Агава
Расцвела агава в южном парке,
Цвет фонтаном заструился ярким.
Тридцать лет живёт всего агава
И цвести лишь раз имеет право.
Только раз –
Цвести высоким цветом,
Увядая навсегда при этом.
Как её возвысила планета –
Умереть от собственного цвета!..
1971
В синем цехе
Только утро разбрезжится синью,
Торопливо уйду со двора.
Я работаю в цехе-Россия,
В синем цехе красы и добра.
Пусть дороги круты,
Словно годы.
Глубине поучусь у сохи.
Мне,
Рабочему парню завода,
Так нужны до зарезу стихи.
Петь так петь!
Чтобы слабый с постели
Встал
И небо подпёр головой,
Чтобы люди от песни добрели,
Заполнялись глаза синевой.
Но пока только вёрсты да вёрсты,
Да горит мой дорожный костёр,
Да летят полуночные звёзды
В голубые ладони озёр.
И дрожит молодая осина,
Что погреться пришла у костра,
Я работаю в цехе-Россия,
В синем цехе красы и добра.
1966
Вера
Сын земли российской по закону,
Приучённый с юности к труду,
Я, военным детством закалённый,
По деревне с песнею иду.
Тем, кому по сердцу моё пенье,
Тот со мною рядом становись!
Пусть слова бросают, как каменья,
Нытики, не верящие в жизнь.
Я вовеки песню ту не брошу.
И пойду, уверенный, в дела,
Как идёт разгневанная лошадь,
Закусив стальные удила.
1962
Во Владимире
С. Никитину
Здесь Русь моя на все четыре стороны
В зелёной вьюге
Вешнего огня.
Зубчатыми лобастыми соборами
Устало смотрит древность на меня.
Пусть опустели башни колокольные,
И ржавь легла от вековых ветров.
Но слышу я – идут на битву воины
Под перезвон седых колоколов.
Лежат равнины,
Росами омытые,
И Русь моя огнём озарена.
Дрожит земля под конскими копытами,
И на крестах распята тишина.
Я слышу гром
И стон за перелесками,
А у Кремля
Рыдающий народ.
О, дайте мне
Доспехи князя Невского
И верный ключ
От Золотых ворот…
1966
Дума
Среди лугов река уходит криво.
Листает волны ветер-суховей.
Приду к реке и сяду у обрыва,
На краешке у памяти своей.
По-над водой осока дремлет остро.
И ласточки пронырливо снуют.
И окуни мелькают, словно вёрсты,
И полосатой думою встают…
…Ценою рук, а не ценою злата,
Из темноты я выбрался на свет…
И рад тому, что, словно эскалатор,
Меня не вёз чужой авторитет…
Ещё мне рано подводить итоги.
И впереди: и солнце, и гроза…
Я так хочу, чтобы мои дороги
Не засорили путникам глаза.
Река, река – степное откровенье,
Круты, как жизнь, излучины твои.
Я жду в судьбе великого мгновенья,
Вложи мне в грудь извечное стремленье
И луговою ширью напои…
1970
Желание
В. Сорокину
За какими делами захватит
Час последний в дороге меня?
Я б хотел умереть на закате
На руках догоревшего дня.
Я с рожденья не верю в беспечность.
И за это под шум деревень
Впереди будет – тихая вечность,
Позади – голубеющий день...
Вам на память оставлю заботы,
Я не шёл от забот стороной.
И покой на земле заработал –
День последний остался за мной!
И за мной – отшумевшие травы
И железных цехов голоса...
А во мне эту вечную славу
Приютили душа и глаза.
Приютили, взрастили, согрели
Всем, чем мы и горды и сильны...
И вплели в полуночные трели
Соловьиной сквозной тишины.
По дорогам нетореным,
Тряским
Из-под рук моих песня и труд
Далеко уходили,
Как сказки,
И, как сказки, со мною уйдут!..
1974
Железо
Я гнул его,
Рубил зубилом
Под сводом заводских небес.
С железом я к высотам лез,
Когда плечом своим нехилым
Познал его удельный вес.
Оно покорно,
Словно глина.
Его секреты я постиг.
Оно певуче,
Словно стих.
А чья в нём гибкость?
Балерины.
Чья стойкость?
Рук мастеровых
В январский день,
Когда и птицы
К плавильной жмутся духоте...
Железом грелся я в труде,
Хоть примерзали рукавицы
К обледенелой высоте...
За то всегда,
Зимой и летом,
В час перекура с высоты
Я видел:
Шли за мною следом
Цехов железные скелеты,
С монтажной выправкой мосты...
