Валерий
Савостьянов

Адрес

Как друзей своих рисковых

И подружек поселковых

Сладко вспомнить имена,

Так же сладко, – уж поверьте! –

Прочитать мне на конверте:

«Доменная, 1А».

Нету адреса в помине!

И никто тут не повинен:

Улица не снесена.

Просто город рос, как бездна –

Съел посёлок наш, – исчезло

«Доменная, 1А».

Говорит одна наука:

Смена буквы или звука

Изменить судьбу должна.

Ну, а если адрес целый –

Адрес юности бесценной:

«Доменная, 1А»?..

И сегодня – всё другое:

Новый мир, где Григ и Гойя,

Где Поэзии страна,

Знаю всё: Париж и Таллин –

Но тебя мне не хватает,

«Доменная, 1А»!

Как же мне друзей рисковых

И подружек поселковых

Сладко вспомнить имена

И читать стихи в конверте,

Где про домны и конвертер,

«Доменная, 1А»!..

Что же было там такое?

Труб дыханье заводское,

Клуб строителей, шпана,

Нос, разбитый в первой драке,

Рай «хрущёвок»

И бараки.

«Доменная, 1А».

А ещё была спецовка,

И слесарка, и вальцовка,

Бригадира седина.

Раз в неделю до заката

Труд ударный. И зарплата!

«Доменная, 1А»…

Ну и всё? И что ж такого –

Что дороже городского,

Что пьянило без вина?

Роскошь звёздная околиц,

Поцелуи робких школьниц –

«Доменная, 1А»!

Математика и сцена.

Братства – лыж и КВНа.

Память, что была война.

Орден снайпера–соседа,

Гордость, горькая беседа…

«Доменная, 1А».

И велик, не испоганен,

Жив Союз!

И жив Гагарин,

Цель ближайшая – Луна!..

Выпускной – увы! – в спортзале:

Зала нет.

Но есть медали!

«Доменная, 1А».

Молоды отец и мама.

Мир надежд, самообмана –

Прочен, как из чугуна!

Без потерь!

Без пира глупых!..

Но чугун твой – слишком хрупок,

«Доменная, 1А»!..

Мне теперь, коль в сердце слёзно –

И не сложно, и не поздно

Те окликнуть времена:

Лишь послать привет в конверте –

Адрес, где не знают смерти:

«Доменная, 1А»!

Бег в Ясную Поляну

Памяти руководителя одного из тульских клубов

любителей бега и здорового образа жизни –

марафонца Николая Ивановича Овчинникова

Держит нас он в чёрном теле, приговаривая строго:

«Больше – ножками, а меньше – языком!».

Потому-то раз в неделю ждёт нас дальняя дорога,

По которой Лев Толстой ходил пешком.

Лев Толстой ходил неспешно, дали впитывая, долы

Долгим взглядом ясновидца–мудреца.

Мы пешком смогли б, конечно, – но у нас иная доля:

Километры беговые без конца.

И, не мудрствуя лукаво, в марафонские атаки

Тренер водит нас: мол, каждому – своё.

И вослед не крики «Браво!» – лай скучающей собаки

Да разбуженной Воронки вороньё.

Но зато задорным «Здрасте!» иногда наш путь украшен,

И бежит, нам подражая, детвора.

Но зато – какое счастье! – у Въездных Парадных Башен,

Поворачивая, выдохнуть «Ура!».

Ждёт обратная дорога – знаю: радоваться рано!

Но считаю эту жёсткую игру –

Вроде яркого пролога для поэмы и романа,

До сих пор не поддающихся перу.

Начинаем ускоряться, – тренер, друг мой – парень страстный! –

И поют под нами гулкие мосты!

Мне бы только не промчаться мимо сути, цели ясной,

Где о главной моей книге все мечты!

На дороге этой строгой, то крутой, а то пологой, –

Да простит меня великий наш мудрец –

Помню только друга локоть, друга клич: «Ещё немного!»,

И презент его – бесценный леденец…

В редакции

Журналисту Яну Пенькову,

моему первому литконсультанту

Весной навоз разбрасывал, а летом

Я с бабушкою овощи ращу.

