Евгений Золотаревский

Евгений Золотаревский

Все стихи Евгения Золотаревского

Берёза 

 

Непалящий, непалимый,

Словно новый мир в луче,

Свет вместился невместимый

В самой маленькой свече.

Чтобы днесь и чтобы присно

Освятил от всяких зол

Лик её иконописный

Новых знаний ореол.

К ней ребёнок безмятежный

Клонит голову с крыльца.

…Каплет сок берёзы нежный

С возбуждённого сосца.

 

* * *

 

Л.К.

 

Ветер ломится полночью в стёкла –

Еле держат окошек кресты.

Камышовая кровля промокла,

И замёрзли на окнах цветы.

 

Что разумно и что безрассудно

В этом ливне и в этом дому?

Неужель тебе ночью не трудно

Сну опять доверять своему?

 

Ты б, наверно, молилась лазури,

Крепко спящей на ратном луче,

Если б только душа этой бури

На твоём не сидела плече.

 

 

Виноградарь

 

О винограднике моём

Теперь не забывает лето,

Наполнив сладким духом света

Зелёный, кислый зуболом.

 

Явиться капелькой воды

Душе сожжённой и пустынной,

Свою не распрямляя спину

До появления звезды?

 

…Всё понимает свой черёд;

И смысл найдёшь в росе и звуке,

Умыв мозолистые руки

В речушке хлопот и забот.

 

Благословен, как суждено,

Лозою ангел многоглавый,

Чтоб животворней и кровавей

Сладило новое вино.

 

Время 

 

– Тащишь ношу непомерную

Ты чужую, как свою…

Я же вервью землемерною

Измеряю жизнь твою.

 

Что мне ты! Твоё видение

Снится тающему льду!..

Я же лёгким дуновением

За звездой гашу звезду.

 

Как амёбное деление,

Как движенье сквозняка,

Я несу и жизнь, и тление

Во Вселенной. И пока

 

Кругосветными скитальцами

Стрелки меряют свой срок,

Я меж собственными пальцами

Просыпаюсь, как песок…

 

* * * 

 

Вяжет солнышко на спицах

Мир, в котором мы живём.

Я хочу себе присниться

Мерно тающим клубком.

Над полями дым струится

В тихоглазый водоём…

Разговаривают птицы

Человечьим языком…

 

* * *

 

Гроз ночных прозорливому слову

Поле хлебное верить должно,

Что навеки ему Куликовым

Быть теперь уже не суждено.

 

– А невеста-то, братцы, рябая!

Кони с пеной грызут удила:

«Никогда здесь трава голубая

Меж камней золотых не росла!» 

 

* * *

 

Длинная тень от ракиты

Голосом низким поёт:

«Сеяли, сеяли жито –

Вырос великий народ!»

 

Египетские пирамиды

 

Хвала Осирису, Рамсесу,

Крестьянину или рабу?

Каким строительным отвесом

Вам преднамерили судьбу?

 

А по моей спине запляшет,

Кровавя душу, снова плеть!

Так неужели, совесть ваша,

Я должен буду умереть?

 

Бессмыслен плоский лик трёхгранный,

И Сфинкс – такой слепец, как вы.

Пред жизнью, кровью осиянной,

Вы не склоняли головы.

 

Вам отирали лоб от пыли

Века и даты как дожди,

И никогда не подводили

Часы песочные в груди.

 

Жар-птица

 

Раздвинув облако руками,

Жар-птица щурится на свет,

А в подземелье

под замками –

приметы солнечных примет.

Свивая лучик птичьей трелью,

Жар-птица вяжет сны живым.

А под печатью

в подземелье –

тропинки к стёжкам путевым.

К ней столько славных приходило!

А только Ванька сирый мог

Макнуть её перо в чернила,

И – снять печать, открыть замок!

 

 

Жизнь

 

Что ж ты молишься порокам,

Слыша гром Ильи-пророка,

                   Слыша мощный бас Ильи?

                   И шумят по водостокам

                   Слёзы горькие твои!

Что ж ты молишься разлукам,

И, заламывая руки,

                   Рвёшь сорочку на груди?

                   И твоих свиданий муке

                   Ты кричишь: не уходи!

Что ж ты молишься не Богу,

И молитву на пороге

                   Веку-идолу творишь?

                   А сама лампадкой строгой

                   Пред иконою горишь!

 

* * *

 

«...Пора цветенья началась»

А.А.Блок

 

Земля любви, земля изгнанья!

