* * *
«Ну так что же ты?
Ну?
………Неси меня!
………А куда я тебя понесу?..»
(Е. Евтушенко)
Собака воет, воет пёс.
Неужто умер кто?
Весна спелёнута в мороз,
Как я – в твоё пальто.
Луна. И луч от фонаря.
Туман. И снег с дождём.
Но мы по лужам мартобря
Идём с тобой вдвоём,
Идём вдвоём, рука в руке,
Средь бездорожья гор-
о-да! и знаем – вдалеке
Нас ждёт дворец и хор.
Дворец и хор, тепло печи,
Чай, плед, луна и мёд,
Кастрюль немытых каланчи,
Иконостас – в слезах свечи...
И звёзды россыпью в ночи,
Влюблённой напролёт.
Honey-moon
Остался только путь вперёд…
В посёлке тьма, луна и мёд.
И пожелтевшая листва
Под сапогами.
Платаны дышат и молчат
О том, что в эту ночь зачат
Поэт, а может быть, и два,
И оба – нами.
На парапетах спят коты,
На набережной – я и ты.
Мы греем белое вино
И видим звёзды.
И кто бы мимо ни прошёл,
Он не был никогда влюблён,
Иначе разве мог бы он
Бродить так просто?
Глядят платаны сверху вниз,
А свежий предрассветный бриз
Шепча, снимает сон с лица,
И бьются волны
Во тьме о галечечный вал,
И космос, дрогнув, рассказал
Секрет начала и конца –
Безмолвно…
Гурзуф, ноябрь 2015
* * *
Смотрит с крыльца часовни
Мозаичный лик святой
Словно зовёт безмолвно
В неведомое за собой.
О чём-то деревья шепчут,
Гробницы тайны хранят.
И взгляды увековеченных
Как будто со мной говорят…
Но если и впрямь так много
Вечно живых у тебя,
Откуда моя тревога,
Где средь могил – моя?
Птицы поют отважно
В зелёном царстве теней,
И чудится, будто каждый
Отведал любви твоей.
Петербург, Смоленское кладбище, июнь 2016
* * *
После всех революций и всякой борьбы – утихнем.
Оглядимся вокруг, а вокруг всё цветёт и пахнет.
И торопится жизнь, и то осень горит и чахнет,
То вдруг летние ночи сменяются солнцем зимним.
Остановим неистовство в неразрешимом споре
О причине всего, и вслушаемся в мгновенье –
И услышим ветер, услышим грозу и море,
Откровение песни и трепет стихотворенья.
* * *
Всё это было однажды,
Всё это будет потом –
Лето осенью каждой
Оборачивается в фантом…
Жухлой старостью зелени
Пропахла вуаль дождя,
Окутывая бульвар, и
В лужах на тротуаре
Рассматривают отражение
Ясени и тополя.
Мимо озябший прохожий
Бежит – торопливая тень –
В день, как двойник похожий
На прошлый и будущий день.
Серый рассвет застаёт
Людей на пути куда-то…
Но вечером, при свечах,
Когда ночь сидит на плечах,
Кто-то кого-то ждёт
Там, где тепло и свято.
* * *
Мирно горит лучина.
Кромешная тишина.
Предстань предо мной без чина,
Сними свои ордена!
Точно простой урядник
Встань, обнаженный царь!
Удобри свой виноградник
И возложи на алтарь
Спелые кисти и колос,
Питающие миры.
Вслушайся в тихий голос
Что предлагает дары.
– Нам предлагает дары?
– Да, золотые дары…
Вербное воскресенье
Были, а может быть, не были.
Сказаны все слова.
Сшиты вербными ветками
Дыры на покровах.
Воскресные, вещие, вешние,
Крестный сплетают ход.
В Ерусалим пришествие
Бездумный поёт народ.
Как волны моря в безвременье,
Не зная неба и дна,
Качает народное пение
Флюиды тонкого сна.
Сыплются вербные почки,
Благоухая весной.
