Эта подборка стихотворений – юбилейная! Сегодня Михаилу Сиперу исполняется 65 лет! Поздравляем своего постоянного автора и желаем ему новых творческих открытий в необозримом Океане Поэзии!
* * *
А.Н.
А за степью лес, а за лесом – лёд,
Ну, а дальше – тьма.
В наших реках не обнаружен брод,
И вокруг зима.
Надо жить да жить, через всё шагать
И мостить мосты.
Ну, а кто пойдёт бить настил под гать?
Это я и ты.
Это мы с тобой, разгоняя мразь,
Не боясь заноз,
Сквозь буран и боль, сквозь шипы и грязь
Свой ведём обоз.
Это мы с тобой разожгли костёр
Просто для тепла.
Если кто не зол, да и не хитёр –
Место у стола.
Под босой ногой на зерцалах вод
Тихо лёд хрустит.
Что, опять идти нам с тобой вперёд?
Разбивать гранит?
Нет конца пути, всё бухтит народ,
Горе от ума…
А за степью лес, а за лесом – лёд.
Ну, а дальше – тьма.
* * *
Ах, доктор Кипнис-Ковалёва
Садилась на мою кровать,
Одно лишь сказанное слово
Снижало градусов на пять
Гнетущий жар, текущий в жилах,
Разлитый в мозг лихой огонь,
А на горящий лоб ложилась
Её прохладная ладонь.
Доступный мир тонул в тумане
И вкус лимона обретал,
Порою гланды чуть тиранил
Мне чайной ложечки металл.
Не в школе я, и это клёво –
«Танкисты», «Тенкеш», Новый год...
Мой доктор Кипнис-Ковалёва
Мне кальций хлористый даёт.
Ткёт ночь причудливые формы,
Луну вплетая в красоту.
Моя кровать плывёт сквозь штормы,
И я, Джим Хокинс, на борту.
Добыча божьего улова,
Тот день возникнет предо мной,
Где доктор Кипнис-Ковалёва
И я, счастливый и больной.
Диптих
- 1 -
Пыльная тропа,
Цоканье копыт…
Ослик мой устал,
Тяжело сопит.
Камни и трава,
От пожара дым…
Где-то на горе –
Иерусалим.
Через жар и пыль
Долог был мой путь,
Я не мог с него
В сторону свернуть.
Мне плевали вслед,
Ты их не вини,
Ведь пока никто
Не сказал: «Распни!»
Кладка старых стен,
Златоглавый храм,
Вьётся виноград
По чужим дворам.
Наплывает вдруг
Смертная тоска,
И шмели гудят
Около виска.
Кто мои друзья?
Где мои враги?
Всё внутри меня
Говорит: «Беги!»
Только я в ладах
С про̀клятой судьбой,
Чужды мне мечи,
Неприемлем бой.
Вот и кончен путь,
Люди, я пришёл!
Вы сошлись во мне,
Это хорошо.
Ищет ровный дол
Стёртая стопа,
Но кричит «Распни!»
Злобная толпа.
- 2 -
В городе моём
Места нет ветрам,
Сцены площадей
Для нежданных драм.
Солнца мутный диск,
Облака язык,
Может, это ад,
Только я привык.
В песне половиц
Дом мой – словно стих,
Где нежданный гость
Лучше всех других,
Где под звук кота
Пляшут сквозняки
И забыть тебя
Просто не с руки.
Ты живёшь в мирах,
Где ревут снега,
Там, где вознеслась
Радуга-дуга.
Раскрути мой мир,
Нагревая ось,
Щепку в мой костёр,
Пролетая, брось.
Я не часто вру,
Чем для многих плох,
Но росток в душе
Вовсе не засох.
Занавесом дождь
Пьесу завершит.
И проблемы все
Запросто решит.
И не станет жечь
Свет, рождаясь вновь,
И не смолкнет речь,
Проникая в кровь.
Я сотру с доски,
Мне совсем не жаль,
Формулы тоски,
Слёзы и печаль.
Московская непогода
От невесёлых мыслей уходя,
Я по Москве брожу, как по буфету,
Разглядывая пасмурное лето
Сквозь занавеску мелкого дождя.
Размешан с грязью тополиный пух,
На город опустилось воскресенье,
И только птиц предутреннее пенье
Вплетает краски и ласкает слух.