Какую песню мне пропеть,

Чтоб снова крёстные страданья

Корнями ей преодолеть?

 

Как тяжко по ветру клониться

Народу сильному её,

Пока крылатым пальцем Жница

Серпа ласкает остриё!

 

К звёздам

 

Скажите, пчёлы, божества работы,

Где ваши соты, праздничные соты?

 

– Когда Земля раскрыта как цветок,

Звезда туда спускает хоботок…

А мёд, пока мы здесь – рабы заботы,

В другой Вселенной пьёт свободный кто-то…

 

Лесной пруд

(У картины Буше «Купание Дианы»)

 

Я судьбою тоске не обучен,

Пруд лесной, и отрада моя

Краснопёркой плывёт от излучин

Серебрящего душу ручья.

 

С крыльев звёзд осыпается пудра.

Ждать купанья Дианы невмочь…

Позади – стрекозиное утро,

Впереди – воробьиная ночь!

 

Сколько света в придуманной муке!

И качает кувшинки волна,

Будто чьи-то зовущие руки

Тихо душу колышут со дна.

 

* * *

 

Лукавит зарево рассвета,

Глотая туч наволгших ком,

И птицам говоря про это

Подводным рыбьим языком.

 

Есть ли свобода в мыслях щуки –

Летящих кверху пузырьках?

Или в скрипичном низком звуке,

Рождённом воздухом в крылах?

 

... Всё это наущенье змея,

Миров подоблачных недуг.

Как тесный ворот давит шею

Адамом проведённый круг... 

 

Мальчишка 

 

Когда добрезжит хилая лучина,

Опередив последнюю звезду,

Я складываю ножик перочинный

И в свой карман залатанный кладу.

 

За пазухой – молитвенника книжка,

И мой черёд как будто не настал,

И я пойду, болезненный мальчишка,

Слоняться на базар и на вокзал.

 

Я нищ, босой.

В отцовской старой кепке…

И вы подумать даже не могли,

Что это я вам выстругал из щепки

Космические ваши корабли!..

 

* * *

 

Мертво, никчёмно всё на свете,

Когда, самих себя стыдясь,

Нагих берёз нагие ветви

Перестают стыдиться нас –

 

Двоих людей, искавших чуда,

С которым мы как плоть одна,

Среди дешёвых пересудов

В хмелю дешёвого вина.

 

Не распинали, не распяты…

Но страшно у чужих дверей.

И мы, не грешны и не святы,

Идём дорогою своей.

 

…Мертво, никчёмно всё. Тревога

Добавит жару в непокой.

И вдруг перебежит дорогу

Листок берёзы, как живой!

 

 

* * * 

 

Мыслей нарушив привычную связь,

Нежным крылом серафима

Вяжет в тетрадке славянскую вязь

Гений из пепла и дыма.

 

И в ореоле высокого лба

Мысли священной натуга;

И освящённая это судьба –

Шаг из адамова круга.

 

Но в самом сердце земной суеты

Малого ангела пенье,

Что преступление каждой черты

Это и есть преступленье… 

 

* * *

 

Неужели далёкие страны

Охладели любовью ко мне?

Сладко как зарастают бурьяном

Жилы белых межзвёздных коней!

 

Дым в ноздрях скакунов не клубится,

Уши чутко не вспрянут в тиши.

В гривах гнёзда устроили птицы,

И из глаз проросли камыши.

 

Гул земной в раменах, как заклятье,

На устах замерцает родник,

Или снова витает проклятье

На челе перехожих калик? 

 

Ночной бабочке

 

Смогу ль твой краткий гений пережить,

Чтоб мирозданье за ночь подытожить:

Миг будущий не переобнажить

И прошлый миг не переобнадёжить?

 

Прошу: когда, презревши день пустой,

В огне свечи сгоришь в последнем всплеске,

Пыльцы своей полночной золотой

Оставь с крыла на занавеске!

 

Ночью

 

Бранить не надо сон, родившийся в тумане,

Когда через порог, улыбкою дрожа,

Премудростью простой войдёт воспоминанье,

И полночь вслед за ним – как истина свежа.

 

Грешить не устает земля душой и телом,

Земной любви людей так предана нутром!

Родись, живи, умри и только между делом

Садись писать стихи ночами за столом.

 

Предутренней судьбе не докучай расспросом:

Как книгу разломи привычно наугад,

Чтоб снова не постичь зачем одни вопросы

За каждою строкой согбенные стоят?

