* * *
Я ангела видел в заутреннем сне:
Оставивший небо до судного срока,
Он падал. В лунной вышине
Во мгле цитировали Блока:
«…в белом венчике из роз,
впереди Иисус Христос…»
И тени ложились на снежность листа,
И вторила боль колокольному звону,
А мы снимали ночь с креста,
Как будто со стены – иконы.
* * *
Время собирать камни –
это момент истины,
когда в тебя целятся из огнестрела,
целятся и стреляют,
а у тебя – ничего, кроме Слова,
и ответить больше нечем...
* * *
Обессиленный всадник скакал
Гиацинтовым небом с монетой Харона.
Б. Руденко
Так оплывали губ бессильных уголки,
Пытаясь радугой заветной изогнуться,
Так оплывали взгляда угольки,
Не находя целебного безумства.
Так ночь неслась к последним берегам,
К земной черте оплавленного края,
Не оборачиваясь к сгорбленным богам,
Неся добычу, не скорбя, не понимая...
* * *
Лунный путник вдали
С чёрной книгой под пологом чёрным –
Это – сны хризантем,
замерзающих в зыбкой ночи.
Игра в дым
Снег прошивает навылет распахнутый дом,
В окна впиваясь, в его заэкранное сердце –
Дом превращается в дым, в радиаторов ком,
Не успевающий рёбрами их обогреться.
Каждая прядь электричества нервно дрожит,
Жадно вдыхая азарт, беспокойство прохожих.
Ветер то стихнет, то вновь в переулках кружит,
Тонкие иглы нещадно тасуя под кожей.
Белая пыль пробегает по свежим следам,
В небо вздымается, снова отчаянно хлещет,
Снежно впивается в губ потускневший вольфрам
И беспристрастно холодные козыри мечет.
* * *
А голос сыпался на мраморные плиты,
Цепляясь стоном за чернеющих прохожих,
Срываясь в шёпот и беззвучные молитвы,
Уже не веря, что хоть кто-нибудь поможет.
И в сумерках навстречу плыли лица
Неслышащих и просто безразличных,
И сердце не могло остановиться,
И в рокот улиц пряталось по-птичьи.
Беженцы
Тишина в мехах аккордеона
Сладко дремлет, греется у печки.
Бородами оплывают свечи,
И капель в окошке монотонна.
Зарастает боль в груди тупая,
Что живёт под ребрами и между –
И опять затеплилась надежда.
…И война неслышно отступает.
© Леонид Борозенцев, 2015 – 2016.
© 45-я параллель, 2016.