Марина Генчикмахер

Марина Генчикмахер

Все стихи Марины Генчикмахер

* * *

 

Не надо душить непорочную флейту

И горло стеснять своей собственной песне!

В. Белозерский

 

Горлышко флейты отлично от горлышка птицы;

Флейте на пользу жестокость обученных пальцев.

Если она замолчала, то нечем излиться:

Не о чем плакать и не о чем больше смеяться.

 

Тот же на вдохе состав кислорода с азотом,

С меньшим процентом (на выдох) бессмертного духа.

Пальцы скользят машинально по дырочкам-нотам,

Но растворилась в тумане живая пичуга.

 

Щебет её еле слышен сквозь облако ваты,

Сотни оттенков, – отсутствие яркого света.

То ли сама я в своей глухоте виновата,

То ли дыханье текущей поблизости Леты.

 

Пусть я, как прежде, пытаюсь играть в неваляшку, –

Волей Господней запас благодати не вечен:

Музыки нет. И в руках у меня деревяшка.

Я бы сыграла. Но не о чем. Незачем. Нечем...

 

2008

 

* * *

 

Да, квота ещё не исчерпана, жизнь не исчерпана...

Но я, как старуха, которая смотрит на Германа:

Азарту-то сколько! А пылу-то сколько! А вздору-то!

В сосудах струится тяжёлое жидкое золото,

Ей чужд этот мальчик, ей кажется странною страсть,

А годы-та карта, которая вечно не в масть...

 

2008

 

 

* * *

 

Иточке

 

Ей наука земная не впрок:

От нектара любви тяжелея,

Мельтешит наша лёгкая фея,

Как колибри, с цветка на цветок.

Тёплым ветром её занесло

В мир мерцающих радугой пятен,

Где с добром конкурирует зло,

Но для феи их смысл непонятен.

На такую и гневаться грех:

Может ангел, а может зверёныш;

Так бубенчик: нечаянно тронешь,

А в ответ – или плач, или смех,

Или взмах мотыльковых ресниц –

Непокорно-бесшумных, как вызов...

Вся душа-то её из капризов,

Да из трелей неведомых птиц.

И она вслед за ними поёт,

То проказит, то смотрит с любовью...

Что ж ты мамка нахмурила брови,

Разворчавшись на чадо своё?

Это счастье, а счастье, как дым.

Лето сменит ноябрь, но покуда

Называй её чудом своим

И блаженствуй причастностью к чуду!

 

2007

 

* * *

 

Жизнь – обман с чарующей тоскою…

Сергей Есенин

 

Жизнь – обман с чарующей тоскою,

А в писаньи: суета и тлен.

Вечен хор о радости покоя

Иллюзорных, призрачных сирен;

 

Книг о горестном смиреньи тонны;

Всё равно, от страха не дыша,

С обречённостью самовлюблённой

В плоть вцепилась бедная душа.

 

В сумерках предсмертного сознанья

Бьёт её безжалостная дрожь.

Я переживала испытанья,

Но такое как переживёшь?

 

Цепеняще-звёздный холод сада,

Где Господь стада свои пасёт.

Не хочу. Пожалуйста. Не надо.

Кто-то скажет: «Надо». Вот и всё...

 

2007

 

Как нам верится в завтра!

 

Мне не быть респектабельной дамой,

Чтобы туфли из замши

И костюм из Парижа....

Лишь вчера я девчонкой бежала по жухлой траве,

И по-прежнему, кажется, там же,

Тот же ветер в моей голове,

Лишь слегка набрала килограммы,

Но дочурка, мой чёртик бесcтыжий,

Швыряет мне мяч,

И нелепая мама несётся за мячиком вскачь,

А восторг так и брызжет!

Какая смешная игра!

А ведь скоро пора...

И меня по ночам обдает неожиданным жаром,

И немеет рука....

Но пока

Я несусь в облака невесомым доверчивым шаром,

Лишь порой опускаюсь с небес в непонятную грусть.

Дочка верит, что добрая мама бессмертна... И пусть!

Ведь сама я не верю, что старость таится за дверью,

А над болью смеюсь...

И молюсь

Не о плоти своей,

О беспомощном маленьком тельце!

Ну и девочка: шустрая, юркая, как саламандра!