 

Пока вчерашний свет для сердца непонятен,

Душе желанна явь и нет порока в ней –

Ты помни, что в бреду полночных лунных пятен

Разумно спят всю ночь слова грядущих дней.

 

Осенняя песенка пряжки 

 

И ласточки снуют, как пальцы пряхи...

Арсений Тарковский

 

Заламывает руки пламя свечки,

Как будто холод зреет смутно в нём.

И закрывает худенькие плечи

Голубка-пряха шалью, как крылом.

 

Не преклоняюсь идолу печали,

Но лишь хочу, чтоб, заставляя жить,

Как пальцы, десять ласточек сновали,

Перебирая солнечную нить;

 

И в небесах сентябрьской России

Застыл, как след, последний взмах крыла,

И зиму всю за пазухой носила

Земля остаток птичьего тепла.

 

Чтоб день сиял, в надоблачье летая,

И опуская долу рукава.

…Не порвалась бы нитка золотая,

Бала бы пряха старая жива…

 

Осень 1978 года

 

Как мне прожить без пуха и пера:

Мечтаний пуха и пера стихов?

Ведь я не нажил грамма серебра

И золота гонимых ветром слов.

 

Ни бабочки я не сумел сберечь!

И свист разбойный в осень под мостом

Охолодил мерцающую речь

Летящим в реку чёрную листом.

 

Где вы, друзья Бесстрашного суда,

Обжившие, как землю, небосклон?

 

Бреду один сквозь ваши города,

Сюда попутным ветром занесён,

От осени ничем не защищён…

 

* * *

 

Печальный творец, ощущая себя как творенье,

Вокруг полюсов по своим же блуждает следам:

– О Боже! Неужто к подошвам прилипло то бренье,

Что правнук мой дальний приложит к ослепшим глазам?

 

Ничтожная даль! Меж Огнём и Водой твой Философ!

Но кто перечтёт и исчислит мой солнечный знак,

Уж если на всё, искривлённое в виде вопросов,

Бросаются мамонты стаей бродячих собак…

 

 

* * *

 

По молоку серебряной купели,

Где Жизнь и Радость вечно не умрут,

Младенцы в берестяной колыбели

Как чистое дыхание плывут.

 

В рабы даны им муками рожденья

От первых дней и ветер, и волна.

В тысячелетье выросло мгновенье

Пророческого Хлеба и Вина.

 

Звон в клюве Оста и меж перьев Веста,

Как тайный смысл великого стиха:

Благословенна Звёздная Невеста

В младенческих объятьях Жениха!

 

* * *

 

Прилетают лебеди и гуси

Целовать изнеженные гусли.

И седому старому оврагу

Подливают в сок росяный брагу.

Нипочём им будущая вьюга:

Заласкают до смерти друг друга

И поэт вернётся со свирелью

На чужом пиру лечить похмелье.

А вдали звезда – расплаты семя –

Снежной искрой обжигает время,

И несут бураны к звёздной доле

Шар Земной, как перекати-поле…

 

Рыбак

 

Море холодной свивается плетью,

Гнев свой гася на пожарище звёзд,

Если рыбак укрывается сетью,

Мокрой спиной ощущая норд-ост.

 

Древняя грозность камней угловатых

Душу воды уязвляет собой

Возле скалы, где детишек щербатых,

Как валуны, кувыркает прибой.

 

А по ночам огнепёрые рыбы

Гонят с постели жену рыбака:

Как раскрошить угловатые глыбы,

Детских следов не смывая с песка?

 

Скифские курганы в Ставропольской степи

(Зной)

 

…Здесь, празднуя космические ночи,

Творили свои тёмные дела

Косые заколдованные очи

И меткая, как будущность, стрела.

 

Но всемогущих ратных орд и кланов

Они столетьям продали печать,

Оставивши безмозглых истуканов

Добро своё в курганах охранять.

 

…Как волдыри вздымаются ухабы

Земли живородящей полевой:

Неужто эти каменные бабы

Беременны водою ключевой?

 

* * *

 

Сколько сгорает миров на губах удивленья

В недрах вокзалов, над рыночным гамом рубля,

Если тебя твой восторг воскресит в воскресенье,

Перед тобою ногами босыми пыля!

 

Клён присносущий и мокрые травы благие

Проклятый мир сберегают пока от огня,

Чтобы железные, ржавые, эти другие

Утром о них не подумали вместо меня.

