Огонь, зажжённый зодиаком

Ретросериал-45

Серия 7

 

Алла Пугачёва. Ноябрь 1991 года, №20

 

Акцент-45: «Как тревожен этот путь…»

– Слава!

– Алла!

– Лобачёв

– Пугачёва!

Так я познакомился с Примадонной. Это была весна 1989 года, и Алла Борисовна уже тогда по праву звалась Примадонной!

Дирекция частной киностудии «REKORD» предложила мне организовать бессистемно отснятый материал в документальный фильм. Снимало несколько операторов, естественно, без сценария. Это всё равно, что песня якута – что вижу, о том и пою. А «напели» они почти четыре часа экранного времени. И вот из этого видео массива необходимо было собрать тридцатиминутный документальный фильм, достойный показа по ЦТ.

Да, а о чём кино? В конце 80-х существовала группа «ЧЮМА» – Чернавский Юрий и Матвей Аничкин. Её знали, любили, она пользовалась популярностью. Эта группа находилась под патронажем Пугачёвой. Алла Борисовна всю жизнь поддерживала талантливых исполнителей, о которых порой мы просто не знаем…

И вот фильм построен. Настала пора его сдачи заказчику. И что тут началось! На просмотр пришли исполнители, операторы, представители дирекции, и, конечно, сама Примадонна. И каждый вносил свои коррективы в мою работу: это убрать, это поменять местами, это поставить! Мнения были настолько разными, что в спор вступали все присутствующие в просмотровом зале.

Три раза мне пришлось перемонтировать фильм. На четвёртый я не выдержал и в присутствии Пугачёвой заявил, что отказываюсь от гонорара и прекращаю работу над «сырьём». Эти слова произвели должное впечатление, и фильм приняли... в первом варианте.

И вот, во время скромного фуршета по случаю завершения фильма, Пугачёва неожиданно спрашивает меня: «Слава, а что вы ещё умеете делать?». Я в тот момент был весь на нервах, ещё не отошёл от всех перипетий с фильмом и громко ляпнул: «Петь!»

В зале наступила такая тишина, что при желании можно было услышать, как бьётся о стекло муха.

– Спойте, – попросила меня Алла.

И тогда я, набрав полную грудь воздуха, прокричал первый куплет одной туристической песни:

 

 

Ещё несколько секунд было слышно, как бьётся о стекло муха, а потом раздался такой хохот, что прибежала даже охрана. Никто из присутствующих никогда не слышал такого исполнения и, думаю, больше никогда не услышит. А сидящая рядом со мной Алла растрогалась до слёз и чмокнула меня в щёчку.

На волнах эйфории я испросил у Пугачёвой разрешения снять о ней «документалку». Алла сказала, что ей сейчас некогда обсуждать эту тему, у неё через час репетиция. «И потом, я во стольких снялась фильмах, всем всё о себе рассказала, что вряд ли кого ещё сумею чем-либо удивить». И мимоходом спросила: «Слава, а каким сюжет видится?» – «У фильма условное рабочее название: «Один день из жизни Аллы Борисовны, – отвечаю. – От первых петухов, до звёздного неба, до слов из вашей песни: «Устала, Алла». – «Выходит, я должна разместить у себя на ночь всю съёмочную группу? – смеясь, воскликнула Пугачёва и протянула свою визитку. – Завтра часов в 11 поговорим». Сценарий фильма у меня в голове был отработан до деталей. Именно о такой ситуации сказал выдающийся французский режиссёр Рене Клер: «Фильм готов, его осталось только снять».

Увы, наша встреча так и не состоялась. Пугачёва была постоянно занята: репетиции, прослушивания, записи, гастроли…

Мой голос по телефону стала узнавать домоправительница Примадонны Люся, и по её интонации я понял, что она сочувствует моему невезению, однако помочь мне ничем не может. Вот фрагмент того самого номера телефона в квартире на Тверской: 2Х5-2Х-Х2. И так, постепенно, мои звонки Пугачёвой сошли на нет. А номер я зашифровал: от греха. Как говорится, подальше.

