Все стихи Салавата Кадырова
* * *
Баю-баюшки-баю,
моя хата на краю,
придёт серенький мужичок,
утащит картошку и лучок,
зайдёт непрошенный сосед,
уведёт колёсный велосипед,
баю-баюшки-баю
плохо живётся на краю,
ни покараулить, ни поймать,
баюмать-баюмать-баюмать!
* * *
бедные живут поневоле
им очень приходится жить
помирать просто нет денег
не на что бедного хоронить
не накопить ему гробовые
никто не поможет помереть
а помирать нынче дорого
дороже чем бедно выживать
потому вынуждены терпеть
цепляясь за бедную жизнь
спасибо родному государству
что бедным не дает помереть
* * *
близко увидев мужчину
женщина смотрит далеко
не на жилище его и машину
а куда-то очень высоко
где совершаются браки
по божьему промыслу любви
и высокие звёздные знаки
озаряют будущность семьи
а мужчина смотрит на небо
вселенской грусти не тая
покупает вина и хлеба
и думает о смысле бытия
о женщинах своего списка
которых забыть нелегко
и как надо любить близко
чтобы понять далеко
* * *
В «Юности» из «Урала»
всегда тянуло в «Москву»,
увидеть «Новый мир»,
побродить со «Знаменем»
в прохладном «Октябре»,
демонстрируя «Дружбу народов»,
или уехать на «Север»,
подумать на набережной «Невы»,
посмотреть на полярную «Звезду»
и легендарную «Аврору»,
а на обратной дороге
по «Просторам» страны
полюбоваться «Волгой»,
но теперь из «Урала»
ни ногой!
* * *
В белом мире моём,
в белом мире моём
молочный разлит окоём
и небо идёт хлопьями.
На белоснежном листе с белой строки,
причиняя себе белые стихи,
я играю в приятные хлопоты.
Белые узоры стекла,
белые узоры стекла.
Жизнь пишется набело добела
самым белеющим мелом.
Белые слова высоки,
белые слова легки
причинять стихи с белой строки
белые на белом.
* * *
В детстве я жил в интернате,
а сегодня – в интернете,
где всё так, как там –
никто меня не любит,
но я не плачу,
потому что научился
терпеть жизнь
ещё в интернате.
* * *
в жизни верлибра
где каждое слово – поступок
предложение – событие
душа не даёт согрешить
пустозвонными словами
* * *
в мире потерь
обид и разочарований
я стараюсь
держать себя в руках
хватаюсь за голову
затыкаю уши и рот
тревожно держусь за сердце
в ручной жизни
держать себя в рамках
своего лица
больно устают руки
* * *
В моногородке всё моно.
Монобабки, монодедки,
Монодетки – монобедки,
Моны Лизы нет, но можно
Моно Людку, Олю, Маньку
Любить не моногамно.
Нам не в моно, а в нано,
В наногородке бы надо
Пока сыпется наноманна
Пожить свою моножитуху
Пока хватит духу.
* * *
в моём доме любви
с полом мужским
и женским потолком
от двери ожиданий
до взоров оконных
с дуновением свечей
шёпотом дыхания
живёт мной влекомая
великая нежность
* * *
в нашем ауле все пучком
мы красиво на свете живем
дни танцуем ночи поем
недели светлые зовем
месяцы ясные ждем
надеемся на удачный год
чтобы аульский народ
жил в достатке всегда
чтобы месяцы как года
и недели как наши дни
были красивые одни
чтоб потуже связав баул
не покинуть родной аул
* * *
в провинциальной
жизни принципиальной
в отместку столичной
до неприличия отличной
живётся по-честному
страдается по местным
манерам вредности
российской бедности
радуется по капельке
пока жизнь катится
по своей наклонной
знакомой шаблонной
не раз уже пройденной
с гордостью народной
не за страну за родину
* * *
В скобяной думе,
где долго думая,
изготавливают дышла,
подгоняют хомуты,
ладят подпруги
и гнут пальцами дуги,
очень долго запрягают
прежде, чем красиво
поехать по Гоголю.
