Рильке – философ
или поэт модерна?!
На русский язык произведения крупнейшего австрийского поэта Райнера Марии Рильке начали переводить уже в начале XX века. На первых порах его стихи «трактовались» поэтами средней руки. Но по счастливой воле судьбы произведения Рильке пришли к Борису Пастернаку… А самым широким кругам читателей творчество этого самобытного поэта стало доступно благодаря целой плеяде блистательных русских переводчиков. Среди них – и наш современник Вячеслав Куприянов…
Напомним: ВК, уже представлен своими оригинальными произведениями в альманахе-45. Он родился в 1939 году в Новосибирске. Окончил переводческий факультет Московского института иностранных языков. Вячеслав Глебович – автор многочисленных книг оригинальных и переводных произведений. Его произведения издавались как на русском языке, так и в переводах на немецкий, болгарский, английский и другие языки.
ВК – лауреат фестиваля поэзии в Италии (1986), лауреат Европейской литературной премии в Югославии (1987), обладатель Македонского литературного жезла (1998). Член Союза писателей России и Союза писателей Сербии. Большую известность Вячеславу Глебовичу принесли его переводы из немецкой поэзии.
Поэт Елена Зейферт (её стихи также есть в нашем издании) беседует с Вячеславом Куприяновым о феномене поэзии Райнера Марии Рильке.
– Вячеслав Глебович, многие читатели по праву считают Рильке лучшим поэтом минувшего тысячелетия…
– Я хотел бы сказать, что мне повезло открыть Рильке для себя раньше многих современных поэтов – переводчиков с немецкого языка. Конечно, австрийского поэта в России начали переводить достаточно давно...
В своё время я писал только оригинальные стихи. Когда дело дошло до художественного перевода, из огромной палитры имён и произведений по наитию я сразу вышел на «Das Buch der Bilder» («Книгу образов») Рильке.
– Имена каких других переводчиков Рильке вы бы хотели отметить?
– Скажу только о наших современниках. Рильке переводили Владимир Микушевич, Грейнем Ратгауз, Михаил Рудницкий… Отдельные вещи – Евгений Витковский… Зинаида Миркина, которой особенно удались «Сонеты к Орфею». Каждый перевод – это произведение того автора, который его сделал, и в каждом переводном переложении присутствует переводчик с его словарём, с его синтаксисом, с его поэтическим опытом…
– Каково ваше отношение к переводам из Рильке Сергея Петрова, в частности, к его переводу «Часослова»?
– Сергей Петров? О, да, у него много несомненных удач! Особенно Петрову удавались ранние произведения Рильке, в том числе «Часослов»… Это великолепные переводы.
– А каких ещё немецких поэтов вы переводили?
– Гёльдерлина, Новалиса, Эйхендорфа, из современников Рильке – Гофмансталя, Георге… Из более близких к нам по времени – Пауля Целана.
Я нередко брал для перевода произведения, которые уже бытовали в русских версиях, в том числе классических. Но и многие тексты переводил на русский язык впервые… Так, впервые я сделал переводы на русский язык Эриха Фрида и издал его маленькую книгу стихов. Были и другие переводческие открытия – например, из произведений экспериментатора языка, почти «эстрадного» поэта Эрнста Яндля…
– Словарь, стиль мышления поэта-немца зависят от территории его проживания, будь то германец, австриец, швейцарец, румынский немец… А как повлияли на творчество Рильке его путешествия, перемещения в пространстве?
– Рильке всё время был в движении. Детство и юность он провёл в Праге. У него в жизни был венский период (военная служба), был весьма важный русский… Путешествие в Россию оставило большое, осознанное впечатление в душе поэта. Рильке жил в Германии, Франции… Последние годы поэт провёл в Швейцарии.
Нет, пожалуй, ландшафт не столь активно влиял на лирику Рильке, несмотря на то, что в его поэзии ландшафт играет большую роль, но это ландшафт, как правило, внутренний. Если говорить о величии Рильке, то как визионер, как поэт, который видит невидимое, он уникален. Со всеми его выдуманными ангелами, центром «Дуинских элегий»… Здесь нет отличия между живыми и мёртвыми. Такие поэтические образы, безусловно, далеки от места, где живёт автор. Хотя из каждого путешествия, из каждого знакомства он тоже выносил что-то ценное и уделял внимание внешним контурам мира. Но это был особый подход. Так, в книге «Neue Gedichte» («Новые стихотворения») Рильке под влиянием знакомства с Роденом совершает попытку передачи скульптурных принципов изображения мира через пластику слова.