Наступил апрель 1990 года. Я – собкор ежемесячника «45-я параллель». Главред Сергей Сутулов поставил передо мной сверхзадачу: каждый месяц поставлять в номер «звёздный» материал. Самое сложное в этом деле было раздобыть телефон «звезды». Они были засекречены почти как военные аэродромы. Конечно, мне удавалось взять интервью у некоторых известных представителей отечественной культуры, только не всегда у тех, с кем хотелось пообщаться.

Но неужели вы думаете, что я забыл про Аллу Борисовну? Она у меня находилась первой в списке предполагаемых персон для взятия интервью. Загодя подготовил 29 вопросов –  тех, которые надеялся ей задать, и которые обошли стороной другие представители СМИ. (Этот список до сих пор хранится где-то у меня в архиве). Вот некоторые из них, на которые и сегодня мне интересно получить ответ. «Почему ничего не известно о вашем родном брате Евгении, полковнике, участнике боевых действий в Афганистане?». «Ваша первая песня “Робот” прозвучала в конце 1965 года. А вторая?». «Борис Горбонос – почему вы выбрали себе такой псевдоним? Вас кто-либо разоблачал под этой маской?».     «Группа “Рецитал. Она постоянно оживляла ваши выступления, но оказывалась, как бы, вашей тенью. Расскажите о своей команде». «Как вы находите себе тексты песен? В, частности, как вы нашли стихи Евгения Шлионского «Соломинка»?». (См. в авторах «45»).

Эх, если бы Алла назначила мне встречу для интервью... Скажу, не рисуясь: я был готов в любой момент для этой работы. И однажды мне удалось с ней поговорить. Но за это время перед ней прошло столько народа, что я выпал из её обоймы. Тогда мне пришлось прокричать в телефонную трубку: «Ветер! Ветер – не плачь!». Она сразу вспомнила обо мне, и вновь пошли звонки в назначенное Примадонной время, и вновь всё откладывалось наше интервью…

Теперь, задним числом, я сообразил, как следовало поступить в этом случае: просто покупается билет в ближайший к Москве город, где будут проходить гастроли Пугачёвой, и там брать у неё интервью. Но…

Повезло Геннадию Солохе. Он оказался в нужном месте и в нужное время. У меня нет претензий к автору – грамотная, профессиональная работа. Однако если бы интервью с Примадонной пришлось делать мне, то оно, конечно, было бы другим. Но что есть – то есть. Главное – Алла Борисовна навсегда войдёт в зал Славы великих деятелей отечественной культуры, созданный репортёрами «45-й параллели».

 

Вячеслав Лобачёв

 

* * *

 

Эпиграфы:

Если вы встретили на улице Пугачёву, то вы в Лондоне. /Эссе/.

Корреспондент-уфолог спросил вопросом: «Вы верите в НЛО?»

Пугачёва ответила ответом: «Я сама оттуда. Но не могу на эту тему распространяться. Не велено». /Новость/.

«Смотри, звезда летит, летит звезда». /Песня/.

 

Смотрю, звезда «летит». В честь которой названы морской лайнер, озеро, духи, цветок. А японцы вписали её имя золотыми буквами в книгу немеркнущей славы Человечества /правда – правда!/. Звезда в жёлтом экстравагантном сарафане, с дежурной пачкой «Marlboro» и, как положено звезде, в ореоле звёздной пыли /упаси Бог, здесь нет никаких намёков на Укупника, Кальянова и Челобанова/. Место посадки – Ростов-на-Дону. Бывшая дача бывшего первого.

Корреспондент-уфолог представился:

– Меня зовут Гена.

Звезда представилась со свойственным ей обаянием: «А меня Аллочка», что позволило уфологу и впредь обращаться к любимой певице со свойственным ему благоговейным трепетом.