* * *
В скобяной лавке судьбы
я купил хомут по шее,
впрягся в жизнь, гружённую
работой, семьёй, заботами,
и, как кляча своего «я»,
тащу её по дороге времени,
подгоняемый кнутом бытия.
Государство мне в уздечку
вдело шоры, чтоб не шарахался,
а вёз, покуда не дотяну
до холодной сырой конюшни,
чтоб навечно отдохнуть.
* * *
В стране коридорного типа,
где по обе стороны города,
можно носиться по Транссибу
и забрести, не зная куда,
если не толкнуться в двери
на южной тёплой стороне,
где гуляют местные деревни
в поисках работы на стороне,
долго стучатся на север,
чтобы заработать на житьё
открывают кухонные двери,
где столичное варится жульё,
но до неба не докричаться,
не чувствуя особой вины
носиться в поисках счастья
по коридору длинной страны.
* * *
В уездном городе N
еле-еле катится день
к закату, подводя итоги,
когда обивающие пороги
понуро уходят по домам,
столоначальники по рукам,
хлопая друг друга по-братски,
новостями делятся сладкими,
как бодро управляли городом,
кто кого честно объегорил,
кто сорвал солидный куш,
отправив живых ещё душ –
под хлёсткие струи дождя
под занавес уходящего дня
из присутствия белого дома
в бывшем здании горкома,
потому как любая власть
на наше счастье или горе,
как у нас водится, по Гоголю
желает служить всласть.
* * *
в худосочных показах мод
есть что-то от концлагеря
в нарочитой походке не упасть
доведенных узниц моды
в больших от голода глазах
в тряпках еле прикрывающих
изможденные показами тела
больно видно как издеваются
надзиратели над бедняжками
как их люто не любит конвой
сопровождая к лобным местам
очередных шумных пыток
попытки устрашения модой
* * *
ветер дует с сурдопереводом
дотошно пытаясь объяснить
что не может спокойно жить
на мягкой золоченой соломе
когда происходит время
неба и земли огня и воды
желает быть переведенным
деревьями проводами травой
пустой полторашкой по дороге
и мной размахивающего руками
пытаясь объяснить его порыв
* * *
во времена оно
когда жилось несолоно
барахталось не кисло
помнится присно
во веки веков посконных
это бывалошное время
оных дней годков оных
привязанные за имя
правителей деятелей
эхом вех эпохами
жизни оной сеятелей
с гречухой да горохами
и питием отворотным
присноживотным
2018
* * *
Всё время что-то происходит,
хотя мы этого не замечаем,
происходит день, происходит жизнь,
происходишь ты, происхожу я,
происходит то, что происходит,
когда происходит время,
имеющее своё происхождение.
Происходит дерево, вот этот ветер,
который производит волнующее
происхождение шелеста листвы
на происходящей земле неба,
где происходит то, что происходит,
когда в этом происхождении
в себе происходим мы…
* * *
господи сказал я господи
и показалось он слышит меня
будто я один стою на площади
земли молитв во славу дня
словно я с ним беседую
говорю не жизнь а жизня
а получается на себя сетую
за промахи прожитого дня
и не просто воздух колышется
от страстных слов в тишине
я верю – он меня слышит
он слышит меня во мне
* * *
Если в юности не успел
наломать достаточно дров,
чтобы было чем растапливать
остывающую душу воспоминаний,
придётся мёрзнуть или проситься
в гости к бесшабашному поэту,
у которого душевного тепла
хватит на всех с грехом пополам,
где за стаканом вина вины,
пусть чужой, но с острой болью,
обливаясь горьким потом позора
заалеет стыдом оттаивая душа,
но лучше, когда у каждого есть
собственная поленница ошибок,
чтобы было чем согреться
в холодной старости лет.
* * *
Если она та, которая,
если ты тот, который,
и если я тот, который,
значит, мир тот, в котором
мы в некотором роде
становимся которыми,
как все те, которые
стали уже которыми.
