Из книги судеб. Лазарь Вениаминович Шерешевский (1926 – 2008) – русский поэт и переводчик.
Родился в Киеве; сын расстрелянного в 1938 году «врага народа». В довоенные годы принадлежал к кругу молодых киевских поэтов, в который входили Я. Хелемский, И. Елагин, Р. Заславский, Н. Коржавин.
Оказавшись к сентябрю 1941-го в городе Богородске Горьковской области, куда он эвакуировался с мамой из Киева, Шерешевский решил поступить в Горьковский учительский институт. В этот ВУЗ в годы войны принимали юношей и девушек с незаконченным средним образованием, а ЛШ к началу войны успел окончить девять классов средней школы. Из этого института он и был призван в 1944-м в действующую армию. Воевал на передовой, был тяжело ранен. А далее, в том же году – арест по сфабрикованному делу «за антисоветскую деятельность» («крамольные стихи» были подброшены ему по указанию особиста). Пять лет провёл в тюрьмах и лагерях, и ещё столько же – в ссылке на полуострове Ямал. Впоследствии реабилитирован.
Член Союза писателей СССР (1966), лауреат премии журнала «Литва литературная» (1980). Автор книг стихов: «Дороги дальние», Горький (1958); «Доверие», Горький (1966); «Созвездие весов», Горький (1969); «Предгорья», М. (1986); «Две зоны», Ашхабад (1991); «Преломление», М. (1993); «Колесо», М. (1994); «Да, и я прошагал войной», М. (1995); «Перемещенье сроков», М. (1996) «Неглубокий старик», М. (2001); «Уходить налегке», М. (2003).
* * *
С Лазарем Шерешевским я сблизился в годы учёбы на филфаке Горьковского университета. Разница в возрасте и курсах обучения (по возрасту Лазарь был старше меня, а по университетскому курсу – я) не мешала нашей дружбе. Есть люди, обладающие харизмой, – таким был и Лазарь. К нему тянулись, и не в последнюю очередь, девушки, а позднее и женщины. Но увлекал он не только своей физической привлекательностью, трагической биографией – литературной эрудицией, которая поражала его сокурсников уже на первом курсе университета. Сказались и врождённые способности, и годы самообразования.
Со своей первой женой Лазарь познакомился в Салехарде, где отбывал свой поселенческий срок после освобождения из лагеря, и где работал на строительстве железной дороги Салехард – Игарка. Выпускница Московского библиотечного института, Гелия Михайловна Николина … не могла не обратить внимания на фанатичного читателя библиотеки, которой она заведовала. Они расписались в 1952-м, а в июле 1953-го приехали в город Горький. Попутно замечу, что Геля, дочь секретаря райкома партии, погибшего на фронте, в годы войны служила медицинской сестрой, была членом партии. За право вступить в брак со вчерашним зэком она заплатила своим партийным билетом. Это был мужественный поступок.
Лазарь с женой снимали комнату в одном из домов дореволюционной постройки, кажется, на улице Невзорова. Их жильё только условно можно было назвать «комнатой» – в чердачном помещении дома горбылями было отгорожено пространство, напоминающее мансарду. Стены изнутри были оклеены обоями, посреди «комнаты» возвышалась печная труба, служившая её обитателям обогревательным устройством. Из мебели – кровать, несколько стульев, стол. Жильё Лазаря и Гели служило своеобразным «клубом по интересам», в котором собирались не только студенты филфака от первого до пятого курсов, но и молодые актёры, художники, музыканты. Не обходилось и без дружеского застолья в складчину. Привлекательность этих посиделок состояла в том, что, во-первых, никто заранее не уславливался о встрече, не оговаривалось время – приходи, когда и хозяев дома нет, а во-вторых, собиравшиеся здесь люди были симпатичны друг другу, были близки по взглядам на искусство и современность.
В те годы люди ещё опасались собираться демонстративно, но обстановка на чердаке у Лазаря и Гели была настолько доверительной, что страхи сказать что-то «не то» куда-то улетучивались. Впрочем, и опасаться было нечего, т. к. вопросы политики, по негласной договорённости, оставались за бортом этих шумных дискуссий.
Ко времени нашей встречи он уже был для меня, и не только для меня, сложившимся поэтом. Но поэтом, многие из стихов которого, тех стихов, которые он хотел увидеть напечатанными, не издавались в силу их несоответствия принятым в те годы стандартам. Его судьба, как поэта, в Горьком была сложной. Он выживал с трудом, не без помощи жены, случайными публикациями (Евтушенко такие стихи называет «датскими»), написанием заказных праздничных сценариев и переводами стихов с языков народов СССР (балкарского, грузинского, литовского, даже ненецкого). Блестящим поэтом-переводчиком он стал стихийно, в силу жизненных обстоятельств. Но здесь можно говорить о счастливом случае.
В писательской среде Горького Лазарь Шерешевский выделялся талантом, необыкновенной работоспособностью, готовностью взяться за любую литературную подёнщину и выполнить её быстро и отлично. И в то же время, обладая способностью располагать людей к себе, он оставался неугодным местным администраторам от литературы. И трудно сказать, что было этому причиной: банальная человеческая зависть к таланту и популярности, его еврейство (хотя советская литература не могла пожаловаться, мягко говоря, на отсутствие в ней писателей еврейской национальности), его гулаговское прошлое, а может, и успех у женщин?..
В 1972-м он переехал из Горького в Москву. Причиной для этого послужил его развод с Гелией Михайловной и женитьба на Маргарите Ногтевой, филологе и поэтессе. Я часто бывал у них в скромной малогабаритной «двушке», и он у меня при наездах в Горький. Даже когда я переехал на постоянное жительство в Израиль, мы перезванивались с ним не реже одного раза в неделю.
Последний раз я позвонил ему пятнадцатого января две тысячи восьмого в одиннадцать часов сорок пять минут. Он к этому времени давно уже тяжело болел (сложная патология почек), жил один, почти не выходил из квартиры. Долго никто не брал трубку. Наконец, я услышал его голос: «Толя, ты меня извини – мне трудно сейчас говорить. Но ты обязательно мне перезвони. Обязательно сегодня. Я тебя очень прошу». С семнадцати часов до восемнадцати того же дня я набирал номер его телефона, но никто уже трубку не снимал.
В двадцать один час мне позвонила Валентина Попова, вдова репрессированного поэта Вадима Гавриловича Попова, медсестра по первой профессии, с которой был дружен Лазарь. Она несколько раз в неделю приходила к нему, чтобы сделать очередной туалет нефростомы. И в этот день она позвонила в дверь его квартиры. Было восемнадцать часов. Но Лазарь ей не открыл. Тут же позвонила дочери, и та, быстро приехав с мужем, своим ключом открыла дверь. Он лежал на диване уже холодный. Поэт Лазарь Шерешевский ушёл из жизни, повторяя незадолго до этого: «Я чувствую дыханье смерти»…
Я до сих пор задаю себе вопрос: «Почему он сказал мне “Ты обязательно мне перезвони. Обязательно сегодня”?»
Декабрь-2012
Материал к публикации подготовил Валерий Пайков
Израиль, Бнэй АИШ
Иллюстрации:
несколько портретов поэта,
книги Лазаря Шерешевского с его автографами;
последний приют…
Добавить комментарий