Как же счастливы мы, что в веках заблудилась Кассандра

С беспокойной толпой из троянцев, а может ахейцев.

Лишь в ночной тишине предрекает тревожное сердце

Близость скорой зимы...

Но от глаз наших скрыты финальные зимние кадры...

И поэтому счастливы мы...

Как же, Господи, счастливы мы!

Как нам верится в завтра!

 

2006

 

Климакс

 

Климакс немного смахивает на юность:

Душно, бессоница, рифмы и мысли злые:

Шторм ощущений: отчаянье.... эйфория...

Но полюса понятий перевернулись.

 

Слово «уже» подчистил незримый ластик,

Слово «ещё» поверху строчит фломастер.

«Ой! Я уже влюбилась! Какое счастье!»

«Да, я ещё влюбляюсь... Какое счастье!»

 

Счастье, – оно есть счастье в любой обёртке

Радуйся, что в руках, – ни на что не сетуй!

Быт заедает, но в общем уютно в лодке:

Девичье лето сменилась на бабье лето...

 

Доля, она даётся тебе по долькам:

Ешь мандаринку не морщaсь, как от лекарства!

Долька с горчинкой? Горчинка – ещё не горько:

Повод шепнуть Всевышнему: «Благодарствуй!»

 

2006

 

* * *

 

Кукушка талдычет «Ку-ку»

О славе, любви, оптимизме,

Кукушка сидит на суку,

А сук в часовом механизме.

А я вслед за нею в дуду,

Забыв, что тростинка не рупор;

Зачем-то веночки плету

Из лавра, который для супа.

Слежу, чтоб лучилась строка

Харизмой античной хариты.

А будь мне ворота открыты

Туда, где слова на века?

Ну дудочка грянет, как медь.

Ну вырвусь вперёд из запаса.

Но мне-то живой биомассой

Как прежде болеть и стареть...

 

2008

 

* * *

 

Ксении Вороновой

 

Моя «индиго» мне строит глазки –

Покуда я ей читаю книги.

А кто-то мудрый мешает краски

И синим красит мою «индиго».

Сегодня синий – почти что серый,

И все индиго – с душой хрустальной.

А я с такою стандартной верой,

Что эта девочка уникальна!

И что ни скажет мне мудрый некто,

Пометив девоньку модно-синим,

Она сверкает богатым спектром,

Даря оттенки моей рутине.

А что «индигово» многоцветье –

Совсем не страшно, – абы не траур!

Её сверканье любой заметит

На фоне радуги прочих аур...

 

2007

 

* * *

 

Ну вот и вернулись твои журавли…

Ю. Левитанский

 

Ну вот и вернулись твои журавли

Из сказочных странствий...

И тычутся в ждущие руки твои,

Курлыкая: «Здравствуй!»...

Ты слышишь зовущие их голоса,

Пытаясь постичь их,

Как будто упали к ногам небеса

В обличии птичьем.

А взгляд твой, как прежде, скользит в облаках:

Оттуда ли пасть им?

И счастье, в твоих оказавшись руках,

Как будто – не счастье...

 

2008

 

 

О чём грустишь

 

Ю. Ч.

 

О чём грустишь, мой беспокойный Чиж?

Взгляни: по плотным плиткам черепицы

Прозрачное свечение струится,

А за порогом благодать и тишь.

 

Лишь воробьи дерутся возле бровки

За пару хлебных крох у самых ног...

И вечности знобящий холодок

Ещё бодрит, как свежесть газировки.

 

Но вечность не для нас и не про нас...

Что проку сроки обсуждать до срока?

Пусть сочиняет грозный облик Бога

Ревнующий к пророкам богомаз...

 

Рисуя дали, как пейзаж Дали,

Он горд собою, простота святая!

А мы следим, как паутинки тают

Серебрянным сиянием вдали.

 

Но не спеши за ними, подожди, –

Вгрызайся в жизнь, как в яблочную мякоть!

Еще успеют нас с тобой отплакать

Бесцветно-беспросветные дожди!

 

Нам как подарок день, и он не плох,

Ещё не зимний и уже не летний...

Мы, радуясь, смакуем каждый вдох,

Как будто он, воистину, последний...

 

2007

 

* * *

 

Родителям

 

Обрастают грузной плотью, тяжелеют,

Зарастают мелочами до оконниц,

И уже не слышат зова Лорелеи

В душном мареве предательских бессонниц.