Автобусы-животные спешат
К бензоколонкам, точно к водопою.
Давай тебя я пиджаком укрою,
Как лист кувшинки – стаю лягушат.
Покрыта лужиц крупной чешуёй
Платформа Ярославского вокзала.
Как ты вчера о жизни мне сказала?
Мол, тот же страх – а день всегда другой.
Дитя, не бойся, это только гром.
Он прошумит и сгинет в одночасье.
А мы пройдём без очереди к кассе
И купим счастья полный водоём,
И поплывём железной колеёй
Туда, где ждёт нас мокрая собака,
Где рубище ночного полумрака
Заплатано родившейся зарёй.
Вдруг кто-то спросит: «Ты зачем живёшь?» –
Я б ничего на это не ответил.
Да будет завтра день и добр, и светел,
Пусть даже дождь. Но рядом ты идёшь.
* * *
Ухожу из Египта. Ухожу. Ухожу.
Горку пыли случайно кольцом закружу.
Словно пудрой покрыты сандалии.
Я – еврей. Я ушёл. И так далее.
Тощий сидор с пожитками. Посох в руке.
Пустота позади. Миражи вдалеке.
Солнце прячется за пирамидами.
Что ж ты, Бог, так жестоко с аидами?
Растерял две недели пришедший нисан,
Ветер красит больной желтизной небеса.
Вижу – ангелы прячутся в мареве.
Как бы молнией в грудь не ударили…
Вверх монетку подброшу – растает как лёд,
Так куда же идти? Где тропа и где брод?
Каждый камешек, злобствуя, колется…
Не поётся мне, да и не молится.
Все в Египте пригрелись, сидят и молчат,
Только я, словно волк, охраняю волчат,
И иду по дороге заплёванной,
Неприкаянный и очарованный.
Я не знаю, когда жизнь свою положу.
Ухожу из Египта. Ухожу. Ухожу.
Будут утра сменяться закатами,
И лохмотья закроются латами,
И в руке вместо посоха вырастет меч,
С ним сподручней свободу свою уберечь
От поганого мерзкого идола.
Так планида дорогу мне выдала.
* * *
В бананово-лимонном Сингапуре,
Где небо, как вспотевшая слюда,
Ни чебуреков нет, ни хачапури,
А значит, не хрен ехать мне туда.
Ни в Лиме, ни в Гаване, ни в Хартуме
Не отыщу я чачи водопад…
Похоже, надо ехать мне в Батуми,
Чтоб было всё и вдосталь, и впопад,
Чтоб по утрам шёл ветер по дороге,
Свища свой потайной какой-то код,
И чтоб меня в батумской синагоге
Приветствовал оставшийся народ,
Чтоб всеми перепетая Колхида,
Взволнованно воскликнувши: «Ой вэй!»,
Прижала к сердцу скромного аида,
Как одного из блудных сыновей.
* * *
И. Иртеньеву
Если вдруг заскучал ты в ночи,
И себя ощущаешь едва,
Напеки от души куличи,
Приезжай к нам в Электродрова!
Мы тебя защитим от невзгод,
Просветлеет твоя голова.
Тебя каждый к жилетке прижмёт –
Вот что значит Электродрова!
Тут народ чист душой и лицом,
Что ни пятница — в баню сперва.
Здесь себя ощутишь молодцом
И полюбишь Электродрова.
Если недруг захочет войти
В наши пажити и дерева –
Мы ему объясним, мать ети,
Что такое Электродрова.
Станет петь для тебя соловей,
Применяя порою слова
«Авва отче» и «азохенвэй»!
Поспеши к нам в Электродрова!
Посмотри, как рассвет над леском
Заплетает свои кружева!
Будешь ты, мой дружок, мудаком,
Не увидев Электродрова.
* * *
я жив и здоров положение таково
в меру волосат и полностью кожан
я никому не должен ничего
и слава богу мне никто не должен.
