Артур Арапов

Артур Арапов

Четвёртое измерение № 35 (95) от 11 декабря 2008 года

Космический трамвай


* * *


Всё что на Земле – от Христа.
Лишь дурное от Сатаны.
И мечта, не просто мечта,
Ведь мечта – она от весны.

Не бывает моря без дна,
Так что, бога зря не гневи.
И весна, не просто весна,
Ведь весна – она от любви.

Что ж ты хмуришь, милая, бровь?
А не любишь, так и скажи.
Ведь любовь, не просто любовь,
Ведь любовь – она от души.

А душою жить не дыша
Смысла нет, видать не спроста,
Ведь душа, не просто душа,
Ведь душа – она от Христа.

 

* * *

 

Он сидит и глядит на кресты на окне
Обретая душевный покой…
Где приют обрести ещё в этой стране,
Как ни здесь – в доме скорби людской?
Где приют обрести? иль иссякнуть на нет,
Своей жизни свой крест пронеся…
Как свечу вечной истины, сквозь вечный бред,
Никого ни о чём не прося…

Тишина и покой, пустота пустотой…
И одна только мысль и мила,
Что была же когда-то, так близко, любовь!
Пусть не долго, но всё же была.
И сменяются ночи дождливостью дней,
Но нельзя ничего изменить…
И хотелось бы, взять, да не думать о ней…
И на миг невозможно забыть!

Невозможно забыть ни глаза, ни слова,
Если чувством насквозь был пронзён.
И является образ сквозь стены, едва
Прокрадётся в бессонницу сон.
Вдруг, послышится шум и шаги, вместе с тем,
Сердца стук отзовётся на звук…
И помятая шапочка с буквою «М»
Сразу вспомнит тепло её рук...

Сразу вспомнится старый увядший мотив,
И прольётся на недра души,
Мертвый уголь остывших надежд воскресив,
Еле слышимым вздохом в тиши…
Но захлопнется дверь! где-то там — вдалеке,
Глухо щёлкнет замок под ключом,
И остынет надежда в извечной тоске,
По спине пробежав сквозняком…

Тишина и покой, и стена со стеной,
И решётка крестом на окне…
Только тот здесь безумец не болен душой,
В ком души, как в изгнившем бревне!
…И хранит тайну счастья от вечных делем,
Свято веря в призванье своё,
Лишь помятая шапочка с буквою «М»,
С главной буквой его и её.

* * *

Здравствуй, друг мой любезный,
К тебе обращаюсь сегодня я,
Как когда-то другие
К тебе обращались друзья твои,
Когда в дом их телесный
Вселялось дыханье Господнее,
И рождались в стихии
Слова откровенными клятвами.

Как живёшь, в самом деле?
Не в сырости воображения.
Чем страдаешь? Чем дышишь?
Какими молитвами молишься?
От мирской канители
Не впал ли в дурные сомнения?
И нашёл ли, что ищешь?
Иль всё ещё хмуришь да злобишься?

От макушки до днища
Пропитанный дымом отечества,
За незримые нити
Подцеплен судьбы своей – сметчицы,
Ты, как маленький прыщик
На заднице у человечества,
Что так мал и невиден,
Но, всё-таки, ноет и чешется!

Друг мой, друг мой незримый,
Мы оба с тобой одинаковы.
Быть не может иначе,
На то и друзьями назначены.
Посидим, погрустим мы,
Зарёй налюбуемся маковой.
Пожелаем удачи
Друг другу в бою с неудачами!

* * *

Я шёл и шел, вдыхая милость божью,
Не миль, не километров, мегабайт
Прошёл порядочно по бездорожью...
И как-то вышел к богу вдруг на сайт!

Всё было так, как я и думал раньше:
Был бог един, но не един народ,
Что бога в душу шлёт куда подальше,
И не единым хлебом лишь живёт.

Смотрел, читал, оформлено красиво,
Видать, веб-мастер у него сам чёрт,
И ангелочки скалятся игриво,
Довольные, как будто съели торт.

И вот, дошёл до гостевой страницы,
А там – О боже! – Сам ко мне летит
Господь, на золочёной колеснице,
Серьёзен, даже будто бы сердит.

– Зачем пришёл? Опять взаймы брать денег?!
Молчи! И сам всё вижу наперёд!
Ваш брат всегда страдает в понедельник,
Поскольку в выходные много пьёт!

«Нет-нет, Господь, простите, извиняйте!
Я тут случайно... то есть невзначай!
Но... раз вошёл уж... Вы, не прогоняйте!
Скажите лучше, как пройти мне в рай?»

– Да ты – наглец! – он прогремел. – Так, что же?
Ты шутки, что ли, вздумал тут шутить?!
Жаль, не по божьи... Дать б тебе по роже!
И всех таких как мух передавить!

