Почти омоформы
Вот бы мне, наконец,
стать
популярным, как Питт
Брэд,
прекратить сочинять
бред,
ощутить королей
стать.
Под веслом изогнув
стан,
за кормой поднимать
взвесь.
Заплывая за буй,
взвесь,
чей тебя приютит
стан.
Как домой – в чёрных дыр
пасть,
где смогу воспарить
тем,
кто раскрыл глубину
тем,
и где ниже нельзя
пасть.
Здесь безвреден земной
смог,
нет светила, но есть
свет:
если рвался попасть
в свет,
так возрадуйся – ты
смог.
Зорко-видящим гла-
зам
доверяет полёт
гриф,
сургучом на крыле
гриф:
«Ты не бог, но его
зам».
Отшельник
Зайдя на новый круг сто первый раз,
лишь битва за удобства надоела,
он сделал выбор: временное тело
держать подальше от досужих глаз,
вне зодчества бетонных этажей,
где цель одна – иметь всего и много,
где быт крепчает сборами налогов,
особо с безработных и бомжей.
Среди простолюдинов и вельмож,
без званий ли, но в поисках покоя,
(хотя, молва придумала такое –
отшельник, ну, так что с него возьмёшь?)
нередко слыл последним чудаком
при жизни и пророком после смерти,
ему не страшны ни молва, ни черти,
что шастают без спроса косяком.
Как ближнего, безмолвие любя,
он будто осознал интуитивно:
чем в скотство погружаться коллективно,
полезней в одиночестве – в себя.
О прошлом
Переиначена сотни раз
и потому ничему не учит,
древность сулит золочёный ключик,
коли уродство под гримом скрасть.
Если не помнить вчерашний день,
не пригодится и время-лекарь,
схожие внешне за человека
завтра заполнят мирскую сень.
Снова куранты пробьют зеро,
не потревожив уснувший разум,
в вечном соперничестве с маразмом
первым на финиш придёт склероз.
Тишь в королевстве кривых зеркал,
разных пророков поврозь и сонмом
вряд ли хоть кто-то когда-то вспомнит,
даже того, что всю жизнь икал.
Кто разорвёт наш порочный круг
или хотя б тишину? Нотабли
не отменяли ходьбу по граблям,
этот любимый мирской досуг.
Перспективное
Если б высшие разрешали
как угодно менять маршрут,
я бы скрылся в такие дали,
где не тащат на страшный суд,
неизбежный, как «всё проходит»,
«перспективный», как та с косой,
на титанике-пароходе
и за взлетною полосой.
Только дудки: с лыжни заветной
не соскочишь. На каждый чих
предписание, квота, вето,
или что там ещё у них?
Время – временное лекарство,
не врачующее вовне,
лучше истину в горнем царстве
по крупицам искать в вине …
Только вряд ли, какие вина
могут быть за такой расклад?
Скину свитер, подставлю спину,
всё по-честному.
Невпопад,
бестолково амбар межзвёздный
переполнен по самый край,
в нём хранятся людские грёзы
и надежды на скорый рай.
Неприкаянных мыслей стаи
заблудились, но где – невесть.
На развилке стою, мечтаю,
будто выбор на свете есть.
Перспективное 2
Умнику за лозунг «Знанье – сила»
дать бы посильнее меж бровей:
неизбежность скольких подкосила?
Радостно от знания о ней?
Но, куда деваться, принимаю
(к сердцу близко, вовсе не на грудь),
гибель – остановкою трамвая,
свет – как новый, будничный маршрут.
Ощупью сквозь призму философий,
выбрать верный фокус, личный стиль:
стать в борьбе с собой маньяком-профи,
утром смысл вчерашний сдать в утиль.
Быть частицей низших иерархий
очень перспективно – близость дна
может стать опорой и подарком
или же батутом. Глубина
станет высотой. Какие люди
впопыхах не в ту заходят дверь,
веря – победителей не судят.
Судят, только строже. Ты проверь.
Пробуй, доморощенный Конфуций,
вариант полёта мимо касс,
пробуй, ну, хотя бы оттолкнуться,
может быть, покажешь мастер-класс?
Немного о мифах
Ни зги, ни карты под собою,
и поводырь ни в зуб ногою:
хоть ожил миф молочных рек, но эксклюзивно, не для всех.
Другим – полезная работа,
как о душе легка забота,
когда иных активов нет. Здесь гарантирован успех.
И всё же странная затея –
вселенский замысел. Засеян
зерном добра, великих тайн, а прорастает лебеда.
Питать иллюзии – не барство,
испить надежду, как лекарство
и погрузиться в сладкий сон: тебе ни горе, ни беда
и одиночество не вредно,
хоть не поможет жить безбедно,
но легче станет переход за грань. История взаймы
даёт под веские проценты,
а безнадёжность пациента
считает нормой. Новый миф: совсем недолго до зимы,
которой лечат динозавров,
под звуки бронзовых литавров
ледник очистку совершит, и проспиртованный субъект
непьющих дольше сохранится,
вспорхнет испуганно жар-птица
искать Ивáнов, Василис, не растерявших интеллект.
Ни о чём
Поскольку запрет говорить ни о чём
еще не прописан в УК,
скажу, если даже мой глас осточе…
а впрочем, не буду пока.
Зачем интернет, если есть береста,
письмо – перфолента и гжель.
Вы живы – ответят, а если преста…
то позже … и сами уже.
Я каску надену и скроюсь в депо,
не время плясать гопака,
мы мирные люди, но наш бронепо…
об этом – ни звука пока.
А что изменилось? Тот самый Пилат
нанизывал слоги на нить
в слова что врачуют, возносят, вершат
и в те, что способны казнить.
Парадоксы времени
Стародавностью шумеров Вавилона
недосказанность преданий на века:
начинающий не ниже Соломона,
новорожденный не младше старика.
Месяц лодочкой качнулся – сколько можно?!
Повторение оскоминой в крови,
от истока до исхода путь несложный
для способного начало уловить.
Циферблат на ось наматывая нервы,
непонятливым предъявит старый счёт,
вероятно, миг последний – он же первый,
и не каждого забвением спасёт.
По эйнштейновским законам подытожив
относительность злодейства и добра,
неотложку вызывает жертве тот же,
что убийцу и насильника вчера.
© Алексей Ушаков, 2010–2021.
© 45-я параллель, 2021.