Ещё – пишу, мечтаю стать поэтом,

В газете напечататься хочу...

«Зайдём, коль просишь, – бабушка сказала, –

А заодно – на рынок с чесноком».

На лошади колхозной – до базара.

С базара до редакции – пешком.

И вот сижу в уютном кабинете

С тетрадкою заветною в руке,

Читаю о навозе и о лете,

О выращенном честно – чесноке.

О том, что мёд хорош, но пчёлы жалят,

Что под полом – подпольные сверчки…

И – чудо! – интерес изображают

Литконсультанта грустные очки.

Но, видимо, ему надоедает:

Ведь с классикою рядом – ерунда.

Но как сказать?

Вдруг мальчик зарыдает –

Такое тут бывает иногда.

Он рассуждает о метаморфозе

Метафоры,

О стиле, языке… –

И вдруг, смеясь:

«Но главное – в навозе!

Пиши! Неплохо, брат, о чесноке…»

Город Солнца

Вы не пойте русским Лазаря,

Заплутавшим в трёх соснах –

Город Солнца, чащей лазая,

Возвели мы только в снах.

И стоит он, как ворованный –

Запада Троянский Дар, –

Там, где берег зачарованный,

«Очарованная даль» –

Возвеличенный печалями

Беспросветных мрачных лет!..

И, обманутые чарами,

Мы теряем русский след…

Дедовы медали

Мне однажды наподдали –

И всерьёз, а не слегка, –

Что я дедовы медали

Утащил из сундука.

«Ты попробуй, постарайся –

На войне их заслужи,

А уж после – хошь, играйся,

Хошь, в сундук их положи…»

Ждали деда.

Дед награды

Взял – и, вспомнив про бои,

Молвил: «Пробовать не надо –

Лучше носит пусть мои…»

Криволученские излуки

…Вы не трогайте русские реки,

Ибо на руку это врагам:

Посмотрите, какие калеки

По спрямлённым идут берегам!..

                      В. Савостьянов.

Из ранних опытов, восходящих к началу

неудавшейся попытки строительства

так называемого «тульского моря»

Коль в беду я, как в сети паучьи,

Попадаю,

И вот он – паук,

Я подмоги прошу, Криволучье,

У твоих, сердцу милых, излук.

Наши дни – словно мины,

И в мире,

Где за три бы – засчитывать год,

Как я рад, что пока не спрямили

Твоих древних русалочьих вод!

И в стихах напишу я,

И устно

Всем напомню: родная река

Здесь по Божьему промыслу русло

Выбирала себе на века.

И не кажется мне оно узким

С той минуты, когда я дитём

Здесь по Божьему промыслу –

Русским

И широким одарен путём!

Всё я сдюжу, хоть загнан и взмылен, –

Здесь в тиши камышовых излук

Дерзкий ум набирался извилин,

Состраданье взрастало из мук.

Здесь мечта моя рыбкой искрила,

И здесь – утицею из гнезда –

Вдохновенно душа воспарила!..

Но однажды – вернётся сюда.

Ибо нет ничего на вершинах,

Возле славой сверкающих скал,

Чище –

Тех её детских кувшинок

И честнее –

Кривых тех

Зеркал.

Металлурги

Моему отцу Николаю Алексеевичу

и многочисленным родственникам

и знакомым, сначала построившим,

а затем разрушившим при отступлении

и снова, отстояв Тулу, восстановившим

Новотульский металлургический завод

Как настала пора нам с врагом воевать,

Мы оставили в домнах металл остывать,

«Закозлили» мы домны родные –

И ушли, заперев проходные.

По железной дороге

В Рабочий наш полк,

В ополчение наше,

Исполнить свой долг –

Над заветною Упскою кручей

Мы прошли по тебе, Криволучье.

Ты прими, Криволучье, прощальный поклон

От идущих спасти матерей своих, жён –

И, коль что,

Под родным твоим кровом

Утешенье дай сиротам, вдовам.

Объясни:

Ради них мы служили огню –

В лётку пикою били

Не раз мы на дню

И смотрели, как в око циклопу,

На кипящую яростью пробу.

