* * *
Старушка Жизнь кудахчет за стеною
Девчонка Смерть смеется за плечом
Становится всё более темно и
Ты никогда не сможешь быть прощён
Старик Бодун подходит изголовью
Сквозь душу прорастает лебеда
На гараже написано «ай лов ю»
Такая вот с транскрипцией беда
но нам поможет это правословье
немеркнущей надежды наркота
талон прокомпостирован любовью
И – в долгий путь на долгие года
* * *
и после смерти встретимся, конечно,
Втроём: не бог, не царь и не герой.
на это намекнут и наша внешность
И наших душ недорогой покрой.
В обыкновенном ожиданьи чуда,
Опять утра, с устатку, слегонца,
Там та же принимается посуда,
И те же пропиваются сердца.
Там есть одно, за продуктовым, место,
Которому нам изменять нельзя…
Три мушкетера третьего подъезда
Срывают пробку с первого ферзя
* * *
в ларьке закрытом стёкла жолты.
по вечерам, по вечерам,
трещат задумчивые вольты
и ветер свищет между рам.
стоят заманчивые водки,
метиловый слепящий ад,
на них замедленные орки
глазами страшными глядят:
о, вещее моё «ты там»,
о, вечная моя привычка...
подходят люди к воротам
и ссут, что очень неприлично.
* * *
...
вот такие вот все недоумки.
всё как по сердцу рыба-пила.
предпоследняя истина в рюмке
говорящего бяку стекла
ни за что ничему не научит
во главе восседавших стола.
вечера отбабачат и ссучат,
а когда чуть развеется мгла
злое зимнее солнце колючит
посылая неласковый лучик
(богородица, как ты могла):
собирайтеся дескать с вещами
вас недобрая ждёт шангри-ла
для мозгов испещренных прыщами
и вергилия нет за плечами.
это белочка просто была
* * *
уходит жизни пароходик,
приходит смерти паровоз.
привет, насущности наркотик,
в белёсом венчике психоз.
старея и устаревая,
так бьются ангелы в стекло,
я понимаю что теряю,
не понимая ничего.
когда живёшь как в мокрой вате,
порою шепчешь «ё-моё!»
и прозреваешь над кроватью
давно висящее рыжьё
* * *
а давай, расскажу тебе, боже,
всё как есть. даже больше, чем есть,
как судьба пробегает по коже,
и под кожу стремится залезть,
залезает и там копошится
и елозит не день и не два,
по лицу бьёт зажаренной птицей,
и грохочет над гробом листва..
здесь ни хуй, ни душа не на месте,
весь наперекосяк – напрямик,
если хочешь лишить меня чести,
подожди, не спеши, не при них.
* * *
знаешь, а я не выбрался,
просто остался там.
после второго выброса
всё понеслось к чертям.
тени носились, бегали,
падал какой-то мел.
люди валились кеглями,
я же сидел. смотрел,
с глупою мыслью «оба-на!»,
и это не был жест,
я не один, особенный,
просто одна из жертв.
© Андрей Чемоданов, 2013–2014.
© 45-я параллель, 2014.