Екатерина
Малиновская

* * *

В ночь после фестиваля

Келли не могла уснуть

Из-за разницы времени

Между далёкими друг от друга краями большой земли

Она удаляла лишние снимки

Отвечала на сообщения

(какие-то она не читала, чтобы не отвечать)

Выкладывала новости в телеграм

Слушала как умывается кошка в кресле в углу комнаты

И вдруг – ещё не поняла – ощутила

Странную пустоту

Близкий мир Келли был полон разными

Сказочными вещами

Лакированным деревом прошлого века

Винтажными побрякушками

Узорами листьями фикуса

Мерцающими камнями колец

Крестиками и кружками

Принцессы-кошки на всех столах брошенными усами

(они очень длинные и смешные)

Цветными колючками кактуса толкавшего потолок

Лепестками новой домашней розы недавно сбросившей лист

К зиме готовишься думала Келли

И чувствовала себя

В прозрачной капсуле света

Радости и тепла

А вокруг, вне капсулы, была непонятная

Странная пустота

Что это? – спрашивала шепотом Келли

Никого не желая будить

Вдруг раздался знакомый хруст –

У принцессы ночная трапеза

Келли чуть улыбнулась

Вернувшись к мыслям о пустоте

Келли стала растить её множить в себе и вдруг пустота достигла

Размеров полной луны

(из окна комнаты Келли

был виден её кусочек)

Представив луну в полный рост

Келли заметила – её поверхность

Стала как будто проектором

Для демонстрации лиц

Странных лиц пустоты

Одно за одним сменялись лица

Знакомых знакомых, друзей друзей

Приятелей даже родственников

Известные Келли лица

Они говорили без звука как будто в старом немом кино про луну

(ну помните там ещё у неё смешное лицо и колпак)

Рты открывались смыкались глаза морщинились щёки рябые

Гримасы ужимки нервные тики

У каждого вроде бы что-то своё

Но в целом лица слились в одну

Личину, немую застывшую

И Келли ясно увидела –

Это лицо – ничьё

Келли пыталась понять

Что происходит в ней

Ей даже хотелось себя обвинить

В этом немом безличии

Может, это она слепая?

Не видит деталей нюансов

Не ведает тонких чувств

Лишает своих знакомых

Живых человеческих лиц превращая

В лунный кратер без дна

Отнимает лица крадёт и ест

Оставляя лишь гадкую мимику

Да высохшие морщины

Так думала Келли но не могла

Взять вину на себя ведь она

Точно знала – именно так

Выглядит пустота

Человеческая пустота

Присущая только людям

Келли закрыла глаза

Кошка сопела ночные цветы

Спали укрывши себя листами

Большими ладонями жизни

Келли коснулась своими лба

Губ носа ушей и глаз

Укрылась как будто бы у неё

Тоже были ладони-листья

И прошептав

Слава Богу на месте

Навсегда забыла о том

Что видела на Луне

Госпиталь

медленно втягивать воздух

сухими губами холод

ловить и думать о пойманном

касаясь слегка ладонью

тёплой сырой простыни

тихо вытягивать ногу

чувствуя как хрустит

где-то на уровне сердца хотя

это лодыжку ломит

не помнить какие именно буквы

трутся бок о бок в словах

уж очень давно они рядом

не узнают друг друга

где уж тут их запомнить

а вроде как ветераны

случайный трусливый солдат

высоко-высоко задирает руку

рождается зажигалки спасительный огонёк

он ловит ладонью пулю

славно – госпиталь ждёт

Господи слава тебе

там вдалеке от передовой

можно тихонько втягивать воздух

слышать губами немой холод

глядеть на солдата в койке напротив

его кровавые бельма

и ничего не знать

и ничего не помнить

Едоки картофеля

Мой друг меня на полке не нашёл.

Я ем картофель. Это хорошо.

Мои спокойны руки и живот.

Красива тень на фото. Стрелок счёт.

Читаю сообщение в тиши:

Мол, «sorry, ты со мною не дружи.

ко мне придут и пол не мыт давно,

не высплюсь... в общем, не идём в кино».

Прочитано. Я в спальню ухожу.

Расстанемся, хоть я и не спешу.

Иду на кухню. Продолжаю счёт.

Я ем картофель.

Это

Всё

Пройдёт.

* * *

Как люди, умирают дневники.

Воспоминания мёртвые послушай.

Чуть слышно, но былое просит душу,

И та по-птичьи кормится с руки.

Когда-то, вспомни, жизнь была рекой

В тени простого маленького сада.