Была и стужа, и жара,
И вспомнить радостно и лестно,
Как покорялось мне железо,
И что меня небесполезно
Учили делу мастера!
1974
Заводская дорога
Осветился зарёю завод,
Корпуса возвышаются строго.
Пролегла к проходной на восход
Вдоль берёз заводская дорога.
Заводская дорога... На ней
Породнился с монтажной судьбою.
Сколько дум я пронёс над тобою
По вершинам размашистых дней.
Заводская дорога, ты мне
Открывала желанные двери.
Никакой тебя меркой не смерить,
Не поставить ни с чем наравне!
Ты меня уводила на высь,
Ты меня опускала на землю.
Как наследство, тебя я приемлю
И ценю, как нелёгкую жизнь.
Не кончаешься ты у цехов,
Под огнём своих плавок искристых.
Ты – начало судьбы и стихов,
Всех дорог моих дальних и близких.
Мне судьба подарила пока
Тридцать семь сентябрей серебристых...
Я по-прежнему в жизни неистов,
Голова от работы крепка!
Если что-то случится со мной,
Вдруг в пути заплутаю немного,
Оглянусь – у меня за спиной
Свет несёт – заводская дорога!
1974
На Бородинском поле
Недаром помнит вся Россия
про день Бородина!
М. Ю. Лермонтов
По жгучим волнам ветра и зари
Былого эхо возвратилось с болью.
И в небе соколом парит,
А я иду на праведное поле.
Здесь предок поле сердцем распахал
И кровью полил,
Ожидая всходы…
За все потери, Русь,
Твои невзгоды –
Высокий дуб ветвями замахал.
И как стрела пронзает тишина,
И звёзды взвились,
Словно стук копытный…
Но мне не битва смертная страшна, –
Ведь тишина – страшнее битвы!..
Здесь славой русской ветер напоён,
Он входит в грудь.
И пахнет вечность – лесом…
Не страшен, Русь, тебе Наполеон,
Страшней они – заезжие Дантесы!..
…Ушла заря.
И сполз туман с холмов,
И дуб обнял соседские берёзы.
И мужики так звонко у домов
По всей округе отбивают косы!..
1974
Научитесь понимать…
Над мартеном искромётный шар
Поднимался в дымке расписной.
Говорил подручным сталевар
Про секреты плавки скоростной.
В тесноте широкополых шляп
Говорил он, выбросив ладонь:
– Нет, огонь бушующий – не раб,
Научитесь понимать огонь!..
Горизонт от солнца серебрист,
Борозды пригрелись на боку...
Говорил у пашни тракторист
Про секрет земли ученику.
Говорил, в ладонях землю тряс
И глядел на полевую гладь:
– Нет, удачи не покинут нас,
Научитесь землю понимать!..
...В борозды сворачивались дни,
Вспыхивали всходами весной...
Над мартеном прыгали огни,
Вспугнутые плавкой скоростной...
1974
Неповторимость
Я молодость, как буйного коня,
Всё гнал,
Всё гнал по кручам
И долинам.
И не вгляделся на пути недлинном
В ночную мглу,
В простор зелёный дня.
Мы в молодости временем щедры.
Бросал я дни налево и направо.
Безумно жёг высокие костры,
Беспечно падал в луговые травы.
Судить себя за это не берусь.
Всему свой час,
Всему земные сроки…
И счастлив я,
Что под звездой высокой
Она всегда неповторима – Русь!
И день ко дню склоняет время плотно,
И удаляет молодость мою.
Где раньше я промчался мимолётно,
Теперь в большом раздумии стою.
Из мглы ночной продвинулись ко мне
Высокой тайной вековые сосны
В игольчатой сквозящей тишине
Ушедшие кольнули в сердце вёсны.
И увели в простор зелёный дня,
Где даль встаёт дымами и стогами…
Земля качнулась тихо под ногами
И понесла – усталая – меня.
К раздумиям о буйствах тишины,
О тишине кипенья грозового…
А для чего мы в мире рождены
И для чего родятся люди снова?
Им снова жить бездумно до поры
И дни бросать налево и направо…
И разжигать высокие костры,
Беспечно падать в луговые травы…
И к ним придут раздумья – жизни груз,
Всему свой час,
Всему земные сроки…
И скажут вновь,
Что под звездой высокой –
Она всегда неповторима – Русь!
1974
Озеро
Откипело озеро степное,
Синевой пронизано насквозь,
В берега,
Оплавленные зноем,
Присмирев на время,
Улеглось.
Что его негаданно
взъярило?
Не бывает бури
без причин!