* * *
ещё прохладно выживать в марте
в тихом провинциальном городке
скворцы прилетают как гастарбайтеры
радостно чирикают на своём языке
обживают дощатые домишки
на невесомых птичьих правах
местные воробьи как воришки
нагло кормятся возле нагоняя страх
такая видно природная дружба
выживать по соседству обиду не тая
но нагрянет осень как некая госслужба
и отправит их домой в тёплые края
где хлопочется не так как в марте
без радостной весенней суеты
где этот край обозначен на карте
как дружественное место нищеты
* * *
Жизнь состоится
В любом случае,
Не хуже, чем в столице,
Если не лучше.
Она случится,
Как случается часто.
Вот уже день лучится –
Приходит счастьем.
Как бы то не было,
Вопреки болезням,
Идёт поэзией неба
Жизни поэзия!
* * *
Заколдованный круг,
закодированный друг,
не с кем поговорить
как мне дальше жить,
остаётся бежать домой
и скандалить с собой,
почему, надеясь на Москву,
я бездарно на свете живу
и люблю свою страну,
не вменяя это в вину,
жалко, пропал друг,
не вздрогнуть вдруг.
* * *
заплата луны
на тёмной ткани неба
мозолит глаза до утра
что несонно хлебавши
трудно дневать жизнь
* * *
злокачественным интернетом
можно легко заразиться
очень просто заболеть
на всю бедную голову
неизлечимым недугом
пожизненных страданий
по сайтам чатам играм
если попробовать излечиться
попытаться стать человеком
не статусным пользователем
виртуальной жизни нереальной
снадобьем добровольной ссылки
в самые удаленные глухие дебри
без света связи и гаджетов
как советуют знатоки
можно потерять себя
* * *
И мы ходили на свою
Работу всеобщего труда
Думая, что в родном краю
Всё останется, как всегда.
Будет жизнь – работай, не хочу!
Подбирая хомут по плечу,
Расти, воспитывай детей
И родину люби без затей!
Ан нет, откуда ни возьмись,
Бедная налетела жизнь –
Разорили, порезали завод,
По миру пустили народ
Жить у себя, не в своём краю,
Не узнавая родину свою.
* * *
и придут люди жэкеха
с большими газовыми ключами
и перекроют нам кислород
жить со светом отоплением
и журчащей жаждой воды
чтоб мы теряя рассудок
повеселее сходили с ума
глядя на замерзшие трубы
молились богам жэкеха
понимая что не так больно
если все придумал гоголь
этих страшных людей жэкеха
сжигая продолжение стиха
* * *
И снег, имеющий голос,
чтобы говорить со мной,
и неугомонный дождь,
шумно смывающий следы,
желают рассказать мне
о душе своей природы,
что я люблю понимать,
как собеседник небесных
осадков в остатке.
* * *
и чтец и жнец
и на дуде игрец
и жизни живец
и стихов писец
вот такой вот
полный писец
* * *
Каждому даётся одно лицо,
которое снимают фотографы
или срисовывают художники
слой за слоем, чтобы время
накладывало свой отпечаток,
удивляя нас на старости
каким оно стало не нашим,
не родным своим, а другим.
Я не помню своего лица,
уже давно вылетела птичка,
унося его в небо времени,
куда я тоскливыми ночами
долго смотрю, не отрываясь,
словно отыскивая себя.
