Мадонна мусора
Сегодня отсылаем в типографию новый, 79 альманах «Дерибасовская-Ришельевская». Среди авторов номера – Эвелина Шац, замечательный русско-итальянский поэт, эссеист, художник. И моя подруга с дней юности. Знали же мы, с кем дружить…
Мы могли бы отмечать юбилей. 60 лет дружбы. Иногда иронически усмехаются – дружба между мужчиной и женщиной. Жаль тех, кто не почувствовал прелесть такой дружбы. Я горжусь, что в моей жизни было многолетнее общение с Эвелиной Шац, с человеком, сегодня соединяющим две культуры – итальянскую и русскую. А впрочем, Лина, для меня, да и для одесситов, она навсегда Лина, соединяла в самой себе множество культур. Но обо всем по порядку…
В начале 90-х годов на Центральном телевидении несколько раз показывали фильм: «Женщина. Вариант судьбы», посвященный трём подругам – дизайнеру Ирине Андреевой, искусствоведу Ксении Муратовой и поэту, художнику, эссеисту Эвелине Шац. Знаю их всех, но дружу с юношеских лет с Линой Шац. Кто мог тогда предположить, что эта девчонка с чёртиками в зелёных глазах станет одним из известнейших деятелей культуры Европы, что на останки снесённого маленького домика на Белинского, 6, можно будет водить экскурсии.
Нет, начну не с 1958-го…Тогда в неё были влюблены Феликс Кохрихт, Юлик Златкис, Фома Фок…Влюбленные юноши ходили за ней стаей… Нет, начну не с Одессы, не с Москвы, а с Италии…В 1989 году в составе группы журналистов, наконец-то перестав быть «невыездным», я прилетел в Милан. Во второразрядной гостинице «Еспериа Корона» брошены вещи, и пока мои спутники идут осваивать первую порцию спагетти, я сажусь к встретившей меня Лине в машину и еду в самый центр, к ней – в русский дом в Милане – на улицу Паоло да Канобио.
Причудливы человеческие судьбы. Её дед и мать – немцы из Филадельфии, приехали в Одессу строить социализм по призыву Ленина. Её бабушка и отец, известный художник Мануэль Шац, принадлежали к «буржуазному сословию». Первые слова, которые она запомнила, так пишет она в своём автобиографическом романе, выкрик матери отца – «гойка!». Первое дело, которое она запомнила: её бабушка, мать матери, Анна Мюллер, в Одессе, в годы Великой Отечественной войны, прятала у себя – три года – соседку-еврейку.
А потом она влюбилась в итальянца, Кандидо, по направлению итальянской компартии учившегося в СССР. Брак не оформляли, отец не давал разрешения на отъезд. Более того, из страха, а он был преуспевающим советским художником, написал письмо в КГБ, что его дочь собралась бежать за рубеж… Но вот тут проявился впервые её бойцовский характер: она бежала из запертого дома отца, она выдержала беседы в КГБ и сама всего добилась В 1960 году улетела в Милан. Помню бутылку «Московской», которую мы пили «из горла», провожая её.
Есть американское выражение «человек, сделавший сам себя», свою судьбу. Это о ней, о Лине. Она не просто выучила итальянский язык, она стала итальянским поэтом, начала жить в стихии двух культур.
…Я ехал к Лине, в её тогдашний дом, так много зная о нём. Кстати, в то же время, такое стало возможно лишь в годы перестройки, у неё гостила моя жена. Так вот, дом не поразил – потряс. Не только тем, что здесь в разное время жили Андрей Тарковский и Давид Боровский, Юрий Любимов и Евгений Евтушенко, Юрий Нагибин и Эдуардо де Филиппо, скорее тем, что я попал в квартиру-музей, где произведения итальянских художников соседствовали с картинами Коровина и… Олега Соколова, где библиотека начиналась с Данте и кончалась Бродским, где лежали рукописи Евгения Рейна…
Признаюсь, тогда я не осознавал, что квартира – не её, она её снимала. И когда пришли «чёрствые времена», ей пришлось этот уникальный музей перевезти к сыну, к десяткам своих друзей. Но Лину времена не меняют: вновь после трудных лет – новые удачи, новые взлёты.
