* * *
Господи, рассветом путь разметь,
если можешь – рядышком держись,
я не видел, как приходит смерть,
но я вижу, как уходит жизнь.
* * *
Красные считаю – враз обчёлся,
чёрных дат все больше, больше, бо...
Не кормить же небо духом чёрствым,
испечём ли свежий – я и Бог?
К повесненью дело, между прочим,
прочь бы от осенне-зимних дней,
ночи всё короче и короче,
а молитвы все длинней, длинней...
* * *
Нехорошо... и так нехорошо,
как режут и не зашивают, –
ещё один... ещё один ушёл...
одна лишь смерть всегда живая.
И сколько боль платком ни вытирай,
в кошмаре как замуровали:
когда уйдёт последний ветеран,
начнётся третья мировая...
* * *
Милая, всё валится из рук,
милая, и просыпаться скучно,
из еды на завтрак – соль разлук,
ну да ладно – было бы что кушать.
Снился сон, что я – заправский шут
и взвиваюсь ввысь воздушным шаром,
наяву же – тяжело дышу,
ну да ладно – только бы дышалось.
Ангела последний след простыл,
видимо, хозяин неприятен,
обнимают лапы пустоты,
ну да ладно – лишь бы в чьих объятьях.
Милая, всё валится из рук,
милая, и ноги непослушны,
из еды на завтрак – соль разлук,
на обед и, стало быть, на ужин.
* * *
Есть существительное «жгут»,
но не об этом речь,
а о словах, что так и ждут
кого-нибудь поджечь.
Глаголом жгут и жгут глагол,
но мир лютей, лютей...
В нём спичку брось – и шапки с гор,
в нём люди жгут людей.
О, время опалённых век,
грядущего ладонь...
Молчи, пещерный человек,
и погаси огонь.
* * *
До петухов, – песок, шуга ль,
скопленье рытвин, –
Он в душу русскую шагал
и знал – открыта.
Деревне крыши целовал,
печь нимбом мазал...
но не пройти сквозь целлофан,
куски пластмассы.
Я убирался, мёл, как мог,
я ль виноватый?
Надежда, словно чугунок, –
на пол с ухвата.
И сколько взглядом ни мусоль:
пусть ночь чуть позже... –
заря похожа на мозоль
на пятке божьей.
* * *
Мне заснулось легко в стоге сена,
а проснулось – высоток парад...
зашукшинился и заесенил,
закручиниться тоже пора.
Где б колодцам – стоят светофоры,
родникам – там потоки машин...
Полицейский пытался оформить –
посмеялся, а я не смешил.
Это помню... как помню, что в слёзы,
всходы дрожи на нижней губе...
Заосинился и заберёзил,
как на холоде я задубел.
Отдобрился и весь замерзавил,
на душе – только кочки и пни...
Билетёршу на автовокзале
приподнял:
«Твою мать, ущипни!
Мне билетик в село как просфора,
денег нет, дали б фору за пыл...» –
и пешком бы до дома с платформы,
но дорогу как будто забыл...
* * *
Чёрт возьми, зелёная тоска
с появленьем осени краснеет...
Я её за волосы таскал,
а теперь таскаюсь вместе с нею.
Побелеет, как придёт зима?
Это значит, тоже побелею
и, взойдя на ум, сойду с ума
в тридцать лет нелепо юбилейных?
Если не сойду – придёт весна,
но я знаю, что стоит за нею,
нету той весны, что раньше знал –
лишь трава и листья зеленели...
Мне ль чернеть от зависти к другим,
к тем, кто всё веселье заграбастал?
Не к лицу мне это, но с руки
навести тоску на них, и баста.
* * *
На перекрёстке имени Христа
как днём ночами,
друг в друге люди неспроста
души не чают.
Любовь стекается к нему
со всех окраин,
нет ни безверия, ни мук –
как обокрали.
Но всё ж, вживаясь в эту весть,
туда ли еду?
В одном лишь сердце адрес есть,
на карте нету.
О, перекрёсток имени Христа,
сестрицы, братцы!
Я подсчитал: один из ста –
мой шанс добраться.
Каков же путь? – и наст, и пыль,
тяжёлый самый... –
то вновь на пробку наступил,
то в пробке замер.
* * *
Солнце на корточки село. Околица
склонна себя темнотой заволочь.
Вскоре появится в доме бессонница,
чтобы хозяйничать целую ночь.
Со сновиденьями вроде не ссорился,
что ж они, милые, мимо да прочь?!
Знаю – завоет по-волчьи бессонница,
чтобы мне вторилось целую ночь.
Я помолюсь, как на паперти молятся,
это должно же хоть как-то помочь!
Станет к полуночи бесом бессонница,
чтоб искушать меня целую ночь.
Ночь пережить бы, а там всё устроится:
утром засну, как младенец, точь-в-точь.
Всё... – вот подходит неспешно бессонница,
ведь впереди у нас целая ночь...
* * *
Вновь вопросом средь ночи был поднят,
думал с этим уже завязал...
Если Солнце – улыбка господня,
то Земля, вероятно, слеза?
Но ответ безысходно известен,
Отче наш, сон – лишь сладкая ложь...
Если видишь с далёких созвездий,
помаши (перед тем, как смахнёшь).
© Роман Кручинин, 2009–2022.
© 45-я параллель, 2022.