 

Не прокляни меня возле села на дороге,

Чтобы не стать мне посмешищем птиц и червей,

Чтобы я вспомнил о соли земной, как о Боге,

Благословляя вас хлебом Российских кровей...

 

Сонет к музе

(В храме)

 

Ты – дочь уединённого кристалла,

И там, за роговицей бытия,

Ты каждой гранью для меня блистала,

И лучевая гнулась ось твоя.

 

Началом оси был набат металла

Старинного Российского литья,

Другой конец её ты упирала

У Царских врат, где ставил свечку я.

 

Ты дни мои все знаешь поимённо.

А я пою коленопреклонённо,

Пока свеча моя передрожит.

 

Ни смерти, ни бессмертия не трушу:

Что заронил горячий купол в душу –

Холодный камень пола охладит.

 

* * *

 

Среди богов иных, в тумане,

Мирской сгущённом суетой,

Мои мечты, как самаряне,

Воды возжаждали живой.

 

Не медли! Радость достижима!

Весна, порочна и смугла,

Прощеньем вышним опалима

Воды в колодце набрала.

 

И сон её прошёл туманный.

Она, полна иных забот,

Несёт кувшин свой осиянный –

Крутым бедром не шевельнёт!

 

 

* * * 

 

Твоя судьба пришла в движенье,

Не безучастная, как впредь,

Когда старался я скольженье

С крутой горы преодолеть.

 

Но снам, казалось, не подвластны

Слова участливой любви,

И лишь предчувствий звук согласный

Иглой к их сердцу плыл в крови.

 

Как дерева, они молчали,

Держа сожжённых звёзд ларец,

И судьбы горло им сжимали

Петлею годовых колец.

 

* * * 

 

То с песней Руси, то со стоном

Бурлацкой неволи труда,

Как баржу под флагом зелёным

Судьбу мою тянут года.

 

Ведут они бранные речи,

Ступая во тьму наугад,

И жалко костлявые плечи

Под жёсткою лямкой торчат.

 

Но, дух набирая свободный,

Покорно идут до поры,

Пока среди ночи холодной

Они не раздуют костры.

 

А баржа? Здесь воля иная:

По палубе франты снуют,

И, пробками в небо стреляя,

На фраки шампанское льют.

 

Как лености сон монотонный

Сквозь плач и сквозь смех, невпопад,

Под сиплый оркестр похоронный

Там бальные платья шуршат…

 

* * * 

 

Я все грехи свои оплачу

Пред Богом будущего дня.

И что я, раб ничтожный, значу,

Что Ты помилуешь меня?

 

Забывши наши прегрешенья,

Не помня злого ничего,

Ты посылаешь в утешенье

Святого Духа Своего.

 

Душа моя Твой свет лелеет

Во дни сомнений и тревог.

…Кто нас ещё простить сумеет,

Как не Один лишь только Бог?

 

* * *

 

Я понял многое.

Священство преизбытка

Так тяготило мысли о земном,

Когда скрипела старая калитка,

И сонно день молился за окном!

 

Сирень мрачнела. С нею увядала

Как паутинка судеб чуждых связь.

И на сплетенья ржавого металла

Сирень бросала звёздочки, глумясь.

 

Я в блик вошёл как в белый сгусток счастья,

Чтобы постичь пылинок имена,

Хотя б и кандалы мне на запястья

В той стороне надела тишина!

 

Но о стекло моё забилась птаха,

Влететь желая в плоский мир стекла:

Спастись, спастись от страшных звуков Баха, –

Чем в этот полдень улица жила!

 

* * *

 

Я, поверив в тебя, разуверился

В птичьем свисте и шорохе трав.

Будто с миром я силой померился,

И прилёг на поляне, устав.

 

Но пришли бессловесные звери

Мне разумную речь говорить,

Что нельзя полюбить при безверии,

А при вере нельзя разлюбить.

 

Мне б колени мечты в изголовие!

И пусть ринется пламень лихой

Человечьих страстей многословие

Пережечь, как валежник сухой.

 

Много истин на свете незримых,

Но, наверно, для знаний благих

Столько нежности в лапах звериных,

Сколько злости в объятьях моих.

 

Дай мне, осень, любовь шестикрылую

На рассвете грядущего дня,

Чтоб опиться неведомой силою

И тебя защитить от меня.

 

Яблоки бессмертья

(Осенние мысли)

Поэма

 

I

 

1.

 

Земное лето далеко,

Как возглас, ветром унесённый!..