Ради них,

И чтоб стала великой страна,

Наварили мы тысячи тонн чугуна –

Наших фирменных касок оконца

Закоптили чугунные солнца.

И сегодня опять

Ради них и тебя

Из цехов мы,

Судьбу боевую столбя,

Вышли встретить армаду паучью:

До конца послужить Криволучью!

Мы черёмухи взяли, сирени твои,

Твоих майских садов нам поют соловьи,

Твоих улиц октябрьских метели

Пуховые взбивают постели.

Скоро спать нам на них –

Оправданием сна

Будет лом замечательный для чугуна,

Лом поверженных танков с «крестами».

А иначе бы спать мы не стали!

Мы привычны к огню – не отводим лица,

Если надо,

Штыками, как в лётку, в сердца

Будем бить мы проклятую тучу –

Не позволим пропасть Криволучью!

И когда туча эта –

Фашистский циклоп,

Сапогами цепляясь за каждый окоп,

Твоему поклонится сугробу –

Как чугун, её выпустим злобу.

Пролетарская Тула надёжна, как дот!..

И, быть может, кому-то из нас повезёт:

Когда минут денёчки лихие,

Он вернётся в цеха заводские.

И вернётся в цеха наши

Радостный гул:

Нужно выбить из домен

Застывший чугун, –

День за днём по микрону – до донца, –

Вновь зажечь рукотворные солнца!

Наш товарищ, конечно, умён и удал,

Но такого труда

И Геракл не видал,

Вычищая конюшни вонючие.

Помоги земляку, Криволучье!

Ты пошли ему

Наших подросших сынов,

Из окрестных ты сёл

Собери пацанов,

Дай им наши спецовки и каски.

Начинаются новые сказки…

И опять небеса твои держит Антей,

И приносит огонь для тебя Прометей,

Прославляют, любя, демиурги –

Молодые твои металлурги!

На сельском кладбище

Грай грачиный

Да надменный крик вороний,

Непролазная крапива, бузина.

Здесь, похоже, никого уж не хоронят –

Впрочем, вот могилка свежая одна.

И тропа сюда, на дедово кладбище,

Не видна уже – бурьяном заросла.

А в лощине,

Как последние гробища –

Избы брошенного дикого села…

Что ты делаешь тут – некому виниться,

Не с кем выпить

Поминальный твой стакан!

И угрюмы настороженные лица

Не признавших тебя

Русских могикан…

Окраина фабрично–заводская

Околица родная, что случилось,

Окраина, куда нас занесло,

И города из нас не получилось,

И навсегда утрачено село…

Анатолий Передреев. «Окраина»

Окраина,

Ах, окраина,

Ты в сердце моё вросла!

Навек

Молодая да ранняя

Со мною твоя весна!..

Валерий Савостьянов. Из первых стихов

Окраина фабрично–заводская,

Ты городом была нам и селом.

И, в сердце корни цепкие пуская,

Рабочим одарила ремеслом.

Нам, пацанам,

Ещё игравшим в «жостки»*,

Сказала:

«Ваше время, мужики!

Вложила в руки шаберы**, ножовки,

Доверила напильники, тиски.

Издержки ученического брака

Простила нам,

Чудесно осветив

«Слесарку» ПТУшного*** барака

Мечтою

Инженерных перспектив!..

И вот завод, где труд не понарошку,

Профком, где нам с другими наравне

Участки выделялись под картошку –

И мы её сажали по весне.

А осенью нам подпевало эхо,

Сияли солнца

Штыковых лопат,

И нас везли «коробочки» из цеха

В поля, к участкам –

Урожай копать…

Когда беру картошку из подвала,

И в будний день –

Мне праздник за столом!

Спасибо,

Что за нас переживала,

Что городом была нам и селом,

Окраина фабрично–заводская!

Здесь новые рабочие растут, –

Чтоб, как и мы, судьбу не упрекая,

Понять, что ты –

Наш главный институт!

И мы тебя не спросим, что случилось –

Не огорчим беспомощностью фраз:

Мол, что-то там из нас не получилось!

Родная, всё получится из нас!

Припев ты наш –

Во всех грядущих песнях!