* * *
как маленький человей
огромного человейника
кручусь в упор не возникая
бегаю не рыпаясь на ходу
по родному человейнику
не доходя до самой глубины
где человьиная матка власти
готовит служителей своих
я в человейнике посёлка
тяну на себе свою семью
не лучше других не хуже
как подобает человью
* * *
как хорошо плохо жили
не хватало этого и того
не видели благополучия
изысков не было наглеть
и не гнушались местным
на посконном жили родном
с завистью смотрели на запад
не предавая свое от сохи
сегодня рыночное изобилие
свободы навалом и колбасы
а народ безобидный бедный
как плохо хорошо живем
* * *
капельмейстер весны
настраивает музыку сосулек
на тающий день зимы
от рэпа до скорых танцулек
где каждая нота значима
каплей точат зовут погулять
но капельная весна обманчива
к вечеру подморозит опять
но люди начнут просыпаться
женщины оживут в городке
чтоб по капельке постараться
прожить свою жизнь налегке
* * *
капитализм – на улице
во дворе – социализм
дома – коммунизм
выходя из дома
попадая во двор
оттуда на улицу
совершаю обратный процесс
того чему учили
долгие годы
жизни дворовой
* * *
Карл родил Владимира,
Владимир родил Иосифа,
Иосиф родил Никиту,
Никита родил Леонида,
Леонид родил Юрия,
Юрий родил Константина,
Константин родил Михаила,
а Михаил никого не родил,
так прервалась династия,
верующих в райскую жизнь.
* * *
когда мы чуть успокоились
и надумали жить хорошо
нежданно как снег на голову
к нам приехала кузькина мать
и прямиком в детскую больницу
оттуда на никелевый комбинат
и в роддом единственный
и на крупнейший метзавод
а кузя сам живет в столице
и посылает ко всем свою мать
чтоб мы не успокаивались
и не вздумали жить хорошо
* * *
когда от нежных слов
сладко закипает кровь
и пульсирует по вискам
дрожью вяжет по рукам
волнением заплетает язык
что-то невнятное тык мык
что в небеса рвётся душа
это не медицинский факт
не диагноз от доки врача
не инсульт это не инфаркт
а как ты счастлив и рад
потерять очертания свои
в сердечно сосудистой любви
* * *
когда стихослужители
вдохновенно молятся ночами
начинает оживать поэзия
приходить в себя журналами
книгами фестивалями
вот что делают
стихи животворящие
что я с верой в будущее
пойду тоже помолюсь
* * *
колобок я колобок
по поэзии скребён
на литературе мешон
в авангарде пряжон
в соцреализме стужон
я от пушкина ушёл
и от гоголя сбежал
а от вас не сумею
сяду на ваш язычок
ешьте ешьте
ишь ты!
Коронавирус ходит,
гуляет грипп,
и ОРВИ хочет,
чтобы я влип
в историю болезни
простудной жизни,
когда колотун
спровоцирует хрипун
резать правду
для мира кутерьмы –
почему нас травят
морозом зимы?!
* * *
Лето перелетуем,
Зиму перезимуем,
Переосенем, перевесенем,
Наслаждаясь спасением
От природы погоды
Климата местного
По приметам небесным
Уральской моды,
В ожидании ветра, снега,
Стараясь быть уместным,
Долго глядя на небо.
* * *
маленький человек
обращаясь к Богу
становится большим
огромным и разумным
и начинает осознавать себя
с высоты божьих забот
он что-то просит у Бога
обещая стать добрее и мудрее
и уходит таинственный
будто освещаясь изнутри
* * *
Малометражный
с проходными переулками
и совмещёнными пустырями,
свой маленький город,
разбросанный вокруг церкви,
меняю на многоквартирную,
красивую и благополучную
Москву с удобствами
выйти в люди
с доплатой любить
свою малую родину.
Звонить по праздникам
на всю округу в колокола.
* * *
Много газет тому назад,
Когда строчили не о том,
Мы жадно о том хотели знать,
Не откладывая это на потом.
О не о том трещали хорошо,
Но не слова не было о том,
Чего мы так ждали горячо,
Сгорая в желании своём.
А дочитавшись до новых газет,
Где ни строчки не было о том
Поняли, что о том просто нет,
А есть вечное не о том.
