* * *
В жизни всегда есть место подвигу
И для пекаря, и для плотника,
Например, – спасти из огня котёночка,
Или – вытащить из воды утёночка…
Много есть в мире разных подвигов,
Например, – жизнь Святых Угодников,
Но, если бы о подвиге личном спросили, –
Ответил бы – жить в России.
* * *
Защищать границы личного пространства
От вторжения какого-нибудь монстра,
Но, особенно, – от злого взора Вия,
У которого башка совсем без выи.
Сгинь, нечистая, скорей изыди, нечисть,
Надо тебя выжечь, или – вычесть, –
Кто тогда поднимет веки Вию? –
Да никто. И будем мы – живые.
* * *
Миру – Миргород,
Или – пригород,
А Богу – богово,
А зверю – логово.
А кесарю – кесарево,
А слесарю – слесарево,
А каждой твари – по паре.
Товстоногому – товстоногое,
И всем – лета многие,
Лета многие.
* * *
Белый дым торчит вертикально, –
Так кошка свой задирает хвост,
А белое поле – горизонтально
Лежит на земле, как чистый холст.
И души покойников вертикально
Ввысь улетают, как дым в трубу,
А позже покойники горизонтально
Ложатся в землю и спят в гробу.
* * *
Нечто среднее между «Апофеозом Войны» Верещагина
И какой-нибудь Хохломой,
Между жуткой трагедией стращательной
И комедией смешной.
Но ломать комедию труднее, чем играть трагедию,
И здесь нужен особый талант, –
Вот стоит на скользком паркете и
Из водяного пистолета стреляет в противника дуэлянт.
Дон-Кихот бессмысленно борется с ветряными мельницами,
А дикарь бросается на танк с копьём,
Но скоро их кости в жерновах времени перемелются и
Новых актёров на роли набирать начнём…
Спорят улицы, проспекты и дома,
Спорит Вологда и спорит Кострома, –
У кого смешнее Хохлома.
* * *
Сила есть и воля есть,
А силы воли – нет,
Не могу ни спать, ни есть,
Ни начать сонет.
Все высокие слова
Распадаются,
Все великие слова
Рассыпаются,
Разъедаются,
Растворяются…
Это – атома распад,
Распад атома,
Ах, ахматовский забыт
Ангел матовый.
* * *
Тот, кто изучает Каббалу, –
Быстро попадает в кабалу
От её схоластики сухой,
И обалдевает, – сам не свой.
Каббала – теория стиха, –
Как она бесплодна и суха!
Древо продолжает зеленеть,
Зеленеть намерено и впредь.
Я же Каббалу не изучал,
И в её тенёта не попал,
А тому, кто брешет про стопу,
Видно, – наступили на стопу.
* * *
Чёрный хлеб на гранёном стакане,
Крупной солью посыпанный хлеб, –
Я в сегодняшней Тьмутаракани
Вспоминаю тех, кто погиб,
Тех, кто умер какой-нибудь смертью,
Тех, кто рано, кто вовремя смолк,
Но в обычной земной круговерти
У меня – свой бессмертный полк.
* * *
Зачем, вообще, вам заграница,
Зачем, вообще, вам эта Пиза,
Зачем вам эта паста, пицца,
Когда у нас такая пища.
У нас наклонная есть башня
В Невьянске. И в ней тоже страшно,
И в ней самой, и даже – возле,
Но это не расскажешь после.
* * *
Памяти выставки С.В.П.
Станцию Вольных Почт
Не повторить точь-в-точь,
Как в одну реку дважды
Не вступишь однажды.
По истечении лет
Лучший свердловский поэт
В тёмной могиле лежит,
И главный художник спит.
И замолчал трубадур,
Желчный любитель лубков…
И для сегодняшних дур
И нынешних дураков
Прошлое – пыль веков.
* * *
Я люблю читать чужие письма,
Я люблю считать чужие деньги,
Потому что это – живописно,
И вкуснее, чем с глазуньей гренки.
Потому что я – большой писатель,
Потому что – интересователь,
Да и любопытненькой Варваре
Длинный нос пока не оторвали.
© Дмитрий Рябоконь, 2021–2022.
© 45-я параллель, 2022.