Как поэт она издала десяток книг на итальянском. Затем, сама не ожидая этого от себя, начала писать стихи по-русски. И стихи печатали, переводили, иллюстрировали в разных странах. Сейчас у меня полочка её книг. Есть книжка с иллюстрациями Люсика Межберга, с которым она дружила в Италии.
Как искусствовед она вела страничку в журнале «Вог» – о Талашкино, о русской культуре, о своих друзьях – итальянских художниках.
…О чём мы только ни говорили в ту ночь в Милане! И о матери Лины – керамисте Елене Иосифовне Мюллер, которая приехала к ней погостить и внезапно скончалась, она здесь и похоронена на красивейшем кладбище под Миланом, в городке Вачаго. И о спектаклях (по её стихам пишет музыку композитор Андреа Тальмелли), которые уже были показаны на сценах Италии и России. И о том, что нужно работать по 18 часов в сутки – переходить от кино (Юрий Нагибин по её проектам писал сценарии телефильмов) – к оперным проектам, для Ла Скала.
Наш альманах «Дерибасовская – Ришельевская» публиковал её роман «Путешествие в Таганрог в поисках героя», поэму «Proemio или Возможное не», циклы стихов «Приношение Хлебникову»…
А в последние годы Эвелина прославилась не только как издатель собственных книг (потребовался опыт советского самиздата), но и живописью, и скульптурой. Она предвидела то, что Олег Губарь опоэтизирует в книге «Second Hand», – собирала выброшенные вещи, черепки, и из них составляла мозаику ушедшей жизни. Эти картины, скульптуры поразили Италию и Россию.
Не раз Эвелина Шац приезжала в Одессу. Выступала в Литературном музее с чтением своих стихов, дарила и дарит рукотворные книги (её первый сборник был как чудо представлен ещё на Биеннале-78 в Венеции), сейчас в музее гостиницы «Лондонская», а Эвелина ностальгически привязана к этой точке Одессы, представлен её томик стихов на двух языках, так и называющийся «Лондонская». Она всего добивалась и добилась сама. Недавно в Москве умер её отец Мануэль Шац. И Эвелина устроила в Италии выставку – перекличку поколений: соцреалистические полотна отца и абстрактные коллажи из мусора его дочери. Что ближе времени? На это ответит только будущее, но она не разъединяла, а объединяла культуры – в этом смысл её жизни.
И при этом всём она была, есть и будет Женщиной. С большой буквы. И примером для неё остаётся Лиля Брик, с которой она тоже дружила.
Мне иногда кажется, что Лина отдыхает только в самолёте. В Москве – выставки, концерты, встречи, В Италии – сын Женя, внук, но прежде всего – выставки, выступления, встречи. Она пишет мне, что в четырёх журналах торопят с текстами – её эссе пользуются успехом. И она не умеет подводить.
Все ли планы Эвелины сбываются? Я мог бы сказать все – и почти не погрешил бы против истины. Мадонна мусора – как назвали её итальянские журналы, достигает невозможного: в любви, в творчестве, в общении. И всё же один план – а он задуман давно и по-прежнему актуален – ещё не реализован.
Одессу в Италии Эвелина Шац представляет сполна – от Привоза до Оперного театра, от Белинского, 6, до «Лондонской». Но она замыслила представить Италию в Одессе, подарить городу работы выдающихся современных итальянских художников из своей коллекции, устроить концерт симфонической музыки, чтение своих стихов, выставку своих книг.
И я верю в Лину. Всё, что она задумала, она доводит до конца. И в этом случае – убеждён – замысел должен быть востребован.
Так в чём же феномен Эвелины Шац? Прежде всего, в том, что она (немка, еврейка, американка, итальянка) – одесситка. А это уже не вариант судьбы, а судьба без вариантов.