Твоя улыбка, и коса – ограда –

Плетёною чернеет полосой.

И чайные печальные глаза.

На фотографии мы будто в тёплой чашке.

Я в полосатом платьице-рубашке,

А где-то в листьях прячется оса.

Живые краски мёртвой красотой

У времени за пазухой застыли.

Боюсь произнести... Скажи, мы были

В саду с тобой?

* * *

кто скажет нам, зачем всё это было?

молчанье, и косматая трава,

курчавая, как чада голова,

собой покрыла свежую могилу.

пока есть время – на море смотреть

в Сицилии, как Майкл Корлеоне,

точнее на. без окрика и стона,

вдохнув морское, тихо умереть.

и только бы никто не сосчитал

мои проценты пораженья лёгких

и тэгов, до безумия жестоких,

под именем моим не указал.

* * *

на чёрном бархате постели

проснулись разные цитаты

затем минуя край покатый

во тьму немую улетели

в арбатском воздухе глухом

небесные закрылись двери

на мира безымянном теле

остался дом сырым пятном

что было раньше юным телом

сверкая розовым и белым

в дому повесилось холстом

и будет вечно живо в нём

на потолок ложились тени

цитаты ворохом промчались

как будто каждый век недели

мы с ними заново встречались

вошла – на ложе струны скрипки

ноктюрн и флейты позвоночник

уснули, трепетны и зыбки

раскинув

строчки

Нас зовут

Как вот этот певец спился по телевизору

И женщина с ним спилась

Мама в квартире там умерла он даже не знал потом увезли её в морг

Вот что с человеком всё

Это просто привыкли жить для себя ничего вокруг не замечать

Спрашивает главное да

У него тоже умерла мама

Ну вот в другой раз живите долго а для чего

Я бы с удовольствием

Но я бы этого и не хотела

Никто не хочет

Тоже уже семьдесят семь

Прилично

Он тоже не знал?

А у него сколько было детей?

Двое

Сколько ему девяносто четыре

Ну он вас-то узнаёт же?

Нет

Нет?

И не просит ничего да?

Накормили накормили не накормили

Ну он в туалет всё ходит нормально?

Ну да слава Богу сам

Сам кушает сам

Единственное

Голова плохо работает

Не работает

Так… Понимает

Ужас это какая разница… Господи

Хи-хи

Тридцать лет

Ой Господи

Чего? Узнал? Был здесь?

Где-то открыто видать открыли

Сквозняк идёт

Пойдём

Пойдём нас зовут с тобой пойдём

Дедуля пойдём

Я взяла

Сумку я взяла

Сюда в кабинет пойдём

Нас зовут с тобой

Нас зовут с тобой

Нас зовут

Невеста

Мама ты помнишь магазин свадебных платьев

В здании дворца бракосочетания на набережной

Недалеко от нашего дома ты помнишь мама

Белые белые платья и всё из пластмассы

Бусины туфли цветочки так странно

Всё из пластмассы

Было ли так или так казалось

Может ты помнишь мама

Красные будто бы стены

И точно бархатный пол

Красный бархатный пол

Белые платья

Из белой пластмассы ты помнишь мама

Я забегала в примерочную

Я устремлялась вниз

Я обшаривала углы

И всё это в поисках бусин

Разных пластмассовых бусин ты помнишь мама

Больших и поменьше ты помнишь мама

Разных пластмассовых бусин

И запах

Совсем невозможный такого по-моему больше и нет на земле

Только наверное ты можешь вспомнить ты помнишь мама

Что это было когда и где

В здании белом дворца

Нашего дома на набережной

Помнишь мама

Я – свадебное платье.

* * *

подобраны упавшие слова

тому, что обозначить невозможно

когда дышать болезненно и страшно

от странной мысли вовсе не дышать

летать в окно, нырять в земную твердь

минуя скрип потёртого паркета

ночного. это, и не только это

не сложно, если верно подобрать.

открой глаза, тебе знакомый звук –

рассыпались горошком, покатились

и кошка, всё услышав наперёд,

проводит чутким умудрённым взглядом

слова, остановившиеся рядом

в окраинах белёсой темноты

и скажет мне: чур, собираешь ты!

ей этого добра уже не надо.

Посвящение Пушкину

Сердце кости и мозг – я –

Проснулись рано что-то не спалось

И думал каждый об одном отдельно

Одно –

временно

Как это скучно мило и нелепо

Литератур – О! – веденье

Слепого романтичное виденье

О том чего не ведают другие

Введенье заблужденье заключенье

Обида заключённая в слова

Увы не полюбившие друг друга

Стоящие насупившись по-детски

Забавно друг от друга отвернувшись

<Согласитесь коллеги большинство научных работ читать столь же невыносимо как наблюдать за душевнобольными запертыми в тесной палате в аляповатых платьях> [Малиновская, 1990].