 

Ковыляют рядом с нами по ухабам,

Неуклюже, как громоздкие телеги,

Боги детства – наши мамы, наши папы, –

Наши лучшие на свете человеки.

 

Мы привычно ищем запах нафталина

В их сужденьях, их рассказах в стиле «ретро»,

Но они нас научили рваться к сини

И не падать при порывах злого ветра.

 

Их ли лица улыбаются задорно

С чёрно-белых, мутно-глянцевых квадратов?

Так откуда этот вал сомнений вздорных

Будто дети их живут не так, как надо?

 

Мы за истину сражаемся до боли,

Не жалея аргументов жгуче-острых…

А они уже почти на минном поле, –

Жутком поле под названьем возраст!

 

1994

 

Памяти Петра Вегина

 

У любви гарантий нет...

Петр Вегин

 

У любви гарантий нет...

Нет надежных пьeдесталов.

Рядом с нами жил Поэт,

А теперь его не стало.

 

Как он жил – рассудит Бог, –

Нет святых и непорочных.

Жизнь Поэта лишь подстрочник

Для его звенящих строк.

 

Успокоится молва,

Журналисты сыщут прочих.

Станут выпуклей и чётче

Прозвучавшие слова.

 

Кто вовеки не забыт.

От кого остался прочерк.

Ведь Поэт лишь переводчик:

Он над рифмами корпит.

 

И не слыша укоризн,

Так и сяк глаголы вертит,

На скупой язык бессмертья

Переводит нашу жизнь...

 

* * *

 

Плесни мне, Пиросмани, на разлив

Той непосредственности, о которой позже

Серьезный критик скажет: арт-наив;

Моя дочурка: «Я сумею тоже!»

Она сумеет тоже? Ну и пусть!

Уроки мамы не проходят всуе!

Я ярко-жёлтым солнце нарисую

И ярко-синим фоном задохнусь...

 

2008

 

* * *

 

В. Белозерскому

 

Сперва – как простое кокетство,

Потом – как рефрен беды:

«Где юность моя? Где детство?

Растаяли их следы...»

 

Былое змеиной кожей

Отброшено. В новой – мы.

Мы те же. Поём о том же.

Но глубже мотив зимы.

 

И те, кого мы любили

Не меньше, чем любят нас,

Уже в небылицах – былях,

В расплывчатом дыме фраз.

 

Их облики всё бесплотней

За жёсткой приставкой «пра-».

А «завтра» уже «сегодня»

И даже чуть-чуть «вчера»...

 

2004

 

* * *

 

Стареющий Пьеро трагичен и смешон:

Ряди, дружок, тоску в лохмотья Арлекина,

Насмешничай над тем, чего, увы, лишен,

Стараясь не брюзжать про ноющую спину.

 

Твой романтичный пыл с годами поугас,

Мальвина не ушла, а может быть, вернулась.

Она, увы, не та: ни в профиль, ни анфас,

Она всегда ворчит; прости её неюность.

 

Тверди ей без конца про вечную весну,

Как будто не сошла с лица былая прелесть.

Ты знаешь по себе: пластмассовая челюсть

Врезается и жжёт распухшую десну.

 

Пронзённые сердца... И кто их только чертит?

Наверняка рука влюблённого юнца.

Для Вас уже всерьёз звучит «любовь до смерти»,

Где смерть отнюдь не штамп для красного словца.

 

2008

 

* * *

 

С. Каплану

 

У мудрых художников добрый доверчивый взгляд.

Они уже дожили до понимания детства.

Они понимают, что цель воплощается в средстве,

А жизнь – это жизнь, даже если она наугад.

 

Они – не анатомы наших умчавшихся лет,

Но дни и судьбу разложив на минуты и сцены,

Нетрудно понять, что оттенки цветов равноценны,

И в каждом мгновении скрыт незнакомый сюжет.

 

Умелый художник не станет выискивать смысл.

Умелый художник не будет выдумывать драму.

Он дом наш напишет и бережно спрячет под раму.

А где-то над домом крылатый мальчишка повис.

 

И пусть это выдумка – мальчик, который крылат,

Кому из жильцов не приятно такое соседство?

Ну вот, мы и дожили до понимания детства.

У мудрых художников добрый доверчивый взгляд...

 

1989