От автора. Настоящая подборка включает в себя стихи как из лирической, так и из детской тетрадей.
* * *
Всё прыгаем козлами молодыми.
Со стороны себя не увидать.
В пару коньячном и табачном дыме
Такая разольётся благодать!
Своих поймём по слову или фразе,
Хоть молодость растаяла вдали.
Тех ранних лет мотивчик неотвязен,
Когда мы чушь прекрасную несли.
Но мы всё так же скачем, как мальчишки,
Хотя врачам быть впору начеку,
Хотя давленье скачет и одышка,
И колет подозрительно в боку.
Но сами-то, себя в упор не видя,
Мы верим, что с тобою пацаны.
На тех, кто посмеётся, не в обиде.
Пускай их, ведь и вправду мы смешны.
Пегас
Уже закат давно погас,
Не различить в тумане лица.
Без седока летит Пегас.
Он ищет, где бы приземлиться.
Но всё ему не по нутру.
Бездарен этот, та чванлива.
Златая грива на ветру
Трепещет в отблесках залива.
И будет он лететь, пока
Презрев преемников постылых
Под стать не сыщет седока.
Но мы помочь ему не в силах.
Простак
Ну что с того, что так он прост?
Простому проще жить на свете.
А не хватает с неба звёзд?
Так ни к чему занятья эти.
От них, он знает, никогда
Особой пользы нет и прока.
Горячей может быть звезда,
Обжечься можно ненароком.
Другой с ладони на ладонь
Пусть, как горячую картошку,
Звезду остудит и огонь
Собьёт сначала понемножку.
И как рояль, что был в кустах,
Но больше можно не скрываться,
Потом он явится, простак,
Под гром восторженных оваций.
На перепутье
И правы те, и правы эти
И правы те, что посреди.
Как трудно жить на этом свете,
Хоть в гроб ложись и не гляди.
Преступна или же невинна
Та власть, чьё имя аноним.
Но принцип старого раввина,
Что правы все – неприменим.
Те за углом стоят с кастетом,
А эти с крыши целят в лоб.
И ты конём при всём при этом
То на дыбы, а то в галоп.
Ожидание
Холодный ветер дул с равнин.
Летели годы.
Стоял у моря гражданин
И ждал погоды.
Закрыли тучи горизонт,
Весь свод небесный.
А гражданин, раскрыв свой зонт,
Стоял, ни с места.
Вот вышло солнце – стар и мал
Заполнил пляжи.
А гражданин стоял и ждал,
Не дрогнув даже.
Был день прекрасен, ночь нежна,
Цикады пели.
Какого ждал же он рожна
На самом деле?
Сноб и мы
Если б всё решали снобы –
Что читать нам, что смотреть,
Изменился мир давно бы,
Пусть не в целом, хоть на треть.
Будь на то бы воля сноба,
Он нашёл бы, чем корить,
Он за всем следил бы в оба,
Он бы дал нам прикурить.
Но живём мы бесшабашней
С каждым днём лишь потому,
Что сидеть в слоновой башне
Предпочтительней ему.
И с позицией такою
Он сидит, объят тоской.
И махнул давно рукою
На пропащий род людской.
Два круга
Бывает круг писателей.
Он словно ада круг.
Есть где-то круг спасательный,
Повешенный на крюк.
Кто в круге первом? Сборище
Раздутых величин,
О чём-то злобно спорящих
Без видимых причин.
Они умельцы лучшие
Горбатого лепить
И при удобном случае
Чужого утопить.
Нет круга, чтобы тонущих
Спасти и уберечь.
И неоткуда помощи
Им ждать – о том и речь.
Из жизни кошек
Не смотрят кошки новостей,
Кошмары их не мучают.
И не зовут к себе гостей
К торжественному случаю.
Живут, бедняжки, днём одним,
Взглянуть вперёд не пробуя.
И на идейной почве им
Глаза не застит злобою.
У кошек жизнь – короткий миг.
Наверное, поэтому
И не плетут они интриг,
И подлость им неведома.
Они не ангелы, отнюдь.
Не очень дружат с белками.
Но, проходя свой краткий путь,
Не тратятся на мелкое.
Дыры
Дыр на белом свете тьма.
Сводят нас они с ума.
Вот пугают нас порой
Некой чёрною дырой.
Мол, спастись из этой бездны
Не старайтесь, бесполезно!
И дыра в бюджете тож
Вызывает страх и дрожь.
Но дыра на брюках если,
Да на самом видном месте,
Если сзади, если вдруг –
Вот где истинный испуг!
Дом
Когда детьми мы были малыми,
Любили вместе иногда
Устроить дом под одеялами,
Поставив стулья в два ряда.
Туда тащили, что надыбали –
Горбушку хлеба, карамель.
Потом, согнувшись в три погибели,
Неслись за тридевять земель.
И на воздушном шаре в небо мы
Взмывали, нам-то не упасть.
А то, что в доме окон не было,
Так это было даже в масть.
Ах, если б с теми же ребятами
Я в домик тот забраться смог,
Где мы надёжно были спрятаны
От всех напастей и тревог.