– Как вы объясняете эту возникшую у Рильке потребность в синтетичности видов искусства?
– Рильке в какой-то мере – поэт модерна. Он хотел придать стихотворению почти телесную красоту, насытить его пластическими возможностями, в том числе, звуковыми...
– Может ли любовь Рильке к России быть связанной с его особыми ментальными и языковыми устремлениями? Поэт сетовал, что в немецком языке нет значений русского понятия «тоска», главного жизненного состояния Рильке…
– Россия влекла к себе поэта скорее как христианская страна… Попытки Рильке писать стихи на русском языке очень милы, но остаются лишь попытками писать на чужом языке, с ломаной грамматикой и синтаксисом.
– Не было ли у вас намерения перевести русские опыты Рильке на немецкий язык? ильке
– Ради шутки было… Но помню, я решил, что этого делать не нужно.
– Бытует известная фраза Рильке: «Если бы моя душа была городом, то она была бы Москвой». Вячеслав Глебович, если бы ваша душа была городом, то каким бы городом она была?
– Мне иногда кажется – лучше бы моя душа была деревней. Так проще ориентироваться… Хорошо говорить о городах, когда ты в них не живёшь, а бываешь. Москва во времена Рильке была, конечно, другая…
Я люблю, к примеру, многие немецкие города – Берлин, Мюнхен, Тюбинген, Марбург, но душа лучше пусть будет деревней.
– К какому периоду в творчестве Рильке вы тяготеете?
– Я начал работу с «Книги образов». Но затем с ещё большим вниманием обратился к позднему Рильке. Во-первых, поздние стихи переводились меньше всего, во-вторых, они как вершина творчества уже зрелого поэта были по-своему сложнее ранних…
– В каких вы были памятных местах, связанных с Рильке?
– В минувшем году я был на могиле Рильке, в швейцарском городке Рароне. Очень сильное, романтичное впечатление. На горе одинокая могила у стены католической церкви, отдельно – католическое кладбище…
– Считаете ли вы Рильке философом? Есть ли у него своя философская система?
– Пожалуй, назвать Рильке в полной мере философом нельзя. Я бы сказал, что его философия критическая. Это представления Рильке о Боге, о любви и других вечных категориях.
– Какие философемы, ключевые поэтические понятия присущи Рильке?
– Если говорить о философских категориях, относящихся к языку философии, метаязыку, то у Рильке их как таковых нет. У него язык, который описывает сам себя. В его словах, кажущихся простыми, нередко отражена картина мира. Рилькеанские ключевые поэтические понятия – это, к примеру, «мечта», «дерево», «пространство»… Заметьте, что в немецком языке они рифмуются: «Traum» – «Baum» – «Raum». Для переводчика это важный сигнал особого внимания к тексту.
– Вы и поэт, и переводчик. Каково соотношение оригинального созидания языка и переводов в вашем творчестве?
– Смотря какие переводы учитывать… Я в своё время много переводил по подстрочникам из армянских, латышских, эстонских и других поэтов, тогда это была своего рода индустрия. Естественно, я полагаю, что объём переводов, если учитывать и ту часть работы, больше, чем оригинальных текстов… Я переводил свободные стихи Уитмена, стихи поэтов школы Брехта и самого Брехта… Репертуар переведённых мною поэтов достаточно широк.
– Вы переводите не только стихи, но и прозу?
– Прозу я перевожу меньше, чем стихи, но тоже перевожу.
– Как происходит отбор текста для перевода? Какие импульсы излучает текст – предмет вашего будущего перевода? Особенно если это текст Рильке…
– Я читаю стихи, на чём-то вдруг останавливаюсь, делаю набросок… Мне необходимо осознать, преобразуется ли этот контекст в русском варианте в рилькеанскую поэтическую формулу.
– Как вы относитесь к мелодекламации произведений Рильке?
– Положительно. Я знаю, что мелодекламация Рильке подхлестнула в Германии интерес к нему. А сейчас поэзии, как и другим видам деятельности человека, тоже нужна реклама. Стихи могут жить в разных формах – кто-то их читает, кто-то поёт, кто-то проецирует на экран…