Музыка моя, муза
1
Придут высокие дожди – серебряные воды,
И лес застынет – тих и дик – в объятьях непогоды.
И мир уездный развезёт, и он в момент исчезнет.
И только птица о своём успеет спеть над бездной -
Не с высоты полёта, нет, а из гнезда родного,
И золотой пробьётся свет, и жизнь вернётся снова:
Достанет воздуха и слёз, и рос, и звёзд, и силы!
.
А лес сквозь небеса пророс – стареющий, красивый,
И даже если тьма внутри, услышит птицу где-то -
И сердце дрогнет, заболит
И разразится светом!
2
Музыка моя, муза, розовый тамариск,
Вместе на лодке узкой мы уплываем вниз.
Ельник над головою. Небо сечём веслом.
Первые мы с тобою – вот нам и повезло!
А лепестки не тонут – кружатся на воде,
Пусть нас уже не помнит
Никто
Нигде.
Из темноты прошедших судеб, дождей и лет
Мы выплываем спешно
На свет –
Призраки? Новосёлы? Родственных две души?
Плещем веслом весёлым -
Переплываем ширь
Жаркой реки в кувшинках с камешками на дне:
Юны, несокрушимы –
Обе-две.
Всё сначала
Гроза прошла, и дышится легко.
Ночной реки парное молоко
Вскипает на губах, и тьма ложится
На руки,
на колени,
на ресницы.
Стоишь по шею в медленной воде,
Невидим, невесом, не здесь -
нигде,
Души и тела пряча наготу,
Судьбу деля на эту и на ту,
И, звёздной ослеплённый высотой,
Паришь над бестолковой суетой,
Над камышовым шорохом, над прошлым –
Ни говорить, ни плакать невозможно.
А время потихонечку идёт,
Осоки мимо, не касаясь вод,
Всё, что любимо, дорого и свято
С собою забирая без возврата,
Не слушая встревоженных цикад,
Не оглянувшись ни на миг назад…
.
Но лодку у заросшего причала
Качнёт волной,
И жизнь начнёшь сначала.
Другой такой захочешь - не найдёшь
другой такой захочешь - не найдёшь.
куда-то стороной проходит дождь,
куда-то далеко за облака,
куда мы не торопимся пока,
пока вся наша жизнь - в садах, в трудах,
пока от чернозёма никуда,
и яблочные завязи в пути,
и всё - любовь, и бог за всё простит.
и вспыхивает золотом вокруг
поверхность вод,
и первый майский жук
рукой проворной схвачен и отпущен,
и кажется вблизи, что краски гуще,
что быстротечна жгучая тоска,
и можно радость вёдрами таскать,
их слушать жестяной весёлый звук,
ворочать прошлогоднюю листву
в резиновых высоких сапогах,
не ведать ни сомнение, ни страх,
и грязь месить,
и разжигать костры,
не знать ни утомления, ни хандры,
белить стволы и накрывать столы,
разглядывать на свет крыло пчелы,
и пот стирать с довольного лица,
и так с утра до ночи
без конца,
и чтобы было всё, как у людей –
щепотка соли, ветер, свет и тень,
вино и хлеб, разломленный на всех,
усталого крыльца скрипучий смех,
ничтожность тел, не властных над собой,
и всё – любовь,
и даже боль – любовь:
другой такой не сыщешь днём с огнём –
так и живём.
Поближе к раю
На то и саночки, чтобы лететь с горы.
Напрасна грусть, а радость не напрасна.
Рвёт тишину весёлый пёсий рык –
Живи и здравствуй
Во весь опор, но ты настороже:
Мелькают дни - сумбур и суматоха,
И так тепло становится душе,
Как не бывало со времён царя Гороха.
И ты, надвинув шапку до бровей,
Летишь навстречу облакам из ваты –
И задыхающийся, и почти крылатый –
На беззащитный воробьиный свет,
Подальше ада, снов и чужаков,
Поближе к проездным воротам рая,
Подбадриваемый собачьим лаем,
Летишь без обязательств и долгов:
Закрыл глаза, катаешь снег во рту,
И слёзы сдерживаешь и не отпускаешь.
И дятла стук, как будто сердца стук,
Как будто кто-то думает стихами.
И так морозно-розово кругом,
Дымы печные небо согревают,
А ты летишь между добром и злом
И звёздочки макушкой задеваешь.
За правым плечом
Я люблю это тихое время,
Эти ясные чистые дни,
Где кончается сырость и темень,
Только свет и синицы над ним.
Снег идёт - отрешённый, нездешний,
Сторонясь деловой суеты,
И зияют пустые скворечни,
Распахнув почерневшие рты.
Звёзды в поле упали и дремлют,
Замирает речная вода.
