Лада
Пузыревская

Здесь всё не случайно и всё – уже,

здесь музыка сбилась на вираже,

чем крепче и слаще яды, тем сны нежней –

для каждого спящего свой Коринф,

истоптанный берег невольных рифм,

Но тень, как ни гни, попадает в кадр,

подстрочник молитвы дождю не в такт,

и снится привыкшим падать лицом в закат

блистательный город чужих костров,

где всякий нальёт нам за пару строк,

Все птицы вернулись, куда ж ясней,

не каждый аккорд приведёт к весне,

и ты ни в одно из окон не выйдешь с ней –

чем сны беспробудней, тем слаще яд,

смотри, не сотри между делом взгляд,

Враз гончие псы сорвались с цепей,

не хочешь проснуться – тогда не пей

полынную смесь ветров из чужих степей,

шаги не считай по чужим псалмам,

в потёмках чужих за углом – тюрьма,

Где замок посажен – взойдёт острог,

хоть как поливай, но всему свой срок,

знать, нужен садовник саду, а не пророк –

пусть кто-то пасует звезду, как мяч,

но ветер под вечер, и плачь не плачь –

Все птицы вернулись – чего хотеть,

глазами, пристрастными к темноте,

сличаешь по форме крыльев, не те, не те,

но ловишь на взлёте звенящий звук –

бликуй, не рискуй выпускать из рук –

Выхожу из себя – в недолюбленный осенью мир,

собираю в ладонь первый снег…

Сколько выпало снега!..

Тени чьих-то богов, выбирая плацдарм для ночлега,

заблудились в сугробах и с горя устроили пир,

наломав хрусталя в беспризорных ноябрьских дворах.

В прошлом – маленький – принц, повзрослевший

и занятый делом,

не заметил, как шёл на попятный, рисуясь на белом,

ветер города N и – крепчал, проповедуя страх:

снегопад – только повод забыть, как бывало темно…

…Помнишь, как поутру мы с тобой убирали планету

(«…значит, это кому-нибудь нужно»)?..

Мне кажется – эту.

Пусть на сто беспросветных ночей

здесь немало тем,

но…

Захрустит под ногами несобранный вовремя снег,

Время года – рассвет. Ты по поводу этой причуды

побледнел, как умел…

Слышишь, принц?..

Мы идём на этюды –

рисовать предысторию снов, совершивших побег.

Оглянувшись напрасно, кругами уйдём на восток –

там по слухам встаёт-воскресает шальное светило,

и какое нам дело до свёрстанных не было-было?..

имя им – легион, нам с тобой – одиночеств по сто

белокаменных лет. Снегопад – это наша… война –

пеленать снегом сны городов, приходящих в упадок,

разбирая сугробы построчно на тысячи радуг,

на снежинки – ужимки судьбы недоверчивой,

на…

На снегу даже ветер нежнее и четче – следы

тех, кто что-то искал тут до нас –

нет, не зрелищ и хлеба…

Ты заметил, как истово, хлопьями падает небо? –

неспроста это, принц… вот и звёзды сомкнули ряды,

перекрыв млечный путь…

Снегопад – время строить мосты

к берегам, где податливый лёд стал прочнее цемента,

где молитвы… стихи – и подавно – не стоят ни цента,

где берут на измор… на звенящую изморозь ты

не смотри как на повод ушедших звать по... именам –

это всё снегопад… До весны нам никто не ответит,

вот поэтому мы и слагаем легенды о лете –

«значит, это кому-нибудь нужно…» ?..

кому…

Или – нам?..

на земле наш порочный пи эр квадрат».

Пётр Владимирович Боровиков

то зимовать придется там, где застал

снег, затянувший белым надежд посты.

нас не дождутся – это наверняка.

Время стоит, когда на семи ветрах

мечется-бьётся-плачет Нева-река,

страх тишины. Вы слышите шорох, князь?..

Вечность скребётся в битые зеркала.

Стрелки, плутая, сонно стирают вязь

осень, багровый росчерк на золотом,

дивное время жечь не мосты, листву,

всё оставлять на призрачное «потом»,

Это потом здесь будет серым-серо…

после случайно скошенных ветром фраз,

это потом, поставивших на зеро,

тех, кто смотрел на солнце и рифмовал

смерть, как одну из прочих попыток сметь.

Каждый случайный луч – всё в слова. Слова…

будущих зим разменный не-golden фонд,

плата за выживание в той войне,

где даже тени наши уйдут на фронт,

Белая сказка… Битва за каждый след –

это для тех, кто вряд ли у райских врат

в очередь встанет на тысячу долгих лет.

холодно

не прячущим за пазухами камень –

в мороз не продержаться. Заарканен

Все повторится. Аве… Авель… Amen.

Встает рассвет… и встанет – на учёт,

чужих страстей ненужный мне подкидыш.

Что мне до солнца, если ты не видишь,

а время лечит всё. Не отмолить лишь

густой сквозняк в разбитое окно

и топот ног – потоком мутной лавы,

сквозь зеркало, не знавшее оправы,

Я подожду тебя у переправы?..

Но всё не в счёт. И тенью на карниз

скользнёт благая весть, не разбирая

ни слов, ни снов, ни шёпота, ни лая

И что с того, что есть ключи от рая?..

Здесь холодно. Не ветер, но сквозняк,

заклятый друг, запутавшийся в шторе,

шипит, да понапрасну, звуков – море,

А ты почти не дышишь. Слышишь, Торе?..

Да нет здесь брода. Крыльев нет – на дно,

хлебнув на посошок... Плесни – отравы.

Здесь лечат птиц хмельные костоправы

Я подожду тебя. У переправы.