Недаром вновь мальчишка заводской –

Как я когда-то, благодарный крестник –

Уже с гитарой ходит над рекой:

«Окраина,

Ах, окраина,

Ты в сердце моё вросла!

Навек

Молодая да ранняя

Со мною твоя весна!..»

___

* «Жостки» – популярная в 60-е годы

прошлого века мальчишечья игра,

заключающаяся в умении «начиковать»

(набить большее число раз без падения на землю)

«жостку», небольшой кусочек кожи со вшитым

внутрь свинцовым грузом.

** Шабер – слесарный инструмент.

*** ПТУ – производственно–техническое училище.

Поэт на лесопункте

Попросили: не бросать папиросок,

Чтоб нечаянно не вызвать пожар…

Свежий запах распиленных досок! –

Ещё с шахты он меня освежал!

А сегодня он почти нашатырный –

Сразу выветрил сонливость и дурь.

И откуда ни возьмись рой настырный

Взбудораженных сомнений и дум…

Вот и думаю:

Я большего б стоил,

(Что с того, что книг немало прочёл?),

Будь обычный плотник я,

Будь я столяр:

Лишь бы дело их – стихам предпочёл.

Я общался бы с простыми вещами:

Молоток, топор, пила, долото,

И меня б мои стихи не стращали,

Что опять я сделал что-то не то.

Знали б вещи: я за них лишь в ответе,

(А весь грешный мир – судить небесам!),

И сижу я – на своём табурете,

Сплю в кровати – что сработал я сам.

И меня благодарили б: «О, мастер!

Ты в реальность превращаешь мечту!

Ты расчётом укрощаешь напасти,

Ты надёжностью хранишь красоту!

Ты, встающий к верстаку рано-рано,

Утверждаешь: все сомненья смешны,

Потому что эта дверь, эта рама,

Шкаф и тумбочка – людям нужны!

Отчего же бьёт порой тебя током –

И в стихах опять пытаясь вещать,

Ты за что-то мстишь презреньем жестоким

И себе, и нам, невинным вещам?..»

Провод

Может быть, и мелок повод:

Но мне чудится, когда,

Переламывая провод,

Гнут его туда-сюда –

Это гнут

Не провод хрупкий, –

Это водят взад-вперёд

Наш народ несчастный русский,

Наш доверчивый народ…

Совпаденья

Совпаденья осмыслить пробую,

Изучая семейный портрет –

В один год с нашей атомной бомбою

«Повезло» мне явиться на свет.

Но тянулась война холодная,

Доставая из-за морей –

И зловещая «тень водородная»

На рожденьи любимой моей.

Кто-то, видимо, цель вынашивал:

Наше будущее украсть –

И дождались мы первенца нашего

В год нейтрона, разверзшего пасть.

А на «солнышко ясноглазое»,

Нам сверкнувшее из-за туч,

Наведен был ударного лазера

Боевой смертоносный луч...

Совпадения обнаруживая,

По-особенному грустна, –

«Разве мы полигон для оружия?» –

Говорит мне моя жена.

А когда-то, весною наивною,

Где, как щёки, рассвет пунцов,

Стать мечтала она героинею

Наших неженок и сорванцов!..

Сумасшедшие

В старинных зданиях

Петелинской* больницы

Надёжны стены, окна – крепости бойницы.

Фашисты ставили в те окна пулемёты –

Какие мощные естественные доты!

Какой обзор –

в бинокль Упа** почти что рядом.

Их не достанешь тут

ни пулей, ни снарядом...

Ну а больных,

чтоб не мешались под ногами,

Гони на улицу прикладом, сапогами.

Зачем психованным пилюли и постели:

Лежачим – пули,

остальным – гулять в метели.

Так поднимай же их с кроватей,

полусонных –

Пусть убираются в чём есть:

в одних кальсонах...

Гора Осиновая,

Упское,  Барьково***,

Вы столько видели, но только не такого!

А не хотите ли ещё вы этих, шедших

Куда глаза глядят,

раздетых сумасшедших?

А если кто из них и вылечен –

понятно,

От лютой стужи он с ума сошёл обратно...

Присады Нижние и обе Еловые***,

Недалеки до вас дорожки полевые,

Но если ноги, если руки – как сосульки,

Не добрести, не доползти до вас за сутки.