И я не прошу отсрочки
У смерти своей простой.
Тишина
Прошлое – черновик.
Будущее – за горами.
Непознаваем миг,
Происходящий с нами.
Глухо слепое пятно
В периферии взгляда.
Мне вовсе не всё равно,
Что вам ничего не надо.
Но даже если края
Есть у того, что было,
И даже если не я,
Вспыхнув едва, остыла,
И если даже не вы
Выстудили жилище...
Вся ценность на пепелище –
Мгновение тишины.
* * *
Истинной встречи миг
На тысячи лет разлуки.
Если всё зря, сожги
Мосты, отруби мне руки!..
Если всё зря, порви
Книги стихов руками.
Если все зря – ты – камень.
Но, если и так, не лги!
Тысячелетий разлуки
Бывают страшнее муки:
Несбывшихся слов перестуки
В сердце, лишённом любви.
* * *
В ладони месяца луна, как в колыбели
Лежала. Свечи на столе горели.
Горели свечи, а в боках бокала
Фигура, сотканная из огня, плясала.
Холодные лучи пыль серебрили,
И подражая дамам, что чернили
Из века в век бесстыдные, как черти,
Глаза... вступала ночь в права.
Я мог быть откровенен с ней, когда
Совсем один не спал на белом свете.
Мое видение на дымчатом стекле –
Мой личный куш от истины в вине –
Смущало взор и сердце раздражало.
И мысль, как скрипка, плакала, визжала
Под черепом, рождая жар и бред,
И воскрешала призрак прошлых лет.
Так борются друг с другом лёд и пламень –
Прощание с прощеньем... Я, живой,
Так расставался навсегда с тобой...
В любви и смерти одинаково бездарен.
Прозрение
О прозрении думаю думу.
Невесёлую думу свою:
Как теперь кредиторскую сумму
Апостата восполнить в раю?
Пережитое горе смеётся
Над недавно чумной головой,
Но уже через торосы вьётся
Светозарная радость рекой.
И преклонная поза так кстати –
Сполоснуть от похмелья чело.
Да хлебнуть ледяной благодати,
Чтобы зубы от счастья свело.
Потоп
«Бог умер». Ницше
«Ницше умер». Бог
Стало темно, и в кромешный дождь
Скрылась пристыженная луна –
Невестой,
Которая не влюблена.
Лопнула песнь твоя, как струна…
Так совершилась великая ложь,
И сделалась ночь солона.
Чашу заполнила, через край
Вылилась океаном, горча.
Слышишь? Звенит шаг палача –
По водной глади… Руби же сплеча!
Строй свой ковчег!
И сам – выбирай –
Кто будет спасён от бича.
А на земле… на земле человек
Оставшийся – ввергнет себя во тьму.
Муж на жену, брат на сестру
Восстанет.
И я...
Я тоже умру.
Но если увижу пустой ковчег,
Что прежде – ты умер – пойму.
* * *
На стык предполагаемых времён,
Как на алтарь, смиренно возложён
Сам Логос – прародитель бытия,
Его заря.
Был прошлый век мучительно влюблён
В себя. А нынешний – смешон.
Застыли музы в капле янтаря.
И бунтаря
Всегда журят «пиджак» и «борода»
За то, что лопухи и лебеда
И одуванчик – жмутся под забор,
Что грязен сор…
Проходит всё. Течёт, течёт вода.
Проходит всё. И горе – не беда.
Нетленны – исповедный разговор
Да горний хор.
* * *
Сегодня особенно манят чужие края,
Где всё точно так же, но тише, теплее и чище.
Там лев золотой и широкоулыбчивый нищий
Играют со мною, как нежные кот и дитя.
Над нами цветут (одновременно) мандарин и сирень,
И сад шелестит под порывами свежего ветра.
Нас тянет плясать под чуть слышимую свирель
Божественного поэта...
© Татьяна Скрундзь, 2017.
© 45 параллель, 2017.