ем что попало и пью что попало
других не чураюсь утех
живу в переулке берущем начало
на площади имени всех
церковь бориса и глеба
книги аркадия и бориса
запах свежего хлеба
гриб ест девочка алиса
играет музыка в ночи
не спит район психуют люди
дымок задутой мною свечи
так было есть и так будет
опрокидывал на себя утро
точно знал будут день и вечер
выяснил что весь мир не камасутра
а больше заниматься и нечем
в первой четверти нагрянувшего века
самое разное случается
захожу второй раз в ту же реку
вроде получается
господи что я такое плету
мысли рождаются на лету
Жестокий романс
Я беззаветно дорожил неподражаемым уменьем
Себя беречь от лишних чувств и от ненужных мелочей.
Ты мой нарушила февраль весёлым майским настроеньем,
И я был жаром опалён твоих разнузданных лучей.
Зачем понадобилась мне твоя беспечная улыбка?
Осколок зеркала пронзил аорты нежную суму...
Бетонно-каменный мирок стал неустойчивым и хлипким,
И то, что числил я судьбой, теперь мне вовсе ни к чему.
Не расплескать мне, не налив, и не сжевать, не приготовив,
Я был всегда неповторим, а нынче серый и пустой.
Как будто с дьяволом союз я подписал последней кровью,
И по артериям потёк нездешней горечи настой.
Придётся мне перерешить то, что навязано тобою,
Пускай мне машет вдалеке незагорелая рука,
Но никому не совладать с моей холодной головою,
Прости-прощай, моя любовь, авто слетело с ручника.
* * *
Ну и что, что он – Кривоколенный?
Он хороший, чистый и нетленный,
Там живёт Танюшка Синеглаз.
Часто я, направившись к Танюшке,
Разделял с ней место на подушке,
Так же будет и на этот раз.
Я сниму в разводах мокасины,
А потом – танюшкины лосины.
Дальше – тихо. Дальше не для вас.
Ах, Москва, пустые разговоры,
Переборы, споры, коридоры
И опять – в промокший «адидас».
Папиросы высыпались в пачке…
Сколько раз я говорил чудачке –
Мы друзья, и больше ничего.
И от Таньки, над бельём согбенной,
Уведёт меня Кривоколенный
В жёлтый дым горенья моего.
Дьявол как обычно носит «Prada»
В высверках ночного снегопада.
А ведь я, товарищи, старик…
Хоть и виноват перед другими,
Всё равно рождаемся нагими.
Господи! Спаси и в этот миг.
Цикл про электрика Петрова
Я спросил электрика Петрова:
– Для чего ты намотал на шею провод?
Петров мне ничего не отвечает,
Висит и только ботами качает.
Олег Григорьев
В. Высоцкий
В этом подвале
Окна прорубят потом,
Спор на накале
Не ожидает никто.
Что ж ты, электрик,
Сгинул, наш мир не любя?
Встретишь ты тех, кто
Боты слепил до тебя!
Но провод!
Надели провод!
Довод. Довод. Довод...
А. Вознесенский
Ты меня на рассвете разбудишь,
Тонкий провод плетёный мне выдашь.
Ты меня никогда не забудешь.
Ты меня никогда не увидишь.
Я электрик, но здесь не до вольтов,
Не до ваттов и не до амперов.
Может, кто обо мне скажет что-то?
Нет уже ни Сафо, ни Гомеров...
И качнутся бессмысленной высью
Пара бот, что, ей-богу, по пуду...
Я тебя никогда не увижу.
Я тебя никогда не забуду.
И. Бродский
Когда войдёшь в свой тёплый дом,
Спустись в подвал, чтоб там явилось
Тебе видение о том,
Что смерть в потёмках притаилась.
В сыром подвале наших чувств
Висит Петров недосягаем
Для поцелуя Божьих уст
В ночи меж адом или раем.
Узрев электрика конец,
Что славный эвфемизм для уда,
Произнесут: пришёл п…ц.
Но не поймут откуда.
Б. Слуцкий
Электрики хлеба не сеют,
Электрики пьют бормотуху.
От полей магнитных лысеют,
Вокруг создают разруху.
Они инженеры плохие,
Они поэты плохие.
Зато, несмотря на стихии,
Бесстрашные и лихие.
Средь них много есть Иванов,
Средь них не найдёшь Исааков,
Гуревичей и Перельманов,
Но путь их так одинаков –
На шею трёхжильный провод,
И даже не нужен повод.
И вот качаются боты,
А после – лишь анекдоты.