* * *
моё поколение
ни на слух ни на ощупь
не находит своё сердце
оно в страхе клянчит
пилюли реформ
не понимая что это от живота
скорая помощь истории
застрявшая на перекрёстке перестройки
и развала великой империи
долго сигналит о временах и нравах
но поколение не слышит
а тянет на рынок
упирающуюся страну
в надежде что никто не купит
поучая идущее следом
поколение поклонения
не нашим истинам
* * *
мужики пассажирные
большие и надёжные
везут на себе по жизни
семью работу дом
родных близких друзей
на них все ездят
потому что пассажирные
они самые самые
* * *
мы не в какие-то игрушки
весело балуемся здесь
самым крутым был у нас пушкин
его замочил киллер дантес
многие сгинули на зоне
кто-то просто покончил с собой
вот были раньше поэты в законе
в век серебряный и золотой
нынче поэзия стала мягкотелой –
не заказывают не гнобят тюрьмой
и я бы пошёл на поэтическое дело
да боюсь – останусь живой!
* * *
Мыкал, тыкал «выкл»,
А надо было «вкл»,
Но меня научили «выкл»
Когда я чего-то не любил,
А когда мыкался в «вкл»
Всегда появлялся «пуск»
И я пускался во все
В своей маетной красе,
Но «пуск» спуску не даёт,
У «пуска» спуска нет.
«пуск» до этого до того,
Как у самого самого.
Наблюдатель
Мне всё кажется,
Что кто-то наблюдает сверху,
Как жизнь моя катится
То ли с горя, то ли со смеху
Бежит куда-то под присмотром
По круглому миру, в котором
Каждый по себе, все порознь,
Как я – песчинка в своем образе.
Наблюдатель, мой, всеверхний,
Раскаиваясь своим поведением,
Я доверчиво верю тебе и верую
Твоему высокому наблюдению!
* * *
народ посторонись
идет быстрая жизнь
мимо наших бед и забот
отойди в сторону народ
пусть она мимо пройдет
к важным своим хозяевам
которые умеют ее жить
пробираясь по головам
пока мы пытаемся тужить
болью по ней скрипеть
и песни грустные петь
* * *
не в политизации
а в поэтизации
спасение страны
чтобы читали
узнавали поэтов
чтобы поэтика государства
определяла нашу жизнь
чтобы политики
научились любить страну
как поэты до слёз
* * *
Не доверяя МРОТу,
Его призывным «держись!»
Я маленькую прошу льготу
На самую обычную жизнь,
На кусок ломкого хлеба,
Любимые макарошки из воды,
На солнце ясное, небо
Молча помолиться от беды,
На какие-нибудь лекарства,
Какие позволит сам МРОТ,
Но моё скупое государство
Пристально смотрит в рот!
* * *
Не манны прошу, а бабла
вымаливаю ради жизни,
бабла, хоть немного бабла
на жизнь бедную без бабла,
где без неё не сделать бабла,
не башляя деятелей бабла,
не сунув любителям бабло,
выманивать ради бабла,
где учат и лечат за бабло,
а может и любят за него,
потому я и клянчу бабла,
как господдержку Господа!
* * *
не пуржит
нету пурги
а замашки есть
и обещания были
но власть молчит
с депутатским корпусом
и телеящик плоский притих
с канализационными кнопками
и на небе солнце
ясное как день
но все живут
в ожидании
непогоды
народу
* * *
Нет больнее поэзии
Из всех моих болезней,
Когда на порывистом шаге
До белой горячки бумаги,
Не выкрикивая душу
На белую страницу подушки,
Я влечением стараюсь не медлить
Понимая, что нет полезнее
Нараспев в себе стихобредить
В жару высокой поэзии.
* * *
обжигал кастрюли
ставил греть и забывал
до горшков не дотягивался
и женщину любил нутром
а не наружностью как надо
и ваньку валял не валенки
и мух не ловил напоказ
на зависть себе подобным
и жил как таскался
от строки до строки
чтобы получиться поэтом
* * *
Одно у нас на уме –
хлопнуть по одной
и завалиться к одной,
к одинокой на одну
ночку однобокую.
У всех одно на уме,
хватая по одному месту
просить одноразовую
лишь ласку одну,
потому один-одинёшенек
в одиночестве своём
думу думаю одну.
* * *
осмысливая историю страны,
как призывала власть
к великим в веках свершениям
я говорю сегодня громко
да здравствует поэзия
которая как ум честь
и совесть нашей эпохи
является организатором
и вдохновительницей
всех наших душевных побед!