Народец жалкий, тёмный и убогий!
Душой пустой, и от того жесток,
Умом больной и памятью недолгий...
И ведь туда же! К богу же под бок!

В извечном рабстве выращен, в неволе,
В неверии, в болезни, в бедноте...
Эх, теловек...Ты – челотень! Не боле!
Что внемлет лишь приюту да еде!

«Позволь, Господь, а как тогда поэты?
Художники? Певцы? В конце концов
Духовники, что в сан святой одеты?!
А дети? Дети! Много ль в них грехов?!»

– Всех под одно! – сказал Господь сердито.
И ты унял б свой философский пыл!
Небось фырчишь тут, чтоб стать знаменитым,
А не затем, что сам всех возлюбил!

Что? Обижаешься? Да ради бога!
Пусть Правда Словом колет лживый глаз!
И, так и знай – осталось ждать не долго! –
Уж скоро доберусь до всех до вас!!!

...Наш спор прервался... И финал был горек:
Экран погас... Сбой в электросети.
От страха мышка спряталась под коврик...
Опохмелиться б... Господи прости!

* * *

Если солнце войдёт
в Слово,
И оно оживёт
Снова,
И прольётся дождём
В память,
Значит снова начнём
Таять.

И когда мы поймём
Это,
Непременно придём
К Свету,
И откроется храм
Правды,
А чего ещё нам
Надо?

Будут Жизнь и Любовь
Вместе!
И наполнятся вновь
Песни
Глубиной между строк,
Счастьем,
Над которым лишь Бог
Властен!

Исцеленье дарить
Слаще!
Только Солнцем будить
Спящих!
Только Песней терзать
Души!
И, конечно, дышать
Глубже!

* * *

 

Грудь рубашкой – нараспашку,
Рот улыбкой до ушей…
В старом доме рос я, средь дворовой знати.
Помнит только кошка Машка
Сколько было там мышей,
Да ещё клопов в матрасе на кровати.
Горемычная общага:
Два сортира на этаж;
Тридцать три семьи; толкучка возле мойки.
Под фуфайкой киснет брага,
Тараканы жрут гуляш,
И ещё так далеко до «перестройки»…

Деревянные игрушки –
Детской праздничности хлам –
Разменяла жизнь, как медную монету,
На весёлые пирушки
По подвалам, чердакам,
На пустую беготню по белу свету…
Симпатичная студентка.
Первый раз. Прости-прощай!
Боль стихов и слёзы песен гитариста.
А в руке одна монетка,
Три копейки – на трамвай,
И зарплату не дадут ещё лет триста…

Время гонит старость к дому.
Времена давно не те.
Схоронила память бред былых ошибок.
Стали мыслить по-другому,
Но, как прежде, в темноте
Отыскать непросто свет… и путь так зыбок…
Под покровом тёмной ночи,
Ясноглазый мальчуган,
Сквозь окно, глядит на мир и ждёт рассвета.
И, конечно, важно очень,
Что в души его карман
Положить сумеет мать его – планета.

 

* * *

 

Пьём да молимся,
Врём да каемся.
Грязью моемся,
Злом питаемся.
На Земь сетуем,
Да богов гневим,
И не ведаем
Сами что творим.

Горем сытые,
Нужды празднуем.
Лихом битые,
Безучастные...
А приспешники
Думы думают –
Как нас, грешников,
Да подмять под кнут.

Деревянная,
Грусть ты грешная,
Вечно пьяная,
Да сердечная...
Терпеливая,
Смотришь с робостью,
Свесясь ивою...
Да над пропастью...

Пишем набело,
Да по чёрному.
Злые не со зла,
А по доброму.
И, который год,
Дурью мается
Беспредел, идёт,
Ухмыляется...

Всюду вороны,
Всюду беркуты,
Во все стороны
Деться некуда.
Голь-душа снуёт
Скорбью по Земле.
Соловьём поёт...
Да на вертеле!

Чей же это сглаз?
Зависть скверная?
Пожалей ты нас,
Вера верная!
Не пора ль слепцам
Вспомнить о Христе?
По развалинам
Ходят в золоте.

Глянешь на небо
Исподножия:
На детей скупа
Матерь божия.
Тем лишь греются,
Те, что вечно ждут,
Что надеются
На Всевышний суд.

И поёт народ,
И ревёт навзрыд,
От того, что рот
Хлебом не забит.
От того, что грудь
Вся распахнута,
Да проложен путь
Ею в никуда...

Про любовь рекой,
Что спасает в тьму,
Про народ – живой
Вопреки всему.
А о чём ещё,
В вековой тоске,
Биться над свечой?
Да на волоске.

Правды не тая,
Ты кому горел?
Да во все края
О бескрайнем пел?
Раны всклочены...
Только у греха
Заколочены
Уши наглухо.