И какая
Зоревая сила
Вырывала камни из глубин?
Озеро бунтует
не впервые,
Раздвигая берега,
Как тьму.
Назвенели воды дождевые
Про свободу-волюшку ему…
Потому металось так мятежно!
Может быть,
Поднявшись на дыбы,
Океан увидело безбрежный
Из своей
Кольцованной судьбы!
Но ему
Из берегов разбитых
В океан прорваться не дано!
И крутые камни,
Как обиду,
Засосало илистое дно.
Всё равно при утреннем тумане
Забунтует озеро насквозь.
Пусть оно не выйдет к океану,
Но зато к великому рвалось.
1970
Отгуляет зима по Уралу…
Отгуляет зима по Уралу,
Даль разбудят ручьи ото сна.
И опять
Как ни в чём не бывало
Заторопится в гости весна.
Заторопится дождиком,
Громом,
Майским лугом взойдёт надо мной…
И под парусом белым
черёмух
Поведёт стороною родной.
Поведёт по равнинам,
Озёрам,
Тишиной приласкает в краю,
Где о наши
Скуластые горы
Точит молния
Саблю свою.
Там рога запрокинули лоси,
Шаг далёко заслыша чужой…
По озёрам
Прошедшая осень
Карасиной рябит чешуёй…
Там,
Тревожа окрестные сёла,
Зазывает огнями завод.
И в чащобах,
Как мудрый геолог,
Ищет клады уральские крот.
Тянут ветры сквозные из леса
Запах липы в озёрную синь.
Здравствуй, край
Красоты и железа –
Молчаливая гордость Руси!
1968
Памяти поэта
И пускай я на рыхлую выбель
Упаду и зароюсь в снегу…
Всё же песню отмщенья за гибель
Пропоют мне на том берегу.
Сергей Есенин
Улеглась в гостинице гульба,
Жёлтый мрак качался в коридоре.
Как смогла ты,
Подлая труба,
Удержать такое наше горе?!
Не вино сдавило вдруг виски,
Не метель,
Что выла, словно сука, –
Это пальцы подлостей людских
Прямо к горлу подступили туго.
Спал подлец,
Напившись в кабаке,
Над поэтом зло набалагурясь…
Смертный миг…
Лёд треснул на Оке…
Только мать на всей Руси проснулась…
Что же ей почудилось тогда?
Может быть,
Взаправду увидала,
Как с небес
Горючая звезда
На крыльцо морозное упала.
И зажгла зарю в селе звезда.
Мать у русской печки суетилась.
По снегам глубоким,
Как беда,
Весть на санках к дому подкатилась.
Рухнул месяц с голубых высот.
И берёзы
В дымной круговерти,
Словно петлю,
Рвали горизонт
И стонали голосом бессмертья.
1969
Победа
Памяти отца,
погибшего на фронте
На рубеже войны и мира
Солдатам в касках боевых,
Как невзорвавшаяся мина,
Она казалась в первый миг.
Ещё рейхстаг дымил кудлато,
В глаза лез пепел,
Словно страх…
Ещё к горячим автоматам
Цепляли диски вгорячах.
Ещё в прифронтовом санбате
Кричал в бреду сержант:
«Вперёд!»
Ещё, как чёрное проклятье,
Фашистский падал самолёт.
Ещё не высохли чернила
Победной маршальской руки…
Ещё стволы не зачехлили
В победный миг фронтовики, –
Победа!
Вот она, Победа!
Прими её, солдат-герой!..
Ты начиналась от рассвета
Июньской страшною порой.
От снов отцов непробудимых
И величавой славы их,
От глаз прощальных и любимых
На всех перронах горевых.
Ты начиналась долгожданно
И увлекала за собой,
Как лейтенант,
Срывая раны,
Ведёт солдат в неравный бой…
Была ты верой всенародной
От первой
Огненной
Черты.
Чем дальше ты уходишь в годы,
Тем всё ясней твои черты…
1975
Русь
Обжитый мир под солнцем, под луной
И под лучами звёздными косыми,
Где дух веков кружится надо мной
И распахнулся далями России.
И я иду навстречу тем векам,
Голубоглазый, русый, коренастый.
Колосья прикасаются к рукам,
Озёра колыхаются глазасто.
Земля вовсю вращается, кричит
Холмом, золой, что с ней на свете было…
Роняет солнце тихие лучи на обелиск,
На братскую могилу,
И кланяюсь я прошлому опять,
Родной земле за все крутые были.
Я в мир пришёл – творить, а не рыдать,
Века и так к нам на слезах приплыли…
Нам прошлое сегодня, как броня,
И в нас живут его земные боли.