когда мы говорим поэзия
а подразумеваем – Пушкин
говорим Пушкин
подразумеваем поэзию
мы знаем что народ
и поэзия едины
потому я говорю сегодня
в высоком душевном порыве
пусть живет в веках
и побеждает дело поэзии!
слава поэзии!
слава!
* * *
Острая кремлёвская стена,
Как пила зубьями вверх,
Где по эту сторону страна,
А по ту – на кого и не грех
Пожаловаться и попенять,
Пожурить кого от тоски,
Но простить или понять
Нам их как-то не с руки,
Потому как застенная власть
По другую сторону страны
Деловито распиливает нас
На одинаковые чурбаны.
* * *
Отличники – круглые,
Хорошисты – обычные,
Троечники – умные
Ко всему привычные,
Учителя – педагоги,
Учащиеся – школьники,
Выпускники свесив ноги
Сидят на подоконнике,
Куда первоклашки
Достают подбородком,
Решая свои задачки
Борьбы с порядками,
Втихаря от руководителя
Учебного учреждения,
Убаюкивая родителей
Кругляшками за поведение.
А мы учились в школах
И опасались учреждений.
Все меняется, как по приколу,
Кроме поведения.
* * *
поздних цыплят октябрят
успевая до ноябрьской зимы
прикидывая как же дотянем
до буйной июньской весны
а там до августовской осени
и белых октябрьских мух
согласно местным приметам
прохладной зимней страны
где дотянуть означает дожить
перезимовать жизнь
* * *
Пока нас мурыжили
Мы жили-тужили,
Не давали это и то,
Говорили, мы никто,
Звать-величать никак,
Все сулили, воду лили,
Покупали за пятак,
А мы жили и любили,
Всех жалели и прощали,
Светлой жизни по судьбе
Обещали, а мы нищали,
Только верили себе.
* * *
политикой не возмущаясь
я импортозамещаюсь
переходя на подножный корм
на инновации пока не решаюсь
думая о сокровенном своём –
о землице своей с уважением
что в непростые для нас времена
можно без всяких капвложений
посеять самые нужные семена
и всё вырастит как завещано
чем я по жизни своей дорожу
я уже импортозамещённый –
радостно на картошке сижу!
* * *
поселковая грязелечебница
раскисленных дождями дорог
лечит от ленивой походки
неустойчивых робких шагов
и приучает к внимательности
выдергивая из месива сапоги
красиво не шлепнуться в лужу
с отражением серых облаков
и убеждает не ходить в князи
всматриваясь в зеркало луж
а остаться на лечебной грязи
удерживая себя за гуж
* * *
поэты небесного притяжения
с ускорением душевных чувств
легко отрываясь от земли
вдохновенно парят над облаками
потому как обитают там
где рождается язык
неместный небесный
* * *
праздники дней
отмечаю по солнцу
тоску ночей
страдаю луной
мечтая жить
под небом жизни
по самое люблю
* * *
Приведи себя в подарок,
Умойся что ли, причешись.
Хотя никому не надо даром
Твою порядочную жизнь.
Приведи себя в радость,
В веселье себя приведи.
Пусть никому и не надо,
Но ты за это не суди.
Приведи себя в счастье,
Удачливым чуть покажись.
Мы недаром так часто
Приводим себя в жизнь!
* * *
Приходил снег
И метель заходила,
А маленький человек –
Зимних забот заводила
С лопатой наперевес
Кинулся чистить окрест.
И снег белый-белый
Кидал человек умелый,
И подумал, зайдя в дом
О чем–то светлом своём.
* * *
Работник небесного труда,
Строитель замков и дворцов
Из легкого материала мечта
С отделкой из тёплых слов,
Ищу вечерний туман над рекой
Соорудить хоромы у воды,
Чтобы до жизни подать рукой,
Оставляя воображаемые следы.
Жду радугу после дождя
Пройтись по красивому мосту
И начинать жить, чуть погодя,
Заполняя собой пустоту!
