне небольшую книжку своих стихов:

– Почитай... Вот друзья-художники уговорили издать. Жена много почеркушек на моих эскизах сохранила. Но подарить, извини, не могу - последний экземпляр остался. Будет и второй, расширенный тираж, – так что можешь рассчитывать. А ты чем нынче заниматься изволишь?

– Твой Ангел не пошутил: опять редактором (по ночам, брат, по ночам!) работаю. И опять редактором «Сорок пять»...

Сергей Сутулов-Катеринич

На снимках: Сергей Каравинский и один из вариантов его проекта

«Ангел-Хранитель Града Креста»;

так выглядит памятник Ставропольскому Крестителю...

Фото Елены Гончаровой

Творчество