Вячеслав
Баширов

* * *

Я самая обыкновенная серая мышь

очень обыкновенная и очень серая

но и у меня есть своя дерзновенная мысль

и нечто такое во что я верую

впрочем не будем об этом давайте о чём-то другом

вот например о моей маленькой серой плутовке

как она этак бочком бочком

ну почему я всё время думаю о мышеловке

весь примитивный её механизм так понятен весь

деревяшка одна да рамка с пружинкой тугою

нет господа здесь что-то другое здесь

что-то другое говорю вам что-то другое

и сыра этого мне спасибо не надо сыт

мыслью своей немыслимою по горло

но чувство странное и острое как стыд

и притягательное нет благодарю покорно

да механизм её гениален всей простотой

кто бы только додуматься мог до такого решения

значит что-то есть сверх реальности той

которая поддаётся непосредственному ощущению

так вот что меня так сильно притягивает вот

что придает мне силы принять испытание

упорная мысль о том что оттуда зовёт

сладкая вера в высокое предначертание

а сыр ну что же это неважно это лишь

маленькая уступка несовершенной природе

я ведь самая обыкновенная серая мышь

не первая и не последняя в своём роде.

Романс

Разливала ты пену в кружки,

я на сцене гитару терзал,

и была ты моей подружкой,

это каждый в пивнушке знал.

Был я злой, как шакал, поджарый,

и хотя из себя неказист,

но бывало, бывая в ударе,

вызывал восхищённый свист.

Ты была здорова и красива,

как кобыла добрых кровей,

мне себя подносила и пива,

чтобы стал слегка подобрей.

Но рассеянно-одинокий,

только музыке всей душой

отдаваясь, я был жестокий,

непонятный тебе, чужой.

Для меня ты щипала брови,

перекрашивала перманент.

Я все глуше гудел, басовей

перестраивал инструмент.

Не ценил я твоих усилий,

ни белёсых кудрей, ни бровей.

Ах, теперь ты ещё красивей,

и наверно, ещё здоровей.

Стерва-музыка нас разлучила,

истерзала меня, извела,

полбеды, если бы изменила,

заманила и не дала.

Отчего ж на хорошее чувство

не умеет ответить артист?

Нездоровая штука – искусство,

утверждаю, как специалист.

Ты была крановщицею в баре,

гитаристом-электриком я.

Эх, рвалась струна на гитаре,

золотая лилась струя.

* * *

Мой ангел-хранитель чёртова растеряха

рассеянная бестолковая не отличает

зла от добра не знает страха

потерять то за что отвечает

глядя в зеркало сосредоточенно

не находит времени оглянуться

моя хранительница навсегда утраченная

моя потерянная ангелица.

Виски блюз

Дурная девка и дрянное виски

губят меня бездушно

без этой девки и с этим виски

ночью мне будет тошно

весь день для них я спину ломаю

жду не дождусь ночи

если б не спутался с ней дурною

было бы все иначе

я б на конвейере не ишачил

чтоб купить её ласки

дурною девкой себя не мучил

не пил бы дрянного виски

целый день притворяюсь ловко

что не мёртвый с похмелья

дрянное виски и дурная девка

всё что в жизни имею.

* * *

Молчавший долго было не с кем

да и о чём тут говорить

разбуженный ударом резким

не смог душевной боли скрыть

и говорю своим убийцам

я вот о чём вас попрошу

не бейте бутсами по бейцам

я этого не выношу

они убийственно серьезны

и не настроены шутить

а я с шутливой укоризной

не стоит говорю спешить

вам на ответственной работе

наверно некогда о том

подумать что и вы пройдёте

как все другие а потом

когда душа уйдёт из тела

в нём растворённая как соль

в крови не перейдёт предела

которого не знала боль

имеют уши и не слышат

и даже слушать не хотят

и тяжко выхлопами дышат

и жарко соплами сопят.

* * *

Любовь безумной женщины её

безудержные страсти и порывы

припадки откровенности враньё

приливы злобы и тоски отливы

опустошённая когда трезва

и нежная покуда пьяновата

в бреду швыряет страшные слова

и никогда ни в чём не виновата.

Слепая сила к темноте бездонной

тяжёлое влечение любовь

безрадостная к женщине безумной

оставь меня прости меня избавь

в привычное несчастье не зови

дай отдышаться отпусти на волю

нет ничего в болезненной любви

любовного но всё привычка к боли.

* * *

Влетевшая в глухо дичающий дух

жестокая муха измучила слух

жужжит от виска пролетая к виску

а задушенном болью дремучем мозгу

над морем кружит и тупой колотьбой

о воду винтом нагнетает прибой

в приливы-отливы багровой тоски

набрякшими пульсами бьются жуки

гудят над горами и сходят гремя

шарами лавины как сходят с ума

ключами бренча от зловонной дыры

в которую с визгом несутся миры

и валится всё в пустоту в черноту

в кружащуюся без конца тошноту

и есть ли хоть кто-нибудь в черной дыре

чтоб вырыл тоннель как червяк в кожуре

и выпустил тварь начиненную болью

на дикую злую лазурную волю.

* * *

Я вспоминаю дом официальный

дверь за спиной в лицо застывший зной

в том южном городе провинциальном

забытом и разрушенном войной

в стране покинутой и чужедальней

дверь за спиной в лицо слепящий свет

когда на волю из неволи вышел

но для чего я через столько лет

с такой счастливой мелочность вижу

стволы с окаменевшей чешуёй

подсолнечные пятна на асфальте

мгновение той осени чужой

оцепеневшее в летучем гвалте

и счастье оттого что я живу

дверь за спиною как во сне свободен

идти куда угодно наяву

из тьмы бредовой в тот слепящий полдень

но для чего мгновенье продлевать

когда забыты месяцы и годы

наверно счастье как ещё назвать

мгновение осознанной свободы.

Священное одиночество

По древнему обычаю мог воцариться там

и раб любой убивший предшественника сам

царём Священной рощи мог в одночасье стать

чтоб глаз ни днём ни ночью до смерти не смыкать

ходить с утра до вечера по царству своему

и не давать из встречных пощады никому

а ночью возле дуба Священного бродить

и озираться тупо и по кустам рубить

вот день прошёл и ладно глядишь и ночь пройдёт

а дальше не заглядывать понятно наперёд

не умереть от старости не обмануть судьбу

Священный меч достанется безумному рабу.

* * *

как окуни из проруби глядят

рты разевая раздувая жабры

так у поверхности идеи храбро

толпимся мы

скажите рыбам небо

они пожмут плечами ерунда

метафизические бредни

в прорубь слепо

магические формулы твердя