* * *
рабоче-крестьянское лето
всю власть советам
получения высоких урожаев
взращивание молодежной рассады
вкусное время навоза
прополка либеральных сорняков
геноцид американских жуков
заморозки внезапных санкций
торопливое импортозамещение
картошка-моркошка лучок
а кого еще посадить скажет
агроном огородной страны
* * *
Скажите мне, приезжему,
из зачитанного до дыр городка,
вдохновенно ли живут поэты
в толстых томах домов,
тиснёных на широких проспектах,
и где тот уютный дворик
с вечными критиками на скамейке,
чтоб меня могли заметить
и спросить: Издалека будешь?
Да – скажу я – от Пушкина,
от Гоголя ещё вышел.
* * *
Сорока трещит, как стартёр,
словно кто-то заводит мотор
и не может никак завести,
чтоб на хвосте кого-то привести
мне, растерянному, помочь
разобраться, когда день и ночь
встречаются, чтобы разойтись,
как с утра заводится день,
чтобы весело поехала жизнь,
закинув мою лень за плетень.
* * *
стихи самодеятельные
пишутся втихаря
чтоб не услышали соседи
хотя они и так знают
что деятель ещё тот
который молится облакам
долго смотрит на луну
как будто прощается
до завтра навсегда
* * *
Те, кому уже за,
любят тех, кому до
и посматривают на от,
которым ещё до до
учиться как котелкам,
я тоже люблю до
и посматриваю на от,
но меня пугает та,
которой уже за,
потому я втихаря
похаживаю к до,
зная, что в жизни
приятно любить до
до самого за.
* * *
телеуправляемое настроение
основной массы населения
зависит от разных ток-шоу
где приглашенные эксперты
либералы нацисты бандеровцы
перекрикивая всех оппонентов
поют свои песни ненависти
оскорблений и обвинений
что целый день потом ходишь
как оплеванный и оболганный
со страхом и опаской нажать
на грязные кнопки ток-шоу
* * *
телеямщик не гони лошадей
нам некуда больше спешить
чтоб кого-то еще рассмешить
попридержи пока лошадей
на ток-шоу свои не вези
мы устали копаться в грязи
не зови на тусовки звезд
которых невозможно без слез
и смеха принять за людей
понимающих поступки свои
телеямщик не гони лошадей
на мыльные сериалы любви
на телетелеге не поедем твоей
в мир надуманных страстей
пусть лошади загнанные тобой
жадно целуют водопой
* * *
Тонкорунные облака
Пасутся на высоком лугу,
Где трава легка
И даль глубока,
Где дожди льются на бегу.
Порывистый чабан,
Накинув лёгкий туман,
Гонит их на водопой
Дальней светлой стороной
Туда, где млечется река,
Пока в посёлке у ларька
Люди, глядя на облака,
Гадают какой будет день,
Когда наступит жизнь.
* * *
умение договариваться со всеми
намного лучше чем пушкин
говорят умудрённые опытом
сглаживать мягко стелить
зная как горяч горюч и колюч
я бываю по пушкину
что хоть на чёрную белую
речку улицу пустырь
окропить красненьким
за то чем жив и живу
а случится – не смогу
как он
* * *
упакованные москвичи
приезжая в нашу Россию
удивляются как мы живем
какие мы россияне бедные
когда они горделиво говорят
о своих лимонах и квартирах
нам становится так больно
за свою нищенскую жизнь
мы мечтаем слушая богачей
о таких зарплатах и пенсиях
богатой московской страны
далекой от бедной России
* * *
финансовые романсы
коммунальный рэп
ипотечные танцы
государственный треп
безработные пьесы
кредитные понты
пенсионные песни
фольклорной нищеты
долговые серенады
лобный благовест
хочется жить как надо
не так как есть
* * *
Человек может быть красным,
Белым или коричневым,
Но никогда не напрасным,
Потому что он не вечен.
Он может поменять окраску
В зависимости от убеждений,
Но останется верным сказке
Божественного предназначения.