коли вьюга

Плывут за окном, пернатых сбивая с крыш,

осколки горячечных фраз…

Снегопад. Не спишь?..

В объятиях снов, зарифмованных невпопад,

проснуться бы – здравствуй, город мой, –

не умереть

от сумрачной страсти белых его молитв.

Так много их было – у ветра со снегом битв.

Полшанса, полтакта – до наших семи морей,

солёных-солёных...

Не наблюдать – часов.

Ты слышишь шаги?..

Мы здесь заперты на засов,

в краплёном наотмашь не Господом январе –

бездомные дети, крещёные наугад.

В ладонях твоих – не страшно, держи.

Дрожит

мой сорванный голос. И это, похоже – жизнь.

Полсмеха, полстраха – и снова на самолёт.

Когда бы не столько было воздушных ям...

По ком там сегодня бьют в колокол?..

Звонарям

нет дела до нас.

А под утро – растает лёд,

отменят все рейсы, и город – на ключ.

Среди

осевших снегов – дорога к тебе. Домой.

Вода ли, беда – по колено нам.

Мальчик мой,

не верь никому, ни себе и ни мне.

полшага – на выдох, полшага – на вдох.

Балет

теней на стене окончен.

А вдоль полос

посадочных, взлётных – пунктиром следы.

Сбылось?..

И как ни крути, время года теперь – рассвет.

Мятежное время танцующих звёзд.

Держись

до первой из них.

Сорвав позывные с губ,

шаманит наш преданный ветер на берегу...

Скажи, если моря здесь нет, то откуда – бриз?..

Михаил Булгаков

ты расскажи, как было всё, не скрывая –

как сквозняки сплетались в клубок змеиный,

и умирал впотьмах ненавистный город

в той тишине – великой, но слишком длинной,

чтобы… не пережечь все мосты и сваи.

А прокуратор был далеко не молод,

да и мигрень к тому же…

Так, если спросят

или попросят снова вина и хлеба –

ты расскажи им правду – устало небо.

Алаверды не будет.

А будет – осень.

(и он придержал тишину – показалось?) далёкие звёзды

смыкаясь в кольцо, становились другими, и выкрикнуть имя –

Сентябрь догорает в плаще листопада кровавым подбоем,

а тучи заранее согнаны в стадо, в то место любое,

где осень открыла бессрочную визу на бег по карнизу,

для кровосмешенья попутного ветра с танцующей тенью,

влюблённому до исступленья поэту – и для преступленья

не так много надо – до срока не сгинуть, до выстрела в спину

Мы ждём тебя, осень – твои рядовые, повстанцы-калеки,

придёшь и поднимешь упрямому вию опавшие веки –

пустых городов ледяное забрало – так ждут генерала.

В эпоху дождей, когда нам раздавали хрустальные пули

за выслугу – по октябрям цвета стали, напрасно уснули

все те, кто поверил – закончилось лето и – точка на этом.

Пришвартовано солнце – похоже, был свыше указ,

у одной из обочин пустых столбовых – тупиковых,

бесконечных дорог – там, где кони не вынесли нас

и умчались на свист конокрада, теряя подковы…

И светило победный – на медный сменило окрас.

По всему Вы, Мессир, далеко, далеко не гурман –

подберёте любую, к поклонам не склонную, душу,

всё – в копилку, но только моя-то, моя, клептоман,

не украсит коллекции… Город серьёзно простужен –

сквозняки… Я задраила дверь, получилась тюрьма.

Осеняя осенним дождём отступающий мир,

нахлебавшийся вдоволь всего – и елея, и крови,

замышляет во имя чумы то ли бал, то ли – пир,

ухмыляясь в разбитые стёкла, кликуша-Коровьев.

Как Вам зыбкие комиксы вечера в стиле ампир?..

Нам бы вовремя строить ковер-самолёт или плот,

а дрейфуем – на льдинах, сверяя следы от уколов –

вера здесь внутривенно, а прочее – как повезёт...

И никто не ответит за этот пронзительный холод,

разве только качающий льдины с опаской Фагот...

3. виват, Пилат

листьев, не дотянувших… amen… до холодов

что нам до вечности, вечность осталась до

Дело к морозам и осень – обречена

мазать зелёнкой прохладный высокий лоб.

Город меняет свой праздничный гардероб

нет, не за осень – за хлёстких дождей форпост,

вставших на переправе… где ты?.. на Вифлеем,

за хрупкость жёлтым мерцающих хризантем,

Не уходи, поджигатель, считай до ста –

поводов не вернуться, проводов Маргарит –

этот закат не последний... Но как – горит!..

Богом забытую душу – со дна зрачков,

эхо непрозвучавших внятно в ночи шагов –

из темноты, из проточной воды – кругов…

не затевающих каждую ночь побег

наглый – из лабиринтов, клеток, дворцов, палат,

гроз и трусливых туманов – виват, Пилат!..

Осколочная нежность февраля

не смея таять, сдавшиеся льды,

лёд, между тем, – лишь пауза воды,

листает карты снов небесный лоцман,

попятные вычерчивая тропы

несмелый март заснеженной земли –

мистерия проснувшейся надежды

дождаться хоть чего-то – писем ли? –

от тех, кого мы так любили прежде,

чем мир накрыла холода волна....

с тенями, что доставил анти-Ной

в оплот зимы на подступах к капели –

пленённые отпетой тишиной

заложники оттаявшей купели –

до скорого, мой царственный конвой! –

туда, где капитану корабля,

идущего к земле обетованной,

осколочная нежность февраля

бинтует индевеющие раны…

Одной усталой армии солдаты –

© Лада Пузыревская, 2006-2008.

© 45-я параллель, 2008.