Сердце розы
Как страшно, Господи, в твоём земном раю!
Уже тревожно проносились пчёлы.
Дыханье роз всё слаще на краю,
Всё розовее дырочка укола.
Давай глаза захлопнем, как цветы,
От ночи укрываясь лепестками.
Ну вот уснули все твои сады.
Но даже ты не властвуешь над снами,
Такой же сам – неумолимый сон,
Где мы летим на свет и майский запах.
А после пчёлы всё выносят вон,
Сжимая сердце розовое в лапах.
Ей кажется
Тане и Марусе
Когда в такие сумерки огни
Соборные расцвечивают стёкла,
Ей кажется, тепло хранят они,
Той улице, которая промокла.
Ей кажется, здесь только я с дождём,
Нам никого и ничего не надо.
Мы, призрачные, за руки идём,
И нас хранит виденье листопада.
Одно окно погаснет за другим,
Век завершится сном и темнотою.
Ночь будет долгой, ветер будет злым,
Но призраков ничто не беспокоит.
И даже время, вечный враг живых,
Проходит мимо, глаз не поднимая.
Оно однажды отпустило их,
Как зверь из лап добычу выпускает.
Поющие по ночам
А. Д.
Совы завелись на даче,
Завели свои привычки.
И глаза уже не прячет
Рядом спящее обычно,
Сном почти что невесомым,
По соседству, очень близко,
Повторяя: «Совы! Совы!
Сколько жалобы в их писке,
Как кричат они тревожно!
Опустилось небо низко.
Не проси неосторожно.
Слово брошенное может –
И считается – распиской».
Голос древний, голос детский
Ветер утренний уносит.
Слишком близко, по-соседски.
И сильнее жизни просишь.
Най
Н. П-ву
Пой, ветер, дудочка, дыши –
Пусть ты сейчас зовёшься наем.
Загадки жизни и души
С тобою мы не разгадаем.
Бузинных веточек секрет –
Ну что там? что там? – всё пустое.
И мотыльки летят на свет.
И это только жизни стоит.
Всего под небом сразу жаль,
Накрыть ладонью бы и спрятать,
Пока реки недвижна сталь
И пахнет клевером и мятой.
Куда нас ветром занесло?
А просто дудочка тоскует.
Костёр. Молдавское село.
Не обожгись от поцелуя.
Пешеход
Пройдёт по жизни пешеход,
И вслед кричит она: «Счастливо!»
Не пешеход, а переход,
И перейти необходимо.
Но в общем, можно просто лечь,
Сама пройдет, куда ей надо.
Пусть до земли свисают с плеч
Густые кудри винограда.
Какой-то в этом есть резон:
Одна струится кровь по венам,
А ты, прекрасный, как газон,
Лежишь пред ней самозабвенно,
Глотками разбавляя речь,
Про всё на свете понимая,
Где смертью можно пренебречь –
Что ни на что не повлияет.
Такая местность
Вл. Шт.
Уже шиповник белый покраснел,
И солнце по утрам не обжигает,
Хотя без счёта загорелых тел –
Но это местность южная такая.
Вот от чего зависит всё и вся?
Допустим, ты родился здесь когда-то,
И каберне разлилось, не спросясь,
На все твои рассветы и закаты.
И эта лень, какую не убить,
Но назови привычкой к созерцанью, –
Ей только тень под солнцем раздобыть
И солнце принимать как наказанье.
А после начинаются дожди,
И воет ветер на пустых дорогах,
И можно никуда не выходить,
Здесь никого не встретишь, кроме Бога.
А там уже не стой как истукан,
Узнал ли, не узнал – отнюдь неважно,
Зайдёшь к нему, и он нальёт стакан.
Тяжёлый. Настоящий. Не бумажный.
Дорога, возвратившая меня
А. Л.
Дорога, возвратившая меня,
Мои следы, как тапочки, подносит.
Она хранит ответы на камнях,
Но плохо разбирается в вопросе.
Всё – пыль и ветер, ветер и простор
И путники, бредущие по пыли.
Воспоминаний долгий разговор.
О чём с тобою тени говорили,
Пока в домах огонь не развели,
Легко делясь вином и хлебом пресным?
Вот и они растаяли вдали,
И хлынул дождь безудержный отвесно.
И побежали реки по холму!
Ни берега, ни выбора, ни дома.
Я обращаюсь к небу моему –
Оно горит и отвечает громом.
Дорога
«Посмотри в свои ладони, –
Говорит, – и не проси
Всё, что раньше похоронит,
Чем сумеешь унести».
Я смотрю, а там дорога,
Никого и ничего –
И ступай как хочешь с Богом.
Донести бы одного.
Грозный
Не царём ли Иоанном
Посмотрели небеса? –
Поглядела христианам
Вся опричнина в глаза.
Раскраснелись-заплясали
По майданам языки.
