А был ли мальчик?

Четвёртое измерение № 35 (599) от 11 декабря 2022 года

* * *

Был ли мальчик? В самом деле,

может, девочка была?

Ах, качели-карусели –

солнце село, жизнь прошла.

Где тот пионерский галстук?

Комсомольский где значок?

Несказанное богатство:

компас, гаги и смычок.

Школьный двор, дорога к дому,

электричка в никуда.

По-простому, по-дурному,

без оглядки, без следа.

Стопка книг на книжной полке.

Керосинка, патефон.

Пересуды, кривотолки

незапамятных времён.

Две соседки, три кастрюли,

скверик, станция метро.

Взяли, выпили, уснули.

Встали, вынесли ведро.

Ты направо, я налево –

только ведь не в этом суть.

Ничего нельзя поделать,

ничего нельзя вернуть.

До угла, до поворота.

Не в обиду, не в укор.

Мальчик был. Любил кого-то.

Может, любит до сих пор...

ретро

жил в полуподвале дворник касым

но все его звали по дружбе хусим

он был невысок коренаст безбород

всегда был с народом и сам был народ

в любую погоду в жару и метель

три дома и двор содержал в чистоте

он был вездесущ со своею метлой

не пил не курил и не дрался с женой

жену его звали антуанет

ей было семнадцать мальчишеских лет

хусиму годилась она в сыновья

хорошая крепкая очень семья

к нему заходил я не раз и не два

особенно вкусной казалась халва

поев мы садились на низкий диван

у нас на коленях дремал антуан

а мы толковали о том и о сём

о сарданапале и о басё

о поле чудес и о поле де кок

шицзин и ригведу он знал назубок

еще о погоде мол нет больше зим

зато больше лет возражал мне хусим

потом антуан доставала кларнет

и в полуподвале звучал менуэт

тревожные были тогда времена

стране не до сна и нам не до сна

стране не до нас но за нами москва

особенно вкусной казалась халва

ах где этот дворник и где этот двор

где улица эта и бах ре минор

где мир на планете и третий где рим

хусими смеётся бессмертный хусим

бездна

остановилось сердце к постели подходят деревья

прибежала лиса под кроватью фыркает ёжик

расплываются силуэты твердеет воздух

по нему уже можно ступать босыми ногами

остановилось сердце трудилось долго

бесшумно-безропотно-безотказно

сквозь лазурную стену проходит дюна

и без просыпа осыпается песчаным смехом

остановилось время где оно было раньше

в тёмно-зелёном сосуде в запахе земляники

в ускользнувшей мысли в бабочке-инфанте

в прятках-салочках детских фантазий

остановилась вселенная столпились планеты

в бездыханной комнате с низкими потолками

воссияли звёзды похожие на снежинки

тает твой мир тает мир другого уже не будет

остановилось сознание конечная остановка

за которой ни света ни тьмы за которой бездна

что предшествует жизни и на миг становится ею

безымянная вечность пронизанная любовью

Семь квазисонетов

Однажды я сделал открытие

в области молекулярной химии –

и тут же его забыл,

дабы не искушать судьбу.

Таблицу Менделеева знал назубок,

но когда уезжал из страны,

Менделеева не выпустили,

и таблица решила остаться с ним.

Феррум, аргентум, силициум,

и вы, родные редкоземельные –

не поиграть ли нам в классики?

Никаких открытий! – увещевает сова.

Никаких таблиц! – клянется оптометрист.

Уезжая уезжай! – дребезжит Менделеев.

Я не совершал открытий

в области физики твёрдого тела,

но ни физика, ни твёрдое тело

от этого не пострадали.

Когда-то я многое знал

о коллиматоре Аббе –

теперь даже Аббе не знает

что это такое.

Гиперболоид бывшего инженера

служит верой и правдой

в качестве ёлочного украшения.

От неумелого поцелуя остались

только круглые скобки

в уравнении с двумя неизвестными.

Решительно не понимаю

зачем затевать ремонт,

зачем менять полы

в нашей спальне.

Паркет местами протёрся –

его можно перециклевать.

Пара планок подпорчена –

можно положить коврик.

Зачем перестилать полы?

Зачем двигать мебель?

Зачем менять шило на шилова?

Она хочет новое и красивое,

я хочу гулять вокруг озера,

кошка хочет, чтобы её гладили.