А доползёшь – не трогай лихо, если тихо –

Кому же нужен лишний рот,

к тому же психа...

Помог ли кто им?

Знать – не знаю. Но едва ли:

Их немцы – гнали,

и свои – не принимали…

Спроси в Никитино,

в Бредихино, в Ильинке*** –

Ну, кто их вспомнит?

И нужны ли им поминки,

Тем, что по улицам прошли,

как привиденья,

За восемь лет почти

до моего рожденья?

Ну разве только моя тётка пожилая

Поставит свечку им и рая пожелает.

Забьётся сердце у неё, как у синицы.

Она всю жизнь свою работала в больнице.

Теперь она за всех убогих молит Бога.

Наверно, тоже сумасшедшая немного...

_________

* Петелино – посёлок недалеко от г. Тулы

** Упа – река в Тульской области

*** Осиновая Гора, Упское (Сергиевское), Барьково,

Нижние Присады, Большая и Малая Еловые,

Никитино, Бредихино, Ильинка – деревни под Тулой

* * *

Там, под Бежецком, живёт

Одинокая берёза –

Тётя Тоня, счетовод

Прежде славного колхоза.

Все сосчитаны года –

Их четырежды по двадцать.

И не хочет никуда

Тётя Тоня перебраться.

У неё ведь огород

И родные на погосте,

У неё два раза в год

Из Москвы бывают гости.

Не спеши же, ангелок,

В добрый дом её явиться,

Где на фото, словно Бог,

Мальчик с ромбами в петлицах…

Фуражка

В боевом солдатском званье,

В гордом званье старшины

В новом обмундированье

Возвратился дед с войны.

Гимнастёрку и рубашку,

Пару яловых сапог

Износил он. А фуражку

Почему-то всё берёг.

Надевал фуражку в праздник,

Очень ею дорожа.

Бабка скажет: «Новой разве

Нету? Всё для куража!

Как в такой пойдёшь к соседу:

Не хозяин, что ль, рублю?

На базар поеду в среду –

Шляпу там тебе куплю…»

Дед припрятанную «Старку»

Брал: да что тут говорить? –

Спорить с бабкой, что по танку

Из винтовочки палить…

Не спеша он шёл к соседу,

Что под Курском воевал,

И с соседом за Победу

«Старку» – чаркой распивал.

С ним, осколком ослеплённым,

Пел о самом дорогом,

Пел и плакал!

И гранёным –

Пил за мёртвых самогон!

Добирались и до бражки…

Правда, ум не пропивал:

Никогда чужой фуражки,

Уходя, не надевал.

Перед бабкой отвечая,

Говорил: «Да что там пью? –

От чужих же отличаю

Я фуражечку свою!»

«…Отчего ж тебя качает,

Что корову в борозде?

Знаю, как ты отличаешь:

Ты ж – на ощупь, по звезде!..»

Дед молчал. Когда ж от брани

Строгой бабки уставал,

Не ложился на диване –

Уходил на сеновал.

И проваливаясь в небыль

От нахлынувшей тоски,

Видел он, как шли по небу

Краснозвёздные полки.

Там по цвету и по лаку,

По немеркнущей звезде –

Узнавал свою фуражку!

Ту, что в доме, на гвозде…

Щепоть соли

Я был рождён во времена,

Когда закончилась война

Победою!

О них шпана

Теперь кричит как о суровых,

Где правил злобный вурдалак.

Не знаю: врут иль было так –

Я помню гордость, а не страх,

И хлеб,

Бесплатный хлеб в столовых.

Уроки кончены, и вот

Туда, где свой, родной народ,

Серёжка в очередь встаёт,

А мы, пока он достоится –

За стол! И солюшки щепоть

Посыплешь щедро на ломоть:

Как радуются дух и плоть –

Ах, видели б вы наши лица!..

В краю пятнадцати столиц

Таких сегодня нету лиц!

Не зря рекламный русский фриц

Мне предлагает всё и сразу:

Лишь только бы молчал я впредь

О гордости победной, –

Ведь

Я – хлеб, какому не черстветь,

Я – соль та, равная алмазу!..