 

– Алла Борисовна, почти во всех интервью вы утверждаете, что у Пугачёвой творческий кризис. Однако по количеству и качеству спетых вами песен трудно поставить рядом кого-либо. Но мысль о кризисе не уходит, поскольку увидеть вас на телевизионном экране – дело практически безнадёжное. Почему?

– Я хотела, чтобы вообще не видели, но не получается. Когда я говорю – кризис, это я считаю что кризис, и это не значит, что вы будете так считать. Просто самый большой критик для себя – я сама. Я не могу петь ноты и слова, пока не разберусь в жизненной ситуации, в своём мироощущении, которое, естественно, меняется с возрастом. Мне все-таки не 18, не 28, и не 38 даже. Мне пятый десяток. Мне нужно остановиться, разобраться в себе, полюбить себя, иначе – кто меня будет любить. Поэтому и решила отойти.

– Есть информация к размышлению, что на Российском телевидении вам предложили телепрограмму.

– Ой, не знаю. Предложений очень много, и от ЦТ, и от независимых компаний. Но я всегда боялась быть членом жюри или, скажем, ведущей. Это уже когда ничего не можешь сделать как певица и актриса. А как это совместить, чтоб было интересно и мне, и другим – надо подумать.

– Вы не пожелали участвовать в одной из самых популярных передач ЦТ среди людей старшего возраста «Песня года»?

– Терпеть не могу её. Устроила на телевидении скандал, заявив, что эта программа купленная. Абсолютно.

– Алла Борисовна, песня «Фотограф» прекрасна. Вы сняли прекрасный видеоклип. Но стоило ли снимать, если его крутили всего два раза?!

– Что я могу сделать? Если заплатить, может, и покажут, но, думаю, есть песни, которые будут хороши и через год, и через два.

– В магазинах «Мелодия» пошли премьеры ваших магнитоальбомов и дисков. А чем был вызван столь не желательный для ваших поклонников перерыв в целых три года?

– Извините, если нет песен, так их нет. Когда появились, тогда и посыпались. Я ищу новые песни, новых композиторов, новых поэтов и, может быть, даже новый стиль, который сегодня присущ мне, Алле Пугачёвой. А это довольно сложно. Тут надо делать выбор: или петь то, что нравится зрителям, или все-таки спеть то, что доставляет удовольствие тебе, как вывод из всего жизненного пути. Раньше это как-то умело сочеталось.

– На выпущенных вами пластинках много новых неизвестных имен, например, Зуйков, автор шикарного шлягера «Придумай что-нибудь».

– Зуйкова Кальянов мне притащил. Он тоже очень любит находить. Где ты его нашел? /Кальянову/.

– Он сам пришёл на студию.

– У Зуйкова много песен. Он, безусловно, очень талантливый человек, но со своим смуром, конечно. Вообще любой талантливый человек немножко свихнутый. Стопроцентно гарантирован сдвиг по фазе. Нормальный человек никогда не будет талантливым.

– Условно разделим творческий путь на паулсовский, николаевский… А сейчас? Пугачёвский?

– Композитор пока я. Но период все равно николаевский, потому что он пишет стихи, и замечательные стихи! Песни «Бог с тобой», «Анна Каренина» – музыка Аллы Пугачёвой, а стихи Игоря Николаева. Но я ищу, ищу… Вот справа сидит композитор, вот слева… Но писать для меня очень сложно.

– Алла Борисовна, дождёмся ли премьеры в стенах Театра песни?

– На это я уже не надеюсь. Может быть, с приватизацией что-нибудь получится. Время работает на нас. Сейчас я занимаюсь своей сольной карьерой, поэтому больше всего думаю о ней.

– И что это будет за программа?

– Не скажу[1].

– А когда она будет?

– Не скажу. Пусть будет хоть для кого-то сюрприз[2].

– В театре сложилась «добрая» традиция: время от времени его покидает, скажем так, солист и начинает вас поливать. Солист Киркоров…

– Те, кто уходят сами, не поливают. Когда мы увидели, что у Филиппа обозначилась звёздная болезнь, собрались вместе и объявили: «Теперь ты у нас звезда».