Излечили от печали,
Исцелили от тоски.
В жарко-красных сарафанах
Полетели в небеса.
Захотелось Иоанну
Встать под царские глаза.
Добрый ангел, призрак скользкий,
Покатился на ковёр.
И накрыл, как Златопольский,
Бас небес – церковный хор.
Молдавский полдень
Не каркая с вороной, раз они
Оставили моё окно в покое,
Я мирные закатываю дни,
Как перед самой долгою зимою:
И сон холмов в сиреневом соку,
И розовые лепестки варенья.
Хотя кого они уберегут
При наступленье или отступленье?
Вороны вдруг пропали, боже мой!
В сгущённом небе тишина такая,
Как будто в дом бежишь перед грозой
И поле пробежать не успеваешь.
За тридевять земель
Мир начинался за мостом –
И тот был давностью разрушен, –
За диким розовым кустом,
Таинственный и равнодушный.
И не товарищ, и не враг,
Но для гуляющего взглядом –
Не поле перейти, овраг –
Высокой степени награда.
Там открывались чудеса,
Вне времени, в волшебном свете,
Где можно потерять глаза
И от волненья не заметить.
Казалось, всюду жизнь сама
Идёт по главному закону,
Под солнцем белые дома,
Как голуби, парят над склоном.
Вот ящерицы изумруд
Хранит покой на тёплом камне,
И бытие свершает тут
Себя решительней, чем Гамлет…
О расстоянья детских лет!
Перешагнёшь – и нет оврага.
И ближний мир, и дальний свет
Горят, как добрая бумага.
По направлению к Эдему
Такой дождливою зимой,
Когда ничто не происходит
И ни с тобой, и ни со мной,
И ни в бессмысленной природе,
Ведь где-нибудь всему взамен
Горит бенгальскими огнями,
Не обращаясь в прах и тлен,
Всё не случившееся с нами.
И со звездою говорит
Душа в пространстве необъятном.
Летит во мгле метеорит
Над мокрой улицей Канатной.
А там… Когда восходит там
Планета в небе голубая,
А Ева спит, глядит Адам
На Землю. В направленье рая.
Сотворение
Проснёшься – снега за окном!
Уже не думаешь откуда –
Всё принимая целиком
Как неотъемлемое чудо.
Из белой тишины, Творец,
Лепи творение любое!
И человека, наконец.
И бабу с уличной метлою.
Происшествие
Все кричали и бежали,
Все по городу неслись.
Мы на улице стояли,
Будто только родились.
Ничего не понимая,
Не бежали никуда.
Ты сказал: «Хотите чая?»
Я тебе сказала: «Да».
На земле и на небе
А мир продолжает делиться на два,
Не соглашаясь на меньшее.
Синее небо, степная трава,
Только мужчина и женщина.
Чтобы до смертного края земли
Он её нёс на руках.
Чтоб вынимала она из петли
Даже на небесах.
Чтобы иначе – тоска до небес,
Снег с головы до пят.
Чтобы, последний и конченый бес,
Кто-то любил и тебя.
Отражение
И месяц, истончившись до брови,
Идёт по морю мрака, как по краю.
И вот я умираю от любви,
И ночь, и это небо обнимая.
Он утонул и больше не горит.
Но где-то там, где полной тьмы владенье,
Где никогда не светят фонари,
Он проплывает солнца отраженьем.
Не может быть, но если и умрёт
Моя любовь, меня опережая,
Пообещай, что свет не пропадёт
И на краю вселенной, и за краем.
Эхо
А. Д.
Любовь осталась. Ищет и зовёт.
Но мы ушли, она осиротела.
Ей всё равно, какой на свете год,
Ей до земли и времени нет дела.
Слепое эхо бьётся во дворе –
И залетает в окна детский мячик.
Да ладно, пляжный мячик в ноябре!
Ну кто так убивается и плачет?
Ей обернёмся вслед последний раз,
Уже почти покинувшие землю.
Она руками разведёт за нас,
Ни жалости, ни смерти не приемля.
Спроси её: «Как ты не умерла?»
Ведь я предам. Предательство простится.
«Да ладно, брось. Должны быть два крыла», –
И полетит, не падая, как птица.
Парусник
пока ты спал во двор прилетал белый корабль
мама помахала полотенцем с балкона:
гудите тише не нужно никого будить
он покружил перед домом и оставил свою тень под окнами
там где сушится на веревках бельё и рубашки ловят ветер пустыми рукавами
Перед окном
ты прислал за мной больших птиц
они кружили в холодном небе и кричали
вы слишком высоко сказала я им
ты расстелил поле цветов на закате
но я не наступила на них
они были слишком красивы
я стояла у окна
и моё отражение смотрело на меня твоими глазами
здравствуй
© Наталья Перстнёва, 2023.
© 45-я параллель, 2023.