Заяц и кролик
Заяц с братцем кроликом когда-то
Были очень близкая родня.
И стеной вставали брат за брата,
Отчий дом от недругов храня.
Звери восхищались дружбой редкой.
Но когда на землю выпал снег,
Подманил едой и тёплой клеткой
Кролика какой-то человек.
С той поры лил дождик мелким ситом –
Кролик в клетке собственной не мок.
Был всегда обласканным и сытым.
Зайца же гоняли все, кто мог.
Но, пройдя насквозь огонь и воду,
Прячась по оврагам, среди пней,
Заяц полюбил свою свободу,
Стал он и смелее, и крупней.
От врагов бесчисленных спасаясь,
Об одном он помнил на бегу,
Что не кролик он, а гордый заяц,
И не дастся просто на рагу.
Бульдог в небе
Смотрю на небо: ах, какое диво!
Представить даже я себе не мог –
Куда-то не спеша, неторопливо
Огромный в синем небе плыл бульдог.
Смешно торчал его короткий хвостик,
Обвисли по-бульдожьи две щеки.
Казалось, просит: косточку мне бросьте!
Я бросил бы, но как-то не с руки.
Спустись он – друга не было бы круче,
И всем на зависть я гулял бы с ним.
А то, что он ко мне спустился с тучи,
Известно было б только нам двоим.
Для чего
– Застилай свою кроватку,
Приучай себя к порядку! –
Учит мама, учит дед.
Что сказать мне им в ответ?
Застилать кроватку эту
Никакого смысла нету.
Потому что ведь опять
Мне в неё ложиться спать.
Для чего же мне стараться.
Согласитесь с этим, братцы –
Гость заявится, и тот
Разве в спальню он зайдёт?
А зато ведь между прочим
Спать идёшь – удобно очень.
Покрывал там никаких.
Без помех в постель бултых!
Заказ
Мне б стишок весёлый очень,
Мне не нужен стих про грусть.
Чтобы был он покороче,
Чтоб запомнить наизусть.
Чтобы был не очень длинный.
Да, про это я сказал...
Чтоб его на именинах
Похвалили стар и мал.
Сам писать я не умею.
Раньше пробовал когда –
Получалась ахинея,
Вот как эта, ерунда.
Из гостей
Из гостей мы едем с мамой,
Там ещё едят и пьют.
Я признаюсь – никогда мы
Не видали столько блюд.
Было всё – от вас не скрою –
Был там даже ананас.
Бутербродики с икрою
Призывали: съешьте нас!
И, казалось, авокадо,
В центре этого стола
Было тоже очень радо,
Чтобы я его взяла.
Много блюд там было редких.
Суп из лука, сладкий мусс,
Суши, блинчики, креветки
Ждали – есть я их примусь.
Подносили, нарезали
Кто бы что бы ни просил.
Всё я съела бы глазами,
На другое нету сил.
Я не вру
Лишь стоит выглянуть во двор,
Зовут меня врунишка.
А я не вру, я фантазёр,
Хочу писать я книжки.
А их писать нелёгкий труд.
Нужна тут тренировка.
И ведь писатели не врут,
А сочиняют ловко.
И я стараюсь сочинять
Чего поинтересней.
Но говорят мне – хватит врать!
Не верят мне, хоть тресни.
Я стану через много лет
Известным и богатым.
И скажут:
– Это ж наш сосед,
Который врал когда-то.
Воробышек
Воробышек хоть мал, но так проворен.
Покуда голубь чем-то увлечён,
Он тяпнет из-под клюва пару зёрен
И шмыг в сторонку, вроде ни при чём.
А там, гляди, добудет пару крошек
У столика, где ели бутерброд.
И не боясь ничуть собак и кошек,
Вспорхнёт над ними, но не удерёт.
Воробышек – воинственная птаха.
Есть у неё надёжных два крыла,
И сердце есть, не знающее страха.
Ты не гляди, что так она мала.
Картинка
Увидал сегодня я
(Ветер дул колючий)
Листья прошлогодние
Собирались кучей.
Их скитаться дерево
Бросило по миру.
На земле теперь они,
Там темно и сыро.
С вязами и с клёнами
Листья так дружили.
Сочными, зелёными
Были, не чужими.
А вот стали старыми,
Ссохлись, пожелтели –
Под судьбы ударами
С веток улетели.
И, на долю сетуя,
На траве бедняги
С порванной газетою
Шелестят в овраге.
Времена года
А мы и глазом не моргнём –
Быстрее мысли
Желтеют листья за окном,
Желтеют листья.
Кричали дружно вы «ура»
Травинкам первым
Вчера или позавчера.
Как жить теперь вам?
О возвращении
Хоть эта заповедь проста.
Но повторю её, ребята, –
Не возвращайтесь в те места,
Где были счастливы когда-то.
И старый дом, и тихий пруд,
Пустырь заброшенный с бурьяном
Пусть в вашей памяти живут.
Хранятся в виде первозданном.
Их нет уже давным-давно,
Их смёл буран десятилетий.
И только памяти кино
Всё так же крутит кадры эти.
© Леонид Сорока, 2019.
© 45-я параллель, 2019.