– И на «вы» стали звать /Кальянов/.

– А он вообще с ума сошёл. «Ну, а коли ты звезда, ступай отсюда своим путём». Это уже совсем было невозможно. Я его с 11 лет знаю. Он вырос на моих глазах. Но бывает и такое. Может, перегорит когда-нибудь.

– Должно пройти /Кальянов/.

– Алла Борисовна – самая свободная женщина страны, беспартийная, любимица народная, к тому же и доси не «народная».

– Я очень спокойно отношусь ко всяческим званиям. У меня всегда было абсолютное убеждение: самое главное звание – это любовь народа.

– Какие-нибудь официальные государственные награды?

– А что это такое?

– Ну, орден Ленина, Герой соцтруда…

– У меня есть две звезды. А поскольку памятник мне поставили в Швеции, я дважды Герой Капиталистического Труда.

– Серьёзно?

– Ещё бы! Песня «Две звезды».

– Сейчас на ниве нового жанра – песенных посвящений Алле Пугачёвой – особенно плодотворно трудятся Барыкин, Крылов, Николаев, Пресняков-старший, Резник, Челобанов…

– Ну, знаете, это их личное дело. Просто у меня с этими людьми много связанно и, наверное, им захотелось спеть посвящение при жизни. Все вдруг вспомнили и посвятили. Но это, по-моему, лучше, чем когда я помру.

– А как вы относитесь к пародиям на себя?

– Когда хорошо пародируют, я – за. Ещё один плюс к популярности. Человека непопулярного и несамобытного никогда пародировать не будут. Смысла нет. Но качество, как правило, отвратительное: напялят парик, балахон, обтягивающие колготки, включат «фанеру»…

– Кто, по вашему мнению, у нас «Певица номер два»?

– У звезд нет номеров. Величина разная. И на разный вкус. Для кого-то – Жанна Агузарова, Инна Желанная.

– Маша Распутина жалуется на горькую судьбу, якобы вы обещали взять её в свой театр, она отложила важные гастроли…

– Меня совершенно не интересуют жалобы, просто уроды со мной не выдерживают. Я не считаю Машу такой уж уродиной. её уродуют плохие, пошлые тексты Дербенева. А она способна на большее, на красавицу с зерном, если б не пошла по наилегчайшему пути.

Поп-музыка всегда была отражением нашей действительности. Какая действительность разноликая, разнопёрая: и левые, и правые, и плохие, и хорошие, всеядность людей, которые не могут разобраться в нынешней ситуации. Все это, конечно, отражается на нашей попсе. Революционная ситуация всегда порождает беспризорников, я вытаскивала их из подвалов. У нас очень много беспризорников.

– Вы владеете иностранными языками?

– А какое это имеет значение? Когда я жила с первым мужем в Литве, говорила по-литовски. И совершенно не понимаю языковой проблемы в Прибалтике. Если я приехала к людям, у которых свой язык, традиции, культура, то на каком ещё языке я должна говорить? Необходимо также говорить по-английски. Это «эсперанто» мировое, и кто этого не понимает, тот человек, думаю, отсталый. Несколько лет назад я серьезно увлекалась переводами с немецкого.

– Непроизвольно мы коснулись острой проблемы. Межнациональной. Похоже, и от вопроса о политике не удержаться?

– У меня одно отношение к политике. Дайте жить нормально, помогайте, а не мешайте. Сделайте так, чтоб лучше было народу. Чтобы хоть раз не запретили, а разрешили, дали, а не забрали. Моё глубокое убеждение, что политику должны делать экономисты, когда они будут у власти, настоящие головы, тогда и будет политика.

– У России должен быть свой путь? Или мы постоянно вынуждены подражать кому-то?