А если кого миновало,
Им слышен говор нелживый:
«Их током не убивало!
Все воротились живы!»
Б. Ахмадулина
Что, мой зверёныш, головой поник?
О, минусов и плюсов повелитель!
Мне поскорей лицо его верните,
И взгляд усталый цвета «электрик»!
О, как гортань твоя оплетена,
Как искажён твой силуэт прекрасный!
Да будем мы к электрикам пристрастны,
Не пожалеем им бокал вина,
Пока Харон не мчит свою ладью,
Покуда не висят в пространстве боты,
Прошу вас – отвлекитесь от работы,
Чтобы в ответ не услыхать: «Адью…»
Булат Окуджава
Синие щёки, малиновый нос,
Звяканье бот в полумраке…
Где-то за форточкой ветер пронёс
Всё, что навыли собаки.
Псы мои, псы, сколько их ни учи –
Тянутся их перегавы.
Что ж вы, Петров, заплутали в ночи,
И не нашли берега вы.
Ах, почему, вы убрали со лба
Каску, прервав запись «Дюны»?
Слышите – плачет стальная труба,
В ней провода – словно струны.
Раз ничего не ответили мне,
То тишину не ломайте –
Вы не вернётесь к гитарной струне,
И деве не обещайте.
Ю. Левитанский
О, все эти строки написанных книжек моих
Стекают как токи по проводу на потолке,
И все они вместе, сойдясь у тебя на щеке
В плетёном шнурке, замолчат, как немое кино.
Электрик, пойми – раз-два-три – это всё-таки вальс,
А не похоронный прощальный разлитый Шопен,
Как мне описать, что отсутствуешь ты на земле?
Качаются боты. И провод. И скомкан ответ на вопрос.
Но хоть ты молчишь, а по улице ёлку несут,
Ты как перевод – сам затих, но какие-то звуки летят.
Пусть латы с заплатами, посох и старенький щит,
Но саван сгодится. Поэтому – следует шить.
А. Ахматова
Слава тебе, Созидатель миров!
Умер сегодня электрик Петров.
Из трансформаторной труп принесли
Через подъезд, где гинуры росли.
Провод над ботами символом плыл,
Где мой народ, к сожалению, был.
«Знаешь, – сказала соседка тайком –
Пил он три дня и совсем не «Клико».
Как ты жесток, увеличенный год!
Маньку не жалко, другого найдёт.
В небе пустынном растаял, как дым.
Нету его. И архангелы с ним.
Т. Кибиров
Спой мне песню, Иосиф Давыдыч,
С комсомольским задором в очах:
«Средь поддач, передач или выдач
Наш электрик внезапно зачах…»
Дело впрямь не по-нашему пахнет,
Суицид – не характер страны.
Даже музыка Сашеньки Пахмут-
Овой не отменяет вины.
Провода загудят телеграммой
О бесцельной целинной цели́
Или це́ли. Прощайся же с мамой –
Не уйти от сумы и петли.
Только боты качаемы бризом,
Налетевшим с великой реки.
Снова пахнет ГУЛАГом тот вызов,
О Петрове скорбят бурлаки.
Ю. Визбор
А будет это так: Петров наденет провод,
И ржавый грязный крюк приладит к потолку,
И белый потолок качнётся, зачарован,
Чтоб для меня создать ещё одну строку.
Друзья мои, друзья, зальёт закатом боты,
И наш вопрос ответ к себе не призовёт,
И главная печаль с названием «работа»
В тот беспечальный мир спокойно уплывёт.
Опасно так шутить, опасно и ужасно,
Вдали седой Чегет взорвёт лавины гром…
Луна себе висит, и фонари погасли
В вечерней тишине над сретенским двором.
О. Мандельштам
Над желтизной проулка Торфорезов
Кружила долго пыльная метель.
И под резным барокковым карнизом
Повис Петров, забывши про постель.
С ним рядом никого не очутилось –
Что трое нам в окурках и дыму?
Он пил один. И, видно, не хватило
Ворованного воздуха ему.
Чтоб домовину сладить без заботы,
Уже ливанский распилили кедр.
…Висят ложноклассические боты
Вдали от всяких непонятных Федр.
© Михаил Сипер, 2019.
© 45-я параллель, 2019.