Я люблю эту белую землю
Всю в подробных синичьих следах,
И собаку, бредущую рядом,
Выдыхающую бирюзу,
И молоденьких ёлочек взгляды
Там, в овраге, внизу,
Твои руки в больших рукавицах –
Мне от этой любви горячо.
И, по-моему, ангел кружится
Там, за правым плечом.
Поэмка о детских страхах
Крапива пахнет терпко и свежо,
Но насекомых не интересует:
Висит пузатый шершень (над душой)
Вальсируют капустницы-плясуньи.
Вот осы – я всегда боялась ос!
(Мне с ними ни за что не подружиться) -
Но полетело время под откос
И незнакомцев вытянулись лица.
И рухнул прежний мир в тартарары
Со всей своей кузнечиковой кухней.
Ах, эти муравьиные пиры!
В косом луче танцуют все:
И мухи,
И пчёлы – я до слёз боялась пчёл!
(ну что ты плачешь? – шепчет голос мамин)
Три раза плюнула через плечо
И спрятала во внутреннем кармане
Жужжащий смех, зудящий детский страх -
Чем ближе к сердцу, тем тебе же хуже
(ну что ты – это глупая игра,
где третий – лишний, а второй – ненужный,
а первый – стоит только расхотеть!
И, кажется, саму себя не слышишь,
А только этот голос в немоте
и выше)
Ещё боялась пауков и снов,
И крови – и своей, и посторонней,
И боли!
(боль всегда равно любовь? -
теперь не вспомнить)
А замкнутых пространств? А темноты?
Мышей? (да брось! откуда в доме мыши?)
Чешуйчатые шелестят хвосты –
Я слышу, слышу! -
И прочь из дома (на день? навсегда?)
В густые заросли котовника и мяты,
Попробовать хмельной и ароматный
Сакральный плод пчелиного труда.
О, сколько солнца – ляжешь и лежишь!
Глядеть на свет – и радостно, и больно –
С единственным желанием кружить-
ся бесконтроль-
Но
и шмеля боялась как огня!
И засушила между рам на память
(все прочие подробности о маме
на чёрный день хранятся у меня)
Все прочие приметы бытия
В раз озарились светом золочёным.
Кому сказать, но полстолетья пчёлы
Моей свободе противостоят…
Клюква в сахаре
Клюквенные россыпи собирай -
Осень нынче выдалась урожайной!
Если в сахаре притомить с утра,
Причастишься к вечеру сладким чаем.
Скоротаешь время остывших гнёзд -
Безмятежно нынче на поле брани.
Загородный быт незатейлив, прост -
Только чьи-то тени в оконной раме,
Только первый иней на проводах.
Горлу горячо, а ладоням зябко.
Будто бы живая кипит вода
В самой глубине забродивших ягод.
Лопухами дальний зарос овраг,
Поседели иглы чертополоха.
Язычки огня освещают мрак.
И не так уж страшно.
Не так уж плохо.
* * *
присмотрите за ней, как за птицей,
невзначай потерявшей птенца.
не проститься и не возвратиться –
проливать до конца
добела раскалённые слёзы
на бессмертник-траву,
если только не поздно,
отзовитесь,
пойдите на звук.
сон короткий отравлен печалью -
ненадёжен приют и ночлег.
дикий вьюн обвивает молчанием
столько лет,
столько горестных лет...
скоротечное время уходит
и уводит её за собой.
я доверила нежной заботе
птицу-память-любовь
чужакам, посторонним, случайным…
в непроглядную летнюю ночь
то ли облако ветви качают,
то ли мама баюкает дочь:
усыпляющий звон раздаётся.
входит в сердце шиповника шип.
присмотрите за ней, как за солнцем
чьей-то детской души...
гроз угрозы не так уж и страшны.
всхлипнет дождь и прижмётся к земле,
и останется лёгкий и влажный
несмываемый след.
Завтра и вчера
1
Так много времени прошедшего,
А в будущем – одни убытки.
Не спрашивай, какого лешего
Зима болтается на нитке:
Вдевай в иглу и шов накладывай –
Прочней, надёжнее – по-новому!
Пока ещё плывут кораблики
Осиновые и кленовые.
Всё, что рассудком не охвачено,
Само спешит воспламеняться!
Нарядные танцуют бабочки
И засыпают прямо в танце.
2
Камень и цветок, облако и птица,
Музыка и свет, листья и ветра -
И ещё сто раз в жизни повторится
Разговор двоих, странная игра.
О моя страна – камыши и реки,
Сонный рай стрекоз, чуткий шорох трав,
Вечная печаль о человеке.
Неизбывный страх.
Я несу в руках стебелёк люцерны.
Солнце на воде с самого утра.
Цвиркает сверчок, бьётся птица в сердце:
Я тебя люблю – завтра и вчера.
© Марианна Боровкова, 2021.
© 45-я параллель, 2021.