«Выползки»
Солнышко серым асфальты повыкрасит,
грудою снег оплывает в тени.
...Тёплого дождика первые выползки –
дети без отчества, дома, родни...
Хлеб по вагонам у бабок канючили,
вместе окурками грелись взасос...
Люки сырые, подвалы вонючие,
те, что спасали их в лютый мороз –
На фиг их все! Потеплело на улице!
Холод не схавал и мент не загрёб!
Рядом блаженно на солнышке жмурятся,
звонко по-детски хохочут взахлёб.
Всё-то смешно им: собака облезлая,
бабка, в грязюку залезшая... Мат –
речь их кургузая, радость нетрезвая...
злоба, проросшая вдруг невпопад.
Тот огрызнется, а этот отплюнется
от приставучих бесстрастных забот...
Скоро съедобная зелень проклюнется,
по огородам кочевье махнёт...
Гляньте – червяк под ботинком калечится,
в луже корячится голой дугой...
...Дети без отчества и без Отечества –
не раздавить бы случайно ногой!..
«Потому что не волк я по крови своей»
Не волчица я – нежно растила детей,
Берегла, как могла, без особых затей,
Чтоб любили людей, чтобы все по-людски…
Почему же завою вот-вот от тоски,
И оскал вместо рта, скрежет жестью о жесть,
Чую, как вдоль хребта поднимается шерсть…
Я спиною прижата в последнем углу
И слепые волчата скулят на полу.
Не удержат уже ни закон и не стих –
Все решает не разум, а древний инстинкт,
И в ушах только бешеней крови толчки.
Я готова врага разорвать на клочки…
…Но глаза отведу, боль прощу и беду,
Хвост поджав, я без драки тихонько уйду…
Не волчица – увы – не завыть по ночам,
Лишь обиженно что-то кому-то кричать,
Лишь срываясь на плач, и губу закусив,
Травоядно мычать, выбиваясь из сил…
Никогда мне не быть среди сильных зверей,
Потому что не волк я по крови своей…
* * *
Весь день – коту под хвост! Ненужные походы,
В ненужные места, бессмысленный галдёж!
И рядом – никого, чтоб зряшние расходы
Нелепо оправдать... И ты меня не ждёшь...
И столько нужных дел, да не доходят руки.
Ни денег нет, ни слов, ни времени, ни сил!..
А каждый новый день – все в том же вечном круге.
...А было бы дано, чего ни попроси –
Чего хотеть бы мне? – имею, что хотела
Для тела и души, и сверх того ещё.
...Растренькиванье дней – катание без дела...
Гордыня: не грешить!.. А счётчик-то включён...
И каждый новый день накручивает знаки –
Нули до запятой... Глядишь – и нет меня...
И хочется сказать, но взгляд, как у собаки,
И ни строки уже без прожитого дня.
Декабрь
Упадите, снега! Упадите, большие снега,
Укрывая собой эту серость и сырость и грязь…
До лохмотьев нага – киснет даль. И съезжает нога
Не по льду, а по жиже Земной и Заоблачной дрязг.
Новогодних забот – полон рот – завершается год!
По метро и базарам предпраздничный радостный торг.
Ждём: вот-вот –
И хлебнет сирый город природных щедрот,
Белизной вызывая щенячий щемящий восторг…
Но – съедает туман и смывают дожди без конца
Крохи снежных подарков, крупицы надежд кружевных,
Всё попытки припудрить глубокие шрамы лица
Одряхлевшей старухи, которою мы рождены…
Нам бы всем не грустить,
Все обиды и беды простить,
В наши души впустить
Бесконечный и ласковый свет,
Улыбнуться в пути,
В новый век с легким сердцем войти,
Выше звезд вознести
Лишь любовью светящийся след,
И себя зажигать.
И сгорая, Земли достигать,
И сияньем своим – просветлевшую – нежить её…
Упадите, снега!
Упадите, большие снега –
Всепрощеньем небес за безбожное наше житьё!
Месть!
Непременно приду в голубом!
