А ты не верил
Открыта книга. Чай налит. Закрыты двери.
Пришла пора считать цыплят. А ты не верил,
что я однажды растворюсь, как сахар в чае.
Ну что ж, теперь повеселюсь и поскучаю
безотносительно к твоим звонкам, визитам...
Единым взмахом расколю привычек плиты:
уеду в Вологду, начну учить албанский,
сменю мобильный, цвет волос и без опаски
закрою книгу, выпью чай, открою двери –
и буду просто дальше жить. А ты не верил.
На пути к простоте…
На пути к простоте мы, бывало, встречали закаты,
Что призывно рыжели, кивая башкою лохматой...
И капель лопотала о чём-то по-детски невнятно,
Может, благословляла, а, может, звала нас обратно.
Старый тополь привычно скучал у замшелой калитки,
А в кладовке знакомый паук перепутывал нитки.
Нас влекло в глубину зазеркалья, в рассветы и выси,
Усложнялись слова, отношения, лица и мысли...
Только к Вечеру стало ясней: простота – гениальна,
Даже если звучит эта фраза до жути банально.
Только к Ночи пришло озаренье: ответы звучали,
Только шёпотом, рядом... А мы от Вселенной их ждали.
Будь что будет
Не с тобой я сидела за старой партой,
Не меня ты встречал во дворе у дома.
И не мне покупал на пороге марта
Ветку жёлтой мимозы, дрожащей томно.
И не я к тебе жалась в чужом парадном,
Уступая не сразу твоим желаньям…
Бормоча то «пусти», то «дурак», то «ладно»…
Целовала, зажмурившись, на прощанье.
Не тебя…не я… не к тебе…не с нами…–
Ни вчера, ни сегодня… но, может, завтра?
В нашей слёзно-мучительной мелодраме
Сломит ногу и чёрт, а не то что автор…
Но когда ты звонишь… я впадаю в счастье,
Как впадает река в беспредельность устья.
И уже наплевать, что грозят напасти
За судьбы искушенье. И ложка грусти,
Растворённая в бочке хмельного мёда,
Не горчит на губах, затаясь до срока.
Ты ко мне – словно в омут, не зная брода…
Я к тебе – как за брошкой дура-сорока…
Мы не станем подглядывать в наше «завтра»
И выдёргивать строчки из Книги Судеб.
Всё решает лишь Он – гениальный Автор.
Я люблю тебя. Слышишь? И будь что будет.
От пустого перрона
…Ну вот, наконец, на барометре – «ясно» и «штиль».
Твой голос сгодится стелить королевам постели.
Вчера ты был скучным и серым, сегодня в утиль
Отдал, видно, посох отшельника, – молод и зелен.
Из трубки мне в ухо – лишь мёд на парном молоке,
Лишь мята и мед, да щепоть ароматной корицы…
Мне надо бы жить без хлопот, без тоски, налегке,
Да вот, на беду, угораздило снова влюбиться.
Всё пройдено, прожито, сыграно тысячу раз:
Закаты, разлуки, рассветы, свирели, сонеты…
Но вновь поселилась в душе и струится из глаз
Живучая, нежная, пряная музыка света.
С небес – затяжные дожди снова сеют с утра…
В автобусе тесном, нерадостном, – стёртые лица…
И я понимаю: конечно, настала пора
Отчаянно, глупо, бесстыдно, нелепо влюбиться!
Забыть о годах, что толпой за плечом мельтешат,
Сиять без причины и жить торопливо до стона…
Ты слышишь: на цыпочках, робко, почти не дыша
Мой поезд отходит – к тебе – от пустого перрона.
любовь не любовь
любовь не любовь ну кто её разберёт
ты помнишь из шереметьево свой отлёт
где я за барьером памятник изо льда
мы знали что расставание навсегда
мы знали пройдут эпохи никчёмных лет
но так же умерших звёзд будет литься свет
и так же я буду ждать твоего звонка
пока не состарюсь вовсе или пока
безвременье не отметит тавром беды
тебя и меня затёртых в сплошные льды
оттуда где ты немыслимо позвонить
тревожно дрожит непрочная с виду нить
пока я жива никто её не порвёт
любовь не любовь ну кто её разберёт
Осенняя прогулка
Мы с ним гуляли по Можайке
ноябрьским вечером сырым.