Не потому ль мы встали у огня,
Не потому ль мы распахали поле?!
И, вглядываясь в лица наших дней,
В лицо огня и пашни, неба, пущи…
Мне каждый раз становится видней
Прямая связь меж прошлым и грядущим.
1973
Светунец
Ходят ветры вечерние кротко.
Гнутся травы от росных колец...
Новый месяц обрамился чётко,
– Наполняйся огнём, светунец!
Восходя из росистой низины,
Из простора лугов и полей,
Зачерпни свет серебряно-синий
И обратно на землю пролей!
И замечутся тени в тревоге,
Ослеплённые острым огнём,
И никто не собьётся с дороги
В неподкупном свеченье твоём.
1973
Стог
– А кой тебе годик?
– Шестой миновал.
Н. А. Некрасов
Тяжёлый год. Нетопленная печь.
Глухая ночь,
А в доме – ни полена.
Над стогом месяц высится,
Как меч,
Крадусь в степи,
Как будто бы из плена.
Огонь в избе объездчика потух…
И не страшны мне ни погост,
Ни волки…
Лишь скрип салазок напрягает слух,
Торчит стерня,
Острее, чем иголки…
Я стогу в бок вогнал железный крюк,
Обучен рано ремеслу такому…
Но только стог упрям, как жадный друг,
Мне по клочочку выдавал солому.
И дёргал я солому сколько мог,
Искал места, где легче подступиться.
Вгонял я крюк.
И, оседая, стог
Стонал в ночи, как раненая птица.
И я, мальчишка десяти годов,
По-взрослому,
Совсем не без опаски,
Между чужих запутанных следов
Тянул домой с соломою салазки.
Такая даль искрилась впереди!
Такие звёзды крупные сияли!
Хотелось всю деревню разбудить,
Но брёл тайком,
Чтоб люди не видали…
Я отдохнуть присел на бугорке, –
Спасителем от всех морозных бедствий
Колхозный стог виднелся вдалеке,
Раздёрганный кругом,
Как наше детство.
Я это все запомнил и сберёг.
И сердце оттого не каменеет…
И душу мне,
Как тот колхозный стог,
Никто вовек раздёргать не сумеет!..
1972
У летней воды
Сижу над летнею водою,
Пью охмеляющее пиво.
А берег пахнет лебедой,
Бегут часы неторопливо.
Но не вперёд бегут – назад…
И путь указывают стрелки
Туда,
Где срублен старый сад,
Где лебеда горька в тарелке…
Где среди дум и бедноты
Я от бесхлебья изнываю.
А на окне стоят цветы,
Цветут и к жизни призывают.
А за окном закатный мрак
И, не по-детски злой и мрачный,
Иду я поливать табак,
Презрев навеки дым табачный…
…Сижу над летнею водой,
Пью охмеляющее пиво.
А берег пахнет лебедой,
Бегут часы неторопливо.
Волна седая, что ковыль,
К ногам ласкается печально.
И хмель – не хмель,
И быль – не быль,
Лишь речка летняя реальна.
Да сад реален молодой,
Да луг в ромашковой пороше…
И хорошо, что лебедой
Здесь берег пахнет,
Словно прошлым,
Что нет в деревне бедноты
И что о ней не забывают.
А на окне стоят цветы,
Цветут и к жизни призывают.
1974
Я живу
Я живу на озёрном Урале,
Ты живёшь на великой реке.
От моей полуночной печали
Почернело кольцо на руке.
Упаду, как ослепшая птица,
Путеводной не видя звезды.
Из какого резного копытца –
Выпить мудрость волшебной воды?
Доживу без любви и без ласки
И тебя никогда не дождусь.
Всё равно, как царевич из сказки,
Я однажды тебе пригожусь.
Ты очнёшься, но будет уж поздно,
Слишком жизнь у людей коротка.
Укачает упавшие звёзды голубая речная тоска.
1960
Я, Россия, твой сын и боец
Вам об этом расскажут века,
Каждый город, село
И станица…
Пуля-дура –
В руках дурака,
Пуля –
Разум в руках у провидца.
Был на свете слепее свинца
Кто,
Как робот,
Стоял в карауле.
И в бессмертное сердце певца
Злобно выплюнул
Царскую пулю.
Билось сердце поэта не зря!
Славлю пулю я –
Острую веру.
Что в провидческий час Октября
Нам открыла
Великую эру.
Я, Россия, твой сын.
И боец.
И стою на твоём карауле.
Я вложил свою веру
В свинец
И отлил для врага её
В пулю.
1972