Он может продать даже душу
И жить в опустошенном теле,
Но никогда не станет лучше,
Чем он есть на самом деле.
* * *
человек сказал человеку
выходи за меня
и человек вышел
иногда они выходят
не только из себя
человек сказал
хочу маленького
очень похожего
на меня человечка
да ответил человек дааа
и появился маленький
как счастье человек
вот так вот они
очеловечиваются!
* * *
Черновик души,
Где каждый молчит
Или кричит во что горазд
Есть чёрный квадрат,
Где рисуется жизнь
На свой мазок и цвет,
Нарисованная мысль
Виднее, чем текст,
Хотя не каждый рад
Страдать в черновик,
Когда кричит квадрат
В чёрный крик.
* * *
Читающий стихи
по ту сторону текста
даже не подозревает,
как растут слова стихов,
как переполняют пишущего
и выплёскиваются на бумагу
одним росчерком пера
второпях, чтоб успеть,
пока смотрит читающий
прямо в душу тревожную
с лицевой стороны стиха.
* * *
Чтоб я не выглядел белым,
мягким и пушистым на вид,
меня держали в чёрном теле,
обливая тёмной краской
наговоров, сплетен, слухов
и, довольные, потирая руки
весело говорили друг другу:
«Хорошо! Так ему и надо!
Пусть теперь пишет стихи!»
* * *
Это у Гоголя
мы учились России,
чтобы стать людьми
со стыда и жалости,
сгорая в каждом углу
своих укромных мест.
Это у него
мы учились любить себя,
оглядываясь на ходу
на вчерашних забытых,
какими были без него.
Это мы по нему
весело живём до боли,
как до радости быта
быть самим собой
в необъяснимой жизни,
которая постигает.
* * *
это центральное отопление лета
эти кучевые скитальцы
снующие по микрорайону неба
смурные как сантехники
этот кто-то
не будем уточнять кто
кому жалуемся и ругаем кого
всегда невидимый и скользкий
как начальник ЖЭКа
наверно и есть небесная контора
где делают погоду на земле
а моя сварливая соседка
вечно ноющая и воющая
и недовольно каркающая
как гидра мент и центр того
* * *
Я всегда в онлайне
Дома, на мониторе двора,
Можете меня лайкнуть
С пожеланиями добра,
Скосить траву за баней,
Заполонила, просто капут.
Соседскую козу забанить –
Ни рогов ей, ни копыт!
Ляпнуть, ну ты – ноги гнуты,
А я в онлайн всегда готов.
Хочу гулять лайканутым,
Пугая окрестных котов!
* * *
я не говорю о том
как облако становится дождем
а день жизнью
я о том чего нельзя понять
и не найти чтобы потерять
неисправимой мыслью
вот об этом я говорю
будто сам себя творю
немыслимой потерей
истоков каких и основ
в поисках свежести слов
по крайней манере
* * *
Я не сегодня стал русскоязычным,
Чтобы упрекать меня привычным
Набором скорых обвинений,
А с болью ранних стихотворений
Вослед учительнице литературы,
Сбежавшей в город за культурой,
Предавшей Гоголя и Пушкина
В нас, талантливо непослушных
И подметавшей где то в ЖЭКе
За угол с книгами на подоконнике
И видевшая в каждом человеке
Своего, может бывшего школьника.
Прости, Господи, её тонкую натуру
За вечную любовь к культуре!
* * *
Я не умею жить так,
как ты не умеешь
и ты не умеешь,
как не умею я,
в нашем неумении
есть умение каждого
не уметь, как все,
не имея умения
жить умеючи.
* * *
я раньше жил в интернате
сегодня – в интернете
где всё так как там
никто меня не любит
но я не плачу
потому что научился
терпеть жизнь
ещё в интернате
* * *
Я рисую буквы,
расписываю слоги,
согласные и не очень
с моим изображением.
Я из звука букв
пишу картины слов,
из которых состоит мир,
изящества строк
словесной жизни понять,
как постигает человек
себя на все времена,
начиная с картины я?!