Не молчи! Не впадай в забытьё!
Свиристели твои, снегири
у меня в рукаве! Я серьё-
зно! А ты, притворясь, хоть бы хны…
Притворясь! Голубые зрачки
не закатывай, ветка весны!
У тебя на груди кулачки,
гололёд и позёмка, и всё!
И не рвётся уже изнутри
ни синица, ни сокол ещё,
На бессмысленный счёт «раз-два-три»!
прекратили полёты пучки
солнцевидные! Сердце, усни…
Я смотрел на её башмачки,
* * *
И что ты хочешь, если – так.
Так для чего письмо в конверте?
Попытка сделать первый шаг?
Не обольщайся. Выбрось к чёрту
свою любовь. Катись назад.
Карандашом заткни аорту.
Сожги бумагу. Стань всеяд-
ным», – я подумал. Выпил водки,
задёрнул шторы, лёг в кровать
и прошептал: «Плохие сводки –
* * *
Кто успел, расправил, вытянул, подрос,
Почему-то свой изламывают лук.
Ну а я вовсю стараюсь не попасть
В их число, пытаюсь что-то сохранить.
Угодить легко поэтому в санчасть,
В психбольницу, или – просто – заломить
Головной убор и на хрен отослать,
Развернуться, с маху врезать по зубам.
И затем частенько палкой получать,
Дорогому «здесь» изведанное «там»
Предпочтя, поскольку в мышцах недовес,
И к тому – донельзя яростно упёрт…
Эти дни – сплошной безвыходный замес.
* * *
Вспоминаю Гельмедскую битву,
Петербург, Москву, Анастасию,
Подборку в журнале «Урал».
А днём открывается «Сплин».
Я не в силах вызубрить молитву,
Но зато «болею» за Россию,
Мечтаю попасть на Ямал.
А вечером тоже рок-н-ролл:
«ДДТ», Bon Jovi, «Кукрыниксы».
На душе отчётливое «Клёво!»,
И снова ликую один.
А кто-то решит: «Запорол».
Этот кто-то, видно, не проникся.
Наплевать. Сознание готово
* * *
По осени уже не сосчитают.
Переменилось где-то у крыльца,
Отчалило, припрятанное с краю.
Необъяснимы, всё-таки, сердца.
В моём, наполовину (для контраста),
Опустошив сознание птенца,
Возникло ощущение балласта.
Развоплотилось детство удальца
Смешно и своевременно понуро,
Первостепенной сделав слегонца
Обычную скучнейшую бандуру.
Но ни за что чудесная пыльца
Не выветрится прочь из-под навеса –
Из черепушки. То есть – до конца,
* * *
Заострённые всполохи сабель.
И доспехи, и лошади – пеги.
И не слышно ни вздохов, ни капель
Дождевых. Мимолётны мгновенья –
Ни о чём не успеешь подумать.
Тетивы, изучив оперенья,
Бесконечно пытаются сдунуть
И его, и меня. По-иному
Не умеет колючая память.
Отшуршали другие, влекомы
Совершением. Ежели занят…
Чепуха! Печенеги повсюду!
Не «ещё», а «уже» оказалось…
Угадаешь навряд ли минуту,
* * *
Универ, постижение дружбы,
Улыбаясь: «Айда!»,
И за Оперным пьяные нужды,
На восьмое – цветы
Распрекрасным, «Всё будет в ажуре!»,
Здесь не в моде понты,
Добродушен, гляделки зажмурив
На секунду… Хотя,
Унеслось, и как будто – не жалко.
Иногда, проходя
(Отвечая, что нет зажигалки)
Ощущаю тоску.
Нулевые – любимые даже –
Бесконечны в мозгу.
* * *
Как хочется рыдать!
Прочтите Рыжего, Высоцкого, Иофе!
Ведь вот, пожалуйста, отъявленные строфы!
Теперь – не кончатся,
Напутствуя опять.
Теперь – всецелое,
Играя наизусть.
Встречайте жуткие узоры и мотивы:
Попытки, жребии, приветствия, обрывы,
Где слово делает
Невыдуманным усть-
Поток поэзии,
Который – не допить.
Чего там сложности бессмысленного звона…
Листая жизнь, не абстрагируясь от фона,
Найти порезы, и
О смерти – не будем.
И так бесполезен расчёт
На то, что приблуден
Батальный её вариант
(раненье «на вылет»).
Я в первом почти дилетант.
Второе – не выйдет
Покамест. Рассказано – смысл
Имеется, вроде,
Во всём, окромя перечисл…
Т. е. – не подходит
Трактовка. Поскольку огонь
Рванётся и выдаст,
Шепчу: «Тьфу-тьфу-тьфу. Проворонь
* * *
Туда, где ветер, всё-таки, ясней,
Побольше где ожоговые пятна,
В декабрь и май, которые за ней.
И что? Не прав? Сужаю горизонты?
Отнюдь. Стремлюсь к своей передовой.
Послушай, здесь – живучие архонты.
А значит, думать надо головой.
О чём? О тех… возможностях в обойме.
Поскольку бесит вечный нагоняй!
Ведь Понт Эвксинский дышит не по форме,
И в каждом звере бьётся «та-ри-дай»!
Ну что, понятно? Выбежал, породу
Тугую вятской выверив землёй
Давно, в Поволжье, грудью к небосводу,
* * *
Телец, недоносок, поэт.
Навряд ли, к тому же, первичен.
Этичен? Практичен? Ан нет.
Храню кулаки по карманам
Пальто (для конкретики – френч).
Снаружи – предкожные прямо…
Зрачки, универская речь.
А кроме – лихая весёлость.
Приятно. Ведь я – не качок.
Спина отутюжена, то есть
(Читай) – благородства значок.
Вдобавок – чуть-чуть меланхолик.
Порой матерюсь, грубиян…
Бывают мгновения колик
* * *
Уже не спасти!
На нас выпускают китайское войско.
Патроны в горсти.
Свобода в кости.
До этого жизнь была серой полоской.
Какая зима!
Сплошная сурьма!
Разбиться в такую ни сколько не поздно.
Мечтать: «Колыма!»
хватало ума,
А сердца хватало по самые гроздья.
И к чёрту свистки,
желанье доски!
Оставь для себя затаённую веру.
Лихачат мозги
в отсутствие зги,
Но всё же Амур открывает потерю.
А значит – с утра
в засаду пора!
Хунхузы идут по дороге беспечно.
Темнеет кора.
Светлее пера
* * *
насколько помню,
она.
Смотрела, удивительная, вдаль
свободно, ровно,
темна
(брюнетка). Улыбалась, тет-а-тет
украсив этим.
Была?
Осталась! Не истратился портрет
в планетном цвете!
Хвала
Создателю, природе, чудесам!
Ходили рёбра
мои –
толкали оболочку. Тарарам
врывался добрый
в мозги.
Любила появление гвоздик
в квартире (просто
черта).
Даритель, опосредованно-дик,
таскался в гости.
* * *
Направляет все наши мысли.
А в округе – дым коромыслом,
Распоясавшийся. Сердца благородной оправы –
Под откос, или на ковёр. И второе похуже –
Стыд-позор. Не спрячешься после.
Ну а мы придуманы возле.
Может правильнее – во зле? Сомневаюсь. А лужи?
А деревья? Хоть раз ответить действительно важно.
Извините, капают слёзы.
Дорогие осенью розы,
И подснежники в конце мая. Ведь с ними не страшно.
Генетическая тоска, нам с тобой не до жиру.
Ни к чему наивное «если».
Куд-куда по горло залезли,