И я свободно и легко

Провижу, осенью спасённый,

И высоту, и синеву,

И первозданную безгрешность

Любви, царящей наяву,

И царской истины неспешность.

 

2.

 

Давай поверим, что пришло

Судьбой дарованное время

И что уже не тяжело

Росяно-звёздной ноши бремя:

Утрами истина сама

Того же, что мой разум хочет,

И охлаждает пыл ума,

И сердцу здравие пророчит.

 

3.

 

Какою жёсткою была

Трава былого под рукою,

И лист касается стекла

Своей холодною щекою.

Но нет трагического в них,

И чем сильнее в рощах пламя,

Тем больше сил в руках моих,

Повелевающих огнями.

 

4.

 

Неужто мой черёд настал

На право маленького мира,

И через солнечный бокал

Смотрю я в глубь земного пира?

И голос нечто из ничто,

Как голос дел и мыслей внятных.

…Осенних дней благоприятных

Не проповедовал никто…

 

II

 

1.

 

Нас бликов чистые ступени

Туда ведут в осенний сад,

Где яблонь мыслящие тени

Зла друг на друга не таят,

И день с улыбкою парящей

Нам говорит уста в уста,

Покуда свет животворящий

Неспешно льётся из куста.

 

2.

 

Дай руку мне у аналоя!

Пусть будет счастлив этот сад:

Не вспоминается былое,

Когда ты будущим объят.

Ведь даже в маленькой примете

Не сохранился прошлый путь;

И жил ли кто на белом свете

До нас двоих когда-нибудь?

 

3.

 

Неужто минул целый год

От перепутья до жилища,

Где печь натопленная ждёт

И в плат закутанная пища!

За всё, что сбудется потом,

Ты и продрогла, и промокла.

Лишь помнят о пережитом

Ночами плачущие стекла…

 

4.

 

Как мрачен, как прекрасен путь

В тот рай лесной, где жизни древо!

Услышим мы когда-нибудь

Хоть звук священного напева?

Но в сновидениях своих

Ещё не видели мы вьюгу

И ревновали мы друг к другу

К тем, будущим, себя былых…

 

III

 

1.

 

Трубит осенний ветер в рог!

Предощущая время стужи

На злых обочинах дорог

Чуть-чуть подрагивают лужи;

И дождь, и мгла со всех сторон!

И в будущее улетают

И стаи чёрные ворон,

И листьев солнечные стаи.

 

2.

 

Но вдруг проснётся синий цвет;

Вольётся в золотые рамы

И грустной осени портрет

Ждёт необидной эпиграммы.

…Всегда лирическая боль,

В слезинке отражаясь зыбкой,

Как та «любимая мозоль»

Внутри заряжена улыбкой!..

 

3.

 

День откровения природы

И нам с тобой в награду дан;

Не портят праздника погоды

Ни дождь, ни ветер, ни туман.

Дерзай! Жемчужину нашедший!

И знаю я, что даль светла,

Что ты тогда, в давно прошедшем,

Такой же будущей была.

 

4.

 

Но разве этот день не вечен?

И разве завтра не опять

И целовать любимой плечи

И запах солнечный вдыхать?

Нам больше прошлого не надо,

Но, забывая, не забудь:

Туман, витающий над садом –

Земных страданий Млечный Путь…

 

IV

 

1.

 

Былая грусть как паутинка

Летит в редеющем лесу,

А я сквозь чащу на тропинку

Лучей охапку принесу…

Ты бродишь тихо меж дубами,

И нимб горит над головой,

И пахнет дымом, и грибами,

И увядающей листвой…

 

2.

 

О Небо! Всё, что нам желанно,

Для нас сегодня соверши,

И синий взор пролей нежданно

В ладони жаждущей души.

Чтоб, новым дням не изменяя,

Могли навечно я и ты

Пить, брызги синие роняя

На восхищённые цветы.

 

3.

 

… – «Люби!… Люби!», – ответит эхо.

А эхо долго не сберечь.

Эх… не до смеха, не до смеха

Тебе, осмысленная речь…

…И поднял воротник прохожий.

Ему не жертвуют чудес

И этот лес на сад похожий,

И сад, дремучий, словно лес…

 

4.

 

Костёр. Года. Тропинка. Воля:

Всё, что нам отдано теперь,

Обязано святою долей

Дню обретений и потерь:

Средь ветров черных круговертья

Молил я каждый лист: живи! –

… Мы рвали яблоки бессмертья

На древе солнечной любви.

 

4 августа 1984 года