Он был хоть падшим...но не жалким.
Мне было и тревожно с ним,
и радостно, и непривычно,
и вдохновенно, и свежо.
Он собеседник был отличный:
молчал со мной и в ногу шёл.
То шаг смирял, то убыстрялся,
как будто мыслями гоним.
Но всё же рядом оставался
мой молчаливый пилигрим.
Когда ж пришла пора прощанья –
не оглянулся мой герой,
и, не сказав мне «до свиданья»,
умчал с опавшею листвой.
Мы с ним гуляли бы до ночи,
но был тот вечер сыр и мглист.
Союз сердец, увы, непрочен,
когда твой друг – осенний лист.
* * *
Я твоя флейта. Играй нежнее –
Я буду петь лучше, чем умею.
Рядом с твоим моё бьётся сердце
В ритме фанданго, сбиваясь в скерцо.
Пьяно ли, форте – всегда виваче.
Я твоя флейта. И путь мой начат
В старом саду. От ствола черешни
Ветку отрезал старик нездешний.
Острым железом изранил тело
Ветки вчерашней – и я запела
В ритме фанданго, сбиваясь в скерцо.
Так у меня появилось сердце.
...Помнишь, я раньше была черешней?..
* * *
Мой голос тих, как песня травы,
И сух, как песня песка:
– Прошу, уйди из моей головы.
Как мышь – из тени ночной совы,
Как нежность – из равнодушного «Вы»,
Как юность – из перезревшей айвы,
Как стойкость – из облетевшей листвы,
Как здравый смысл – из досужей молвы,
Как Буонапарт – из остывшей Москвы...
Уйдёшь – я начну искать
Среди покинувших руки синиц,
Среди забывших о курах лисиц,
Среди не нужных колёсам спиц,
Среди не живущих в отеле «Риц»,
Среди посеревших от боли лиц,
Среди нарушителей всяких границ,
Среди потерявшихся в небе птиц...
Себя.
Как угли под золой остывшей
Как угли под золой остывшей,
ты срока ждешь, чтоб взять своё,
чтоб снова стиснуть болью бывшей
мне сердце… чтоб окна проём,
крест-накрест рамой перечеркнут,
вдруг стал тюрьмы моей окном…
чтоб стаей молча в пропасть – к черту –
всё полетело кувырком…
Я не зову тебя к ответу,
о, одиночество моё!
В твоих объятиях согрета,
Влачу привычное житьё.
Уже не так тревожат память
и полнолуние в окне…
Ты мнишь себя осколком в ране?
Но с болью свыклась я вполне:
тебе принадлежу бесспорно,
на волю вырваться боюсь.
С любовью, как с травою сорной,
самоотверженно борюсь.
Сквозняк танцует с занавеской.
Сквозняк танцует с занавеской.
Порывист он, она – нежна.
Но в каждом па, неловком, резком,
Нет чувства – видимость одна.
Как будто не по доброй воле ...
Как будто кто-то им велел
Играть влюблённых на танцполе,
Пока рассвет не заалел.
Невольники своих желаний,
Как ошалевшие юнцы,
Едва держась на тонкой грани,
Скользили счастия ловцы.
Сквозняк, уставший суетиться,
Оставил танцы с органзой.
В саду невидимая птица
Запела, как перед грозой.
И стало ясно, что нелепо
Играть в любовь при свете дня.
Уже в сентябрь катилось лето,
Монистом капельным звеня.
Всё меньше света оставалось
В моих заплаканных глазах.
На самом дне плескалась жалость
К двоим, танцующим впотьмах.
Третий день весны
Сегодня – третий день весны, но тянет стужей
От окон. Чайник на огне хрипит, простужен.
Сиротство чувствуя, тянусь к нагретой печи.
Она поможет скоротать негромкий вечер.
А если дверку распахнуть – в огонь вглядеться,
От неподдельности тепла сожмётся сердце.
От неизбывности разлук – мороз по коже.
Живу в кольце любимых рук, но всё же, всё же…
Из тьмы за теплою стеной – то вздох, то шёпот.
Да будь ты проклят навсегда, мой прошлый опыт!
Взропщу, взбунтуюсь, наискрюсь огнём бенгальским –
Прильну, пригреюсь, примирюсь…Хоть мало-мальски.
© Елена Овчарова, 2023.
© 45-я параллель, 2023.