Очки на все случаи жизни:

одни для близи,

другие для дали,

третьи куда-то пропали.

Четвертые для блезиру,

пятые для понта,

шестые не портят картину,

седьмые для ровного счёта.

Каждая пара в своём футляре,

но если в баре дадут по харе,

и кто-то растопчет твои Bulgary,

футляр с эмблемой не пригодится:

пол приблизится, дверь отдалится.

Мир без диоптрий сверкает, искрится!

Каждые семнадцать лет, в конце весны,

они выходят из земли на свет божий,

скапливаются на кустах и деревьях,

спариваются, откладывают яйца и умирают.

Как было в прошлый раз, помню смутно,

и вот опять, строго по календарю,

появились эти красноглазые создания,

Magicicadacassinii на звонкой латыни.

С утра и до вечера, день за днём,

окрестности наполняет свиристящий гул.

На исходе месяца миллионы бурых тел

устилают тротуары, газоны и мостовые.

Где твои семнадцать лет, цикада?

Некоторые ещё шевелятся. Стараюсь не наступить.

И надо оставлять пробелы...

Борис Пастернак

Вслед за чёрным квадратом Малевича

и трёхчастным молчанием Кэйджа

итальянский скульптор Сальваторе Гарау

создал невидимую статую – и умудрился

продать её за пятнадцать тысяч евро.

Отдадим должное предприимчивости

наследника Микельанджело и Леонардо.

Порадуемся вкусу ценителей искусства.

Но почему бы не подхватить эстафету,

подумалось мне. Стих-невидимка,

без буковок и знаков пунктуации!

Опоздал я с этим: Сапгир, а до него Аронзон,

давным-давно сочинили сонеты, состоящие

из четырнадцати безупречных пробелов!

Когда мне было шестнадцать,

я изобрел вечный двигатель,

и назвал его Pervertummobile.

Он не нуждается в починке,

он не нуждается в нас

с нашим абсурдно коротким заводом,

с нашей уверенностью в том,

что существующее подчиняется

навязанным ему законам и обязано

быть доступным для понимания.

В шестнадцать лет я был убеждён,

что только бесполезные вещи

имеют какой-то смысл...

Название мне всё ещё нравится.

Монолог в театральном фойе

С годами я почти не изменился –

ну, разве что, ушел немного в тень.

Меня не жалуют прогрессивисты.

Мне родственнее Гёте и Монтень.

Желанный гость картинной галереи.

В окрестных парках провожу часы.

Играю в бридж. В еде умерен,

Люблю балет. Не выношу попсы.

Ко мне приходит пылкая Елена.

С ней можно перекинуться словцом.

Нас разделяет пара поколений.

Стараюсь не ударить в грязь лицом.

Заглядывает юноша пригожий,

чтобы узнать секреты ремесла.

Усердствует – аж лезет вон из кожи.

Вернее, из штанов, коль речь зашла...

Жизнь состоит из медленных движений

под сенью прихотливых каллиграмм.

Не отличать побед от поражений

легко, когда победы – по очкам.

* * *

Шло развитье по спирали.

Истончился хронотоп.

Скопом жали на педали –

подле наc уже потоп!

Коли так – айда к соседям!

Там уютно и тепло.

Вместе с плюшевым медведем

нас подхватит НЛО.

Аккуратно упакован:

руки-ноги-голова.

Хочешь жить на всем готовом

в бархатном созвездье Льва?

Под смурными небесами

ждёт обещанный приют.

Приголубят, обласкают,

на запчасти разберут.

* * *

Природа вся, как на ладони,

Но торжествует на холсте

Мазков лукавая гармония,

Стреноженная светотень.

Природа вся в неясном гуле:

В глухих раскатах дышит дух –

А в зале оркестрант лютует,

На ноты расщепляя звук.

Природа вся в безгласном слове:

Реки реченья, птичий гам –

А стихотворец рифму ловит

С грехом и гуглом пополам.

Мотылёк

Всего за несколько минут –

и ни секунды лишней –

я научиться смог всему,

что надобно для жизни.

Хватило нескольких часов –

не больше и не меньше –

чтобы понять, как свет хорош

на фоне тьмы кромешной.

Мой век – неповторимый миг

счастливого полёта.

Всего лишь миг! Но я постиг,

что жизнь неподотчётна

случайности. Быть мотыльком –

неслыханная милость:

всё мирозданье целиком

во мне осуществилось!