Словечко как жужжащая пчела

Перелетит страницы диссертаций

Поникшему поэту сядет на нос

Ужалит что-то там внутри…

Апчхи!

Минута – и стихи.

правки

из слоновой кости из огня из стали

на Олимпе меня зачали

под цикад урчанье под ангельскую дуду

я спала в Гефсиманском саду

огнегривые львы очей не смыкали

златокудрую спящую охраняли

и орёл трёхглавый кружил над садом

следил за ползучим гадом

тело мое упругое травами умывалось

родниками студёными горными омывалось

и опускалась ручка сонная золотая

в рая ручей и вода живая

ручку холёную золотила

Бога слезою мыла

слышало спящее ухо слова будущие сыновьи

ноздри вдыхали слёзы кровавые пряные одинокие

а голова спящая утопала в травах

тело питалось белое наливалось

девичий дух-аудитор тем временем инспектировал новый проект Земли

будущие домики, башенки, корабли

кошку узнал, лошадку, летучую мышь

пыль городскую, ночную тишь

чёрное дно морей, асфальтову твердь

человечью смерть

и просыпалась…

глаза открывала сонные видела дерево и на нём

правки карандашом

* * *

Сгоревший лес пустой и серых облаков

Тяжёлая налившаяся влажность

Повалены грозой тугие дерева

К ним тянется упавшая трава

Как будто это я, глаза-роса

И тело как зелёная стрела

Прозрачная, уснула – ожила

На длинном лепестке качается отважно

Душа, что мне дана за каплей капля

С напутствием отцовским береги

И жидкость цвета вызревшей ирги

Окрасила дорожки новых вен

Сплетённых так затейливо затем

Чтоб лес и облака в себя впитать

До капли выпить, выпить и отдать

Земле с такой же жадностью и жаждой

Как было мне дыхание дано

На век, что этот лес, многоэтажный

* * *

Что поэзия?

Говорят вещество

Вон гляди вереница машин

Что плывут в поворот гуси-лебеди

Льются индийским гуськом

Вереница дымящихся слов

Что пыхтят ведь сегодня мороз

Я в заснеженных мыслях

Цитирую свой перевод

* * *

Что поэзия?

Научи научи

Просит мальчик

И девочка просит

А тебе зачем думаю

Но говорю

Вспоминая учительство

Важно степенно

С улыбкой тщеславной кошачьей

Дорогие нельзя научиться

Тому что умеешь и так

Формула вам известна

Стоит только её применить

Стоит только заговор...

Но учитель осёкся.

Пусть говорит тишина.

* * *

Что поэзия?

Спроси меня как

Я ничего не отвечу

Но поднесу руку к лицу

И один из стеклянных глаз

Протяну тебе на ладони

Вот падаван держи

Можешь забрать навсегда

Попробуй не превратить в бельмо

Пользуйся осторожно

Не ослепни не ослепи

А мне одного достанет

* * *

Я одинокий наблюдатель

Всего, что в мире опустело.

Толпа ушла, и мир-приятель

Пустынно мне являет тело

Своё. Как пустота оврага

Грибного бунинского, осень

То явится универмагом,

То Левитаном взгляда просит.

Черна, грустна, как декадентка,

Нева мерцающей змеёю

Прошелестела вслед за мною,

Оставив чешуи пайетку.

Она одна теперь блестит, ведь

Лунная ночь на Невском.

* * *

я просто вижу призраков, а ты?

вне зрения, в углу у немоты

где кубарем летит умерший свет

небес которых не было и нет

в сознании угрюмом и больном

там зрячее охвачено лучом

а именно – отсутствием луча

там камеры затворами стучат

и смотрит Джек за мутное окно,

на фотоплёнке чёрное пятно

увы, дитя, никто из нас не вырос

а жизнь была обещана на вырост.

и так, до выпускного от яслей,

мы стали только злее, не взрослей.

и в лентах ждём последнего звонка,

а мёртвые глядят издалека.

* * *

ночью я лежу мечтаю…

Мамонов

я хочу жить в мире без людей

в царстве белокаменных идей

чтоб кивала мне, всегда права,

белая Платона голова

чтобы, вне природного закона,

Хайдеггера Ницше и Генона

призраки летали в вышине

и спокойно улыбались мне

в стороне стою мечтаю я,

тихая живая статуя.