* * *
Пожалуйста, прошу, пойдём со мною,
Я так боюсь, я не могу один...
Сквозь матовое зеркало ночное,
Сквозь боль и крик пройду ли невредим?
Прошу, пойдём со мной, я не сумею
Ступить ни шагу и пути начать,
Когда ты одинок, всего страшнее
Себя во тьме глубокой повстречать.
Я жду тебя, мне одному не выжить,
Я заблужусь, я сердце в кровь сотру,
Кто может быть ещё нужней и ближе,
Когда мой разум шепчет: «Я умру...»
Кто этот страх и дрожь внутри включает?
И почему мне не зажечь огня?
Прошу, кричу, Господь не отвечает,
Ступая тихо впереди меня.
* * *
В полпятого за окнами темно,
Уже не видно ни дождя, ни снега,
Зимы наставшей альфа и омега –
Немое чёрно-белое кино.
Играет ветер – пожилой тапёр,
И тихий зритель сумраком воспитан,
Глядит как вечер, словно Бастер Китон,
Попятился часам наперекор.
И только освещенный уголок
Стены полупрозрачной, как бумага
Покажет нам, как маленький бродяга
На голове поправит котелок.
Пришёл конец скучающего дня,
А стоит отвернуться и над парком
В ночном полубреду густом и жарком
Полощется метели простыня.
* * *
Воздух, превращающийся в капли,
Хвойный лес, одевшийся в туман,
Силуэт летящей серой цапли,
Облаков дрожащий караван.
Ветви елей, снег с дождём и птица
Образуют лёгкое кольцо,
Дымка голубая превратится
Надо мной в чудесное лицо.
Жизнь похожа на счастливый случай,
На подарок посредине дня,
Слышишь голос? Спрашивает Тютчев:
«Ангел мой, ты видишь ли меня?»
Всё вокруг подсказывает средство
Сохранить, как тайны торжество,
Вечности утраченной наследство -
Слабый свет и больше ничего.
Пелерин
Михаэлю Энде
Я за ночь вырос на груди пустыни,
Былинный лес, зелёный исполин,
Храня надёжно в тёмной сердцевине,
Барханов сны, видения долин.
Я умываюсь хвойной полутьмою,
Одним мгновеньем к жизни возвращён,
С тех самых пор, как сотворён тобою
Я ширюсь с незапамятных времён.
Во мне, как будто в изумрудном храме,
Струится птичьих голосов поток,
А с первыми рассветными лучами
Я снова превращусь в цветной песок.
Как с этим быть? Другого нет исхода,
Поёт растений острая струна,
С поэтом говорящая природа
Искать свободной рифмы не вольна.
Осталось мне дрожать и разрастаться,
Тянуться кроной спутанной во тьму,
От твоего молчанья рассыпаться
И воскресать по слову твоему.
* * *
Не ведом детству настоящий страх
И в этом детства подлинная сила,
На берегу в песчаных городах
Заводится резиновый Годзилла.
Он не привык по сторонам смотреть,
Дома и храмы разобьёт в окрошку,
И явится игрушечная смерть
С пластмассовой косою понарошку.
Отплёвывает пену море зла,
Вздымая к небу кораблей игрушки,
И разбивает хрупкие тела
О берег, как прозрачные ракушки.
Несчастных взрослых ослепляет свет,
Их бедный пульс частит и замирает,
Они забыли: смерти больше нет,
Хотя она резвится и играет.
И носятся с прибоем малыши,
И чайкам отдают горбушку хлеба,
А белая жемчужина души
Лежит во мраке, излучая небо.
* * *
Всё, что было безумным становится просто,
Откажись от привычных тяжёлых оков,
Нагишом отправляйся во внутренний космос,
Сквозь глубокие дыры тревожных зрачков.
Разогнавшись, бежит по закрытой орбите
Непокорная кровь, удивляясь тому,
Как сияет огромное сердце в зените,
Сам искрящийся мозг подчиняя уму,
Как прозрачны дворцы и незримые храмы,
Что в пространстве межрёберном тихо парят,
Как белы первозданные руки Адама,
Как чудесен творения азбучный ряд,
Острой молнией став, ты и сам не заметил,
Что в рубиновой мгле разразилась гроза,
Золотой ободок будет ярок и светел,
Если прямо сейчас ты откроешь глаза.
Если быть неподвластному телу позволишь,
Не спеша превращать содроганье в слова,
Притаись, может быть, ты увидел всего лишь
Не проросшее чудо – зерно божества.
Ихтис
Тебя встречал я на своих путях
Чудесной рыбой жертвенной в сетях,
Я позабыл, не знал куда идти,
И оказался вдруг в Твоей сети,
Я с детства сам искал таких сетей,
Освободи от слабости моей,
И обними, и силы дай дышать,
Себя творить, и чудо совершать.
Во мгле, на самой тёмной глубине,
Ты настоящей жизнью снился мне,
И мне хотелось бесконечно быть,
Светиться небом, по волнам ходить,
И видеть горизонт иной земли,
Как странников усталых корабли.
Я чувствую, как тяжело со мной,
Ты мой плавник, поток могучий мой,
Не отвернись и боли не копи,
Прошу, ещё немного потерпи,
Пусть над водой скользит холодный дым,
Я был и остаюсь всегда Твоим,
Пускай Тебе в глаза смотреть боюсь,
Бегу и лгу и унываю пусть...
Над миром всходит Царствие Твое,
Как солнце отражаясь в чешуе.
* * *
Что значит «тяжело», спроси у муравья,
Что значит «тишина», спроси у поцелуя,
Так любит повторять пришелица твоя,
Последние слова вполголоса диктуя.
Почти бессвязный бред ты слушаешь, дрожа,
Глядишь во все глаза, от страха цепенея,
Когда холодный свет подобием ножа
Проходит сквозь неё и остается с нею.
Отчаянно гудит пустая голова,
Ты больше никого о помощи не просишь,
И в полумгле густой последние слова,
Как собственную речь упорно произносишь.
Как будто говоришь кому-то «не отдам!»
И споришь на заре с тенями у погоста,
Внезапно замолчишь, и удивишься сам
Тому, как всё вокруг необъяснимо просто.
* * *
Новый день ты по-старому встретил,
Ты с погодою хмурой знаком,
Шепчет дождь и рассеянный ветер
По газону бежит босиком.
Глухо медленно и неуютно
Отзывается сердце внутри,
Чуть дрожит и рифмует попутно
Тёмный двор, облака, фонари.
Принимают от осени схиму
Синий лес, голубая река,
Не грусти, эта жизнь выносима
И по-своему даже легка.
Пусть щебечет она как синица,
Тени быстро роняет в траву…
Если это тебе только снится,
Что увидишь тогда наяву?
* * *
Что означает родиться, вырасти в полной мере?
Волны прилива толкаются: «Раз, два, три»,
Держишь бутылку, вынесенную на берег,
Даже не подозревая, что ты – внутри...
© Григорий Хубулава, 2020.
© 45-я параллель, 2020.