– А хорошему Россия всегда подражала. Не считалось зазорным приглашать французских архитекторов, итальянских композиторов, торговать со всеми странами. Мы были частицей мира. Пока мы не поймём глобальности явления под названием «мир», обособляя постоянно себя от американцев или турок, у нас никогда не будет того самого мира. Мы всегда будем отщепенцами, которых будут бояться. Не должно быть этого шовинистического, великорусского начала. Величие тогда, когда ты скромен, принимаешь всех как своих партнёров.

– Алла Борисовна, народ не безмолвствует. Он молвит, что вы неслыханно богаты, прямо-таки весьма и весьма…

– Этот процесс неизбежен. Но нам ещё нужен и средний класс – вкалывающий нормальный класс, на котором весь мир держится. Не надо велосипед изобретать. Есть бедные, есть средние, есть богатые, но у каждого должен быть шанс стать богатым. Когда человек становится богатым, он помогает бедным, бедный переходит в средний класс, где вкалывает, обогащается и помогает бедным, а тем самым помогает и стране. Это было, есть и будет. И было у нас когда-то.

Благотворительность лично для меня всегда была спасением души.

– Вас одолевают рэкетиры?

– Кто это? А… Рэкетиры знают, кого одолевать. Моя милиция меня бережёт.

– Алла Борисовна, что вы читаете?

– Как правило, по рекомендации. Раньше много читала, слишком даже много, а сейчас … не хочу загружать себя информацией. Больше перечитываю. Ремарка все мы перечитываем.

– Борисовна! Алла! /Простите за инверсию/. Цветы, ваши любимые, часом не алые?

– Нет, ну что вы?! Цветы я люблю, особенно когда очередной букет въезжает в лицо. В запале концерта, разумеется. А вообще я люблю белые и жёлтые. И, желательно, совсем простые, без изыска.

– Как вы себя ощущаете в роли бабушки?

– Да ещё пока никак. В Лондоне у меня была всего неделя. Я думаю, пригожусь им позже.

– «Алла Пугачёва сменила своего 17-го мужа». На этот раз повезло Евгению Болдину?

– Да? Надо проверить. Может он сменил меня? Мы только что говорили по телефону.

– Вы не собираетесь спеть дуэтом с Евгением Борисовичем?

– Я бы – с удовольствием, ему некогда.

– Алла Борисовна, «вы любите пить одна»?

– Ни фига себе! А что пить? Водку, что ли?

– Да.

– Что ж я, алкашка, что ли, последняя? Нет. Сейчас я, правда, не пью, а то – с Кальяшей обычно. У меня спрашивают: «Это ваш друг?» Я отвечаю: «Н-нет, собутыльник!» Пить тоже надо уметь. Теперь мы отношение к здоровью изменили. Чтобы быть в форме, надо не пить, стараться не курить, голодаем. Однажды вообще 14 дней не ела. Ужас какой-то!

– Почему у вас нет женщин-подруг?

– Женщинам тяжело со мной. Я не знаю, о чём разговаривать с ними. Толька одна тема идёт. «Ну, а как у тебя с Михаилом?» – спрашиваю. «Ой, все мужики – сволочи!» А меня совершенно не волнует это, потому и нет подруг-женщин. Круг общения, интересов у меня совсем другой. Веселей мне с мальчиками, с мужчинами. И потом, приятно быть одной женщиной. Я Овен, а там написано, если кто-то при мне сделает комплимент другой женщине, то это будет «ох». Я пытаюсь проникнуться их интересами, но не все мужики сволочи.

– Вы верите в любовь?

– Какой вы ответ ждёте, Геннадий? Конечно, верю. Вообще все построено на любви! К сожалению, не в последнее время. На вражде ничего невозможно сделать. Когда мы научимся любить, мы научимся жить.

– Вы счастливы?

– А как же?!

 

Геннадий СОЛОХА.

Эксклюзивно для «45».

Ростов-на-Дону – Пугачёвск – Ставрополь.

 

фотографии с сайта «Википедия»,

а также с официального сайта Аллы Борисовны Пугачёвой.