* * *
«Режим работы в праздничные дни» –
Почти стихи со скидкой на усталость,
А может быть так просто прочиталось
В угаре суетливой беготни.
Дверь заперта, и пусто за стеклом –
Недвижимость холодного пространства,
Здесь на стене остатки хулиганства
Соседствуют с обшарпанным углом.
И я иду обратно через двор,
Где наобум протоптаны тропинки,
И быта повседневного картинки
Поставлены в окошках на повтор.
У светофора – ярко-красный глаз,
Три персонажа в нимбах испарений –
Из ледяных далёких измерений
Они пришли, как будто на заказ –
Сопроводить меня до буквы «А» –
До островка, где люди в жёлтом свете
Зациклены в своём нейтралитете
И ждут маршрутку, словно волшебства.
Привычно чувствовать себя чужим –
Радиоточкой в гаснущем эфире,
Но всё же хорошо, что в нашем мире
У каждого свой праздничный режим.
* * *
До Нового года – неделя,
А значит – целая вечность,
Лежит на печи Емеля
И греет свою конечность…
До Нового года – неделя,
А значит – совсем немножко,
Лежит на печи Емеля,
А рядом с Емелею – кошка…
До Нового года – неделя,
Мгновеньем она промчится,
И встанет с печи Емеля
Поужинать, помочиться…
До Нового года – неделя,
Что толку – писать о главном?
Ведь в каждом из нас – Емеля,
Вот это-то и забавно!
* * *
От обилия снега темнеет в глазах,
В супермаркетах вкусно гниют мандарины,
А в стихийных сосново-еловых лесах
Не хватает, наверно, уже половины.
На руинах поспешно законченных дел
Прорастают богов ледяные скульптуры,
И больной организм дефицит антител
Восполняет удвоенной дозой микстуры.
Но не вылечить этот предпраздничный зуд
Фейерверком, застольем и прочей забавой –
Пара дней, к сожалению, нас не спасут
И не выправят образа жизни корявой.
Будет лето, и вновь потемнеет в глазах
От жары, от давления сгорбленных клеток,
Но на всех близлежащих аптечных складах
Не найдётся уже подходящих таблеток.
* * *
Нас жизнь расставит по местам,
Распределит слова и роли,
Согласно внутренним пластам
И новой игровой консоли.
И далее, в короткий срок,
Дистанционно, по вайфаю,
Ты будешь съеден, как желток
Яйца, отваренного к чаю.
* * *
Попробуй, дотяни до выходных,
Не развинтись на муторной работе,
Когда начальство бьёт тебя под дых,
Прицениваясь к праздничной субботе.
Потрогай сердце там, под пиджаком,
Под лифчиком, под платьем, под футболкой...
Тебе мечталось – в стаде вожаком,
А получилось бессловесной тёлкой.
Но сердце не сдаётся, вопреки
Стараниям прожжёных спекулянтов,
А лишь сильней сжимает кулаки,
Под действием антикоагулянтов.
Попробуй сам себя перебороть
И вывести на новую орбиту,
Вокруг души намотанную, плоть,
Назло начальству и тромбофлебиту.
* * *
Спи, пока есть, где спать,
Ешь, пока есть, что есть,
Утром тебе бежать
И возвращаться в шесть
В тесную конуру,
В маленький жалкий мир,
Сбрасывать кожуру,
Сношенную до дыр.
* * *
Вечер в гостях затянулся петлёй на шее,
Вроде без галстука, но давит на острый кадык,
Вроде жилое пространство, но чувствуешь себя, как в музее,
В залах которого не принято расчехлять язык.
Надо идти, из блокнота вытаскивать таксомоторы,
Надо звонить и ответного ждать звонка,
А в помутневших салатах грустят огурцы-помидоры
Морщась брезгливо от едких паров коньяка.
Вот и оно – с огоньком на забрызганной крыше,
Здравствуй, водитель – извозчик подвыпивших тел…
Не матерись на ухабы, ведь мы же с тобой не в Париже!
Жалко машину калечить?
А как ты хотел?!
Вот довезешь и получишь измятую сотню –
Сунешь небрежно в пропахший бензином карман
И, повинуясь диспетчеру, снова нырнёшь в подворотню,
От перегара чужого почти до беспамятства пьян.
* * *
Зима уже устала фотошопить –
Зализывать дерьма культурный слой.
Наверное, ей проще нас угробить,
Смахнув в ведро поганою метлой.
Но нет на это разрешенья свыше,
И вновь зиме морозить и мести,
Ходить туда-сюда по скользкой крыше,
Планируя теракт в теплосети.
А мы, неблагодарные собаки,
Не понимая, что уже предел,
Всё забиваем мусорные баки
Отходами своих никчёмных тел.
* * *
Слетаются в руку снежинки
И тают одна за другой
На фоне российской глубинки
С её необъятной тайгой,
С её невесёлой усмешкой
И грустью от новых реформ,
Где ты себя чувствуешь пешкой
Под гнётом законов и норм.
Скрипит одинокий троллейбус –
Двурогий мифический зверь,
Реклам неразгаданный ребус
Его окрыляет теперь.
И веет такой безнадёгой,
Что впору нырнуть под «камаз»,
Да только центральной дорогой
Не ездят «камазы» у нас.
* * *
Догорает быстро спичка
Синим огоньком,
К темноте нужна отмычка
С правильным крючком!
Если есть в руке такая,
Значит, – будет толк,
И, слюною истекая,
Сдохнет серый волк.
Мы его на шапки пустим
И на шашлыки –
В нашем диком захолустье
Ценятся белки.
Догорает быстро свечка, –
Сказочке конец!
Кушай, милая овечка,
Волчий холодец!
* * *
Распакуй затаённые страхи,
Разбросай прошлогодним пшеном –
Пусть они, как телесные взмахи,
Растворятся в пространстве ночном.
Обернись добродетельным волком,
Распрями заскорузлый хребет
И скользи над уснувшим посёлком,
Охлаждая горячечный бред.
И, вливаясь в небесную стаю,
Разевая клыкастую пасть,
Подбирайся к постельному краю,
Чтоб не дать нам упасть и пропасть.
* * *
Как недостаток кислорода –
Переизбыток пустоты,
Сурова зимняя природа,
Но всё же в царстве наготы
Своя гармония и ласка,
Своя прелестная печаль –
Недоразгаданная сказка,
Ничем не прерванная даль.
© Сергей Коркин, 2007–2020.
© 45-я параллель, 2021.