* * *

Есть за чёрным забором,
Да за гранью беды,
Дом, покрытый позором,
Что черней черноты.
Кто-то чёрный и гадкий,
И лишённый мозгов,
Там смеётся в припадке,
Да под вой чёрных псов.

В огороде-садочке,
Где зловонье да грязь,
Всё растут не цветочки,
А лишь всякая мразь.
Что ни плод, то червивый,
Да изгнивший на треть,
Что ни день, то тоскливый,
Только – лечь, помереть.

Ночью чёрною как-то,
Да напившись притом,
Что же я за дурак-то,
Что вошёл в этот дом?
Я ворвался без стука,
Пьяным ветром внесся!
А в том доме… старуха…
В чёрном трауре вся…

Как она говорила,
Даже вспомнить смешно:
«Я тебя схоронила,
Схоронила давно.
Отмолила, отпела…
Что же ты не усоп?
Довершить надо дело;
Ты ложись, вон твой гроб».

Горлом, рванным до рвоты,
Выйдя из забытья,
Я вскричал: «Ведьма, кто ты?
И зачем тебе я?».
Правда перерождений
На сюрпризы скупа…
«Это я – твой злой гений. –
Мне сказала судьба.

– Ты был молод и весел,
Аль забыл средь гульбы,
Как себя сам повесил
Ты на шею судьбы.
А потом стал перечить
И другим и себе,
Чтобы путь изувечить
Непутёвой судьбе…

И бродил ты, бродяга,
Да бродил «на авось»,
И не сделал ни шага,
Чтоб с душою не врозь.
Свет сомнением мерил,
Правду продал за ложь,
Черноту ты посеял,
Черноту и пожнёшь.

Я была молодою,
И красивой была,
Но твоею бедою
Всю себя извела.
И седа и больна я,
И сыта лебедой,
Знать, судьба мне такая,
Быть твоею Судьбой».

Я, конечно, опешил,
Но, зубами скрепя,
Я сказал: «Я не вешал
Ничего на тебя!
Обозналась ты, бабка,
Я с тобой не знаком.
Я набрался, порядком,
Да и спутал вот дом.

Это мне не приснилось
(Хоть и было в бреду),
Правда в сердце вонзилась,
Обличая беду.
Ты играй перебором,
Да ложись на лады,
Не встречайся с забором,
Что черней черноты…

* * *

 

Как по миру шла судьба бременем

А над ней летали всё голуби...

Не нагадил б сизый на темя мне,

Не взглянул бы вверх, канул в проруби.

 

Но не радостно мне, не весело,

Что мне делать с такою милостью?

Птица счастьем меня пометила

И, махнув крылом, тут же скрылася.

 

Ни полцарства нет, ни скакуна,

И доспехи все разворованы.

Не со мной принцесса обручена,

И повсюду грустные клоуны.

 

И хотелось воспарить облаком,

А не киснуть квашнёй безжизненно,

Но судьба опять тащит волоком

По колдобинам чьей-то истины.

 

Умирая, день за днём, совестью,

Душу беспризорностью мучая,

Наливаюсь до краёв горестью,

И клонюсь к земле чёрной тучею,

 

А давно ль мой конь копыта сбил?

Кто его добил, чтоб не мучился?

Сам бы волком взвыл, да нету сил...

А ведь так по жизни соскучился...

 

И не пил, а будто с похмелия,

Что ж ты так, судьба, расстаралась-то?!

Впопыхах считаю недели я...

Погоди немного, пожалуйста!

 

Если небо в сердце не вместится,

Лучше не вылазить из проруби...

Кто ж вас надоумил мне встретиться?

Непутёвые мои голуби!

 

Будут помнить долго колдобины

Как летел по ним я без компаса,

А за мною грустные клоуны —

Рыцари печального образа...

 

* * *

Час ночи. Дождь. Космический трамвай
Несётся на далёкую планету.

И мысленно рисуя месяц май,
Какой-то пассажир глядит в газету.
В газете жизнь на каждой полосе,
А оторвись… вокруг, на самом деле –

Космическая пыль во всей красе,
Как факт, что до сих пор не долетели.

Два ночи. Дождь. Какой-то пассажир
Себе под нос тихонько навывает.

И мир, что без того угрюм и сир,
Безумностью тоски переполняет.
Приученный к пощёчинам дождя
Трамвай несётся звёзды обгоняя,
То ноет он, то плачет, как дитя,
Над грустною своей судьбой трамвая.

Три ночи. Дождь. Немыслимый полёт...
И знает пассажир в пустом трамвае,
Что он летит, куда и сам не знает!
(Не я ли этот самый идиот?)
Ах, боже мой, как надоело жить
С обидой на плаксивую погоду!
Не мог бы ты, дружище, попросить
Богов, чтоб присмотрелись к небосводу?!


© Артур Арапов, 2005-2008.
© 45-я параллель, 2008.