Чтоб казаться смуглее и легче.
Распрямляя усталые плечи,
Белый локон завью надо лбом.
Гордой шеи крутой поворот –
Взгляд лучистый, светящийся счастьем –
Он от горя пускай не умрёт,
Но почти разорвется на части,
Осознав, что навеки забыт.
После можно, конечно, узнать их.
И соперница сразу – с копыт,
Несмотря на французский брасматик!
А потом остроумьем блистать,
И скользить, не касаясь паркета,
И, экспромты читая с листа,
Добиваться признанья поэтом.
И легко рассуждать о любом,
Изъясняться то так, то иначе…
Непременно явлюсь в голубом,
И – клянусь – ни за что не заплачу!
* * *
Что все разговоры о том, что… «режим и сатрап»…
И миру угроза, и что-то ещё не такое…
Вон – трупик ребёнка. И баба, подолы задрав,
В грязи на коленях по-волчьему воет с тоскою…
Какие-то взрослые люди по-детски смеясь,
Толкаясь, крича, в телекамеру машут руками,
Как будто бы кровь высыхает, как вешняя грязь…
Но эти же руки нашарят кровавые камни…
…Экран отключив, возвращаюсь: весна, тишина,
И маленький сын мой, споткнувшись, заплакал от боли.
Не лгите! Не верю, что где-то бывает война
Бескровной почти. Справедливой и нужной – тем более!
Бессмысленно зло. И заведомо лживы слова
О смысле победы, по поводу пользы и цели.
И только любовью и только прощеньем жива
Земля до сих пор. И улыбка ребёнка бесценна…
* * *
Я вас люблю – ну как еще назвать? –
неужто, просто дружбой нежность эту
и эту грусть, когда вас рядом нету…
Но «я люблю» – опасные слова!
Когда вам больно, так же больно мне.
Но как же хорошо, когда светло вам!
Укачивает – вспомните Светлова –
меня любовь, конкретная вполне…
Я не могу без вас – и в этом суть.
Но в этом нет желанья обладанья.
Дарить тепло и облегчать страданья –
иных желаний в сердце не несу.
…Смотреть в глаза и сердце отдавать
и целовать, и волосы ерошить…
Так много слов – порядочных, хороших,
а «я люблю» – опасные слова!
Но – как детей своих – за плач и смех,
как мать свою, за то, что есмь в природе,
как свет и сонмы звезд на небосводе –
я вас люблю – далеких, близких…
Всех!
* * *
Я не видела смерчей,
но, видимо, именно так
начинаются смерчи –
с короткого мига затишья,
с рассуждений о смерти,
которой все беды – пустяк,
но бояться – не сметь! –
отправляясь в парение птичье…
А потом тишина
разобьется на тысячи брызг,
дух захватит и вдох
в этом вихре не сделать, пожалуй,
всколыхнется до дна
чье-то сердце, разбитое вдрызг,
под изысканный слог
смерч вонзит ядовитое жало,
и закружит тебя –
горсткой пыли вослед колесу.
И воронка к тебе обернется
прожорливым жерлом,
то ли капли дождя,
то ли слезы мазнув по лицу,
хлынут горлом слова –
сумасшедше, безумно, блаженно…
Отразятся в глазах,
вдруг приблизившись, чьи-то глаза
и касание рук обожжет
обожаньем до дрожи.
горло высушит страх,
за спиной завизжат тормоза,
и окажется день
до последней минуточки прожит.
А когда поутру
смерч уляжется, пыль опустив,
и подумаешь: стих,
улетел, захлебнулся, растаял…
коготки по нутру
и внутри – закоулки пусты.
лишь свихнувшийся стих
поредевшие листья листает…
* * *
…когда на чаши лягут все дела –
От сотворенья до Армагеддона –
детей, которых я не родила
простит ли мне безгрешная мадонна?
не ложь и блажь – которая была,
не страсть и злость, что жгли меня и гнули –
детей, которых я не родила
простить себе когда-нибудь смогу ли?..