Олег
Долгунов

Год

Год был таков, что пал январь

На дни зимы, и были знаки –

Шёл снег, колюч и сероват,

Подбитый искрами с изнанки.

Рождались дочери в ответ

На чувства раннего апреля.

Дары несли от разных вер

К их разноцветным колыбелям.

Хранили матери очаг,

Псы не дремали у порогов.

Год быть удачным обещал,

Вот только снега было много.

Дождь

О том, что будет дождь, разнёсся слух.

Не стану утверждать, что мы не ждали –

Нам было всё равно, и мирно тух,

Ну, в смысле угасал, совсем не алый

Закат. Не до конца. Шли тучи в ряд,

И городишко сжался, двери стиснул.

Буфетчица, со лба сдувая прядь,

У стойки на локтях, скучая, висла.

Потом произнесла безвкусно: «Дождь».

Мы поняли, прониклись и налили.

Стал окна закрывать притихший дом

Напротив, угловой, с пучком фамилий,

Имён и прозвищ – всё поверх белил,

Где мой автограф стёрт и незаметен,

А с крыш на тротуары резво лил

Дождь, призванный шаманкою в буфете.

Не береги

Не сохраняй печаль, развей,

Как пепел над рекой, как запах.

Зажги торшер, чтоб жёлтый свет

Вошёл котом на мягких лапах,

Улёгся около плеча

В нетопленной квартире нашей.

Налей две ложки рома в чай

И тёплую надень рубашку.

Укройся. Сон придёт, ворча

На осень и её погоду.

Не береги по мне печаль,

Она, как чистота, бесплодна.

Не отвертеться

Сердца нам латкой трикотажной

Заштопают, чтоб не болели

От февраля с простудным кашлем,

В сосульках стройных и балетных.

Март не спешащий, обречённо,

Взяв телеграфы и вокзалы,

Войдёт с парадного и с чёрного,

Чтоб мало нам не показалось

И прошлогодний, исцарапанный,

Забытый месяц – тяжесть сердца,

Мелькнёт, мигнув, за той же рамою,

И мы поймём – не отвертеться.

Оставайся

Оставайся, пусть время, дробясь,

Истираясь, грубеет по бровке.

Всё прозрачней становится связь

Лицевой стороны с оборотной.

Наши реки иссохли в ручьи, 

Редки всплески былого азарта.

Сиплым голосом птица бурчит,

Подышать из часов выползая.

Прибалтийский сырой холодок

Проникает тайком за пороги,

Охлаждая и чувства, и дом

Однозначно и бесповоротно.

Что зима, что глухие дожди,

Этот климат скорее для братства.

Человек остаётся один,

Если честно во всем разобраться.

Поздний

Будет поздно, просядет лето

До травы пожелтевшей. Шмель

В полосатом трико балетном

Прожужжит над столом Кармен.

Рухнет яблоко с гулким стоном

И растает, как в прошлый раз.

Две изящные в зелень стопки

На столе загрустят о нас.

Сверит стая дорожный компас,

В парке искренне погалдев.

Свет покинет десятки комнат

Покровителем тайных дел.

Нечто питерское, морское,

Залетит под оконный стык.

Утро вздрогнет от звука скорой,

Побредёт обходить мосты.

Пока пустует дом

Пока пустует дом, в нём тишина

Хозяйничает сразу от порога.

Кран капает, и тянет от окна

Сквозняк, ещё не знающий короткой

Дороги в полутёмный коридор,

Там некому ввернуть на стенке лампу,

А ты, не торопясь, идёшь сквозь двор

В неровных, провалившихся заплатах.

Они теперь отчётливо видны.

Прогорклый снег сошёл, обломки веток

Лежат по краю около стены,

Куда их утащил вчерашний ветер.

Ты все идёшь, никто не ждёт, спешить

Совсем не обязательно, и проще

Пересчитать все камешки души,

Поштучно проверяя их наощупь.

Сложилось так, что у всего есть край,

Но время не откатишь, есть там стража.

Не торопясь идёшь. Он был неправ,

Ну, если разобраться, был неправ же…

Он… просто был, не в те часы, не там,

Сердился, был забавен и негромок...

Так пусто… Обесточенный металл

Пропавшей связи – оголённый провод.

Сигарета

В тот день почти прошла зима.

Февраль прощался с резвым мартом.

Стелился утренний туман

Промокшим пухом сероватым.

Шёл счёт оттаявших дорог.

Шёл сбивчиво, неравномерно.

Земля чернела у ворот

Непоказательным примером.

Рыл клумбу грач. Копал до дыр,

Но шар земной тогда был крепок.

Ты в форточку пускала дым

Прикуренной мной сигареты.

Читаю

Прибалтика. Рельеф аморфный

У дюн под ветром. Нет людей.

Льдом, словно жестью, берег моря

Обшит без помощи гвоздей.

Сто яхт, в причал уткнувшись, стынут

Без юнг и белых парусов.

Зима, гостиницы пустые,

На окнах оседает соль.

Печаль купается в лучистых

Снежинках, как скворцы в песке,

И я про то, что не случится,

Читаю по твоей руке.