Александр
Балтин

Всюду поэзия

Звёзды разронял трамвай –

Высек их пантограф очень просто –

Сгустками поэзии я остро

Их воспринял. Плюс – осенний рай.

О, везде поэзия – закат

Рыж, а после розов.

Силуэты

Зданий, как достойные сюжеты

Для ещё не ведомых баллад.

Застеклило длинные пруды

В лесопарке. Лёд мерцает чёрным.

И вороний грай предельно чётким

Кажется.

С чем остаёшься ты?

Ежели поэзиею жив,

Только с нею ты и остаёшься.

Свет поутру – ты чудесно льёшься,

Не оставишь нас без перспектив.

* * *

Аудитория моя –

Буфет и шкаф.

Предметы, стены.

И оною доволен я,

И мне не надо перемены.

Торшеру я прочту стихи,

И глаз его сияет ярко.

И одиночества верхи

Мне в жизни – формула подарка.

* * *

У сарая ежевика,

И смородина густа.

Небо серое безлико,

В нём такая красота!

У сарая на скамейке

Пить из горлышка, пьянеть.

А жена польёт из лейки

Грядки. Опьянев, запеть.

Дача. Август. Грустновато.

Старый – цветом сер – сарай.

Дача зеленью богата,

Как непостижимый рай.

Ежевика…И укропа

Лёгко-зыбкая стена.

Хорошо тебе? Ещё бы!

Хорошо – и в том вина.

* * *

Я помню на бульваре мы сидели –

Смеялись, пиво баночное пили.

Гуляли было, капали недели,

Из разных капель складывались были.

Она в гостях. Коньяк и торт. И как-то

Качается действительность моя.

Во мне перенапружен каждый атом,

И отчего, зачем страдаю я?

Шары воздушные куда-то улетели.

В кино сидим, и тянется кино.

А может жизнь сама кино на деле?

Не знаю. Мне, наверно, всё равно.

Мне всё равно. Она в гробу лежала.

Стоял, глядел я на неё в гробу.

Орган звучал. Жизнь больше не звучала.

У мёртвой венчик страшен был на лбу.

* * *

Паутиной льда затянет воду,

В памяти свивает осень кокон.

Зимнему как прекословить своду?

Ранний свет янтарно-жёлтых окон.

Сыну без отца так одиноко,

Как сухому снегу без пространства.

Лужи стали льдом, ужасно скользко –

Просто жизнь, виток её нюанса.

* * *

Восковое солнце некрасиво –

Некрасивым быть не может солнце.

У забора – лопухи, крапива,

И колода чёрного колодца.

Дача в сентябре ещё уютна,

Но вот-вот раскрасит осень щедро

Яблони, берёзы – абсолютна

Власть её – янтарь пойдёт и цедра.

В ноябре поехать ли на дачу?

Воздух резок, грубоват немного.

Жить бы без надежды на удачу,

Просто жить – как поведёт дорога.

* * *

Вспыхнул фитилём, но не взорвался

Болью брызг, и продолжаю жить,

Ибо той любви сопротивлялся,

Ясно – невозможно не любить.

…в гости приходила, было – пили,

и смеялись, время шло и шло.

Я писал, стихи меня томили,

Грай вороний сыпался в окно.

Пеплом рассыпается страница –

Прошлое уже не воплотить.

Как в стакан упавшая ресница

Вновь ресницей не сумеет быть.

Прошлое, в которое трамваем

Не уедешь – раз и навсегда

Кончилось. И не зальёшь токаем

Снег сирени. Вспомнишь иногда.

Вспомнишь смерть – как женщина лежала

С венчиком на лбу. И как потом

В памяти смеялась, оживала.

Обрела ли? Нет? Духовный дом…

* * *

Ты когда-нибудь помогал врагу?

Я не смогу.

Ржавый профиль старой сосны.

Слышится крик желны.

Лес густеет, густеют дни –

Лесом в сумме видятся часто они.

Ты когда-нибудь помогал врагу?

Ежели стану мудрым – смогу.

Мёртвая медведка

На дорожке мёртвая страшна –

Зверя мерзкого напоминает

Из кошмара вязкого она.

И ребёнок к маме убегает.

Мёртвую медведку видел я

В детской золотой моей Анапе.

Маме рассказал, а после папе

Про внезапный морок бытия.

– Просто насекомое, – сказал

Папа. – Просто крупное такое.

Я услышал. Я закрыл глаза.

И открыл, как будто нечто злое

Плавало во тьме, дразнило ум.

Мёртвая была страшна медведка –

Из небытия тянулась ветка,

Отрицая ясной жизни шум.

* * *

Оводом себя воображая,

Прорастёшь ли в будничную жизнь?

Или же над Хижиной рыдая

Дяди Тома – как изъятый из

Яви, где всё очевидно, плоско…

Овода убьют в который раз.

Он расстрелян. Кровь и брызги мозга…

Ты бы так расстрелянным был рад.

Только бы не скука, узость, деньги,

Чепуха карьеры и т. п.

Вырос ли мечтательный бездельник

Ты – неясно самому тебе.

Изгой

Я жид в России. Русский жид,

Перелопаченный столь многим.

Изгой, объект насмешек, бит,

Дан презираемым двуногим.

Изгой, избранник и поэт,

С расколотой деньгами лирой.

Мне горло отворяет свет,

Не затворить его могилой.

Я жид, я правдою силён,

В стихах о правде повествую.

И новых обстоятельств тон

Не принимаю ни в какую.

Отверженный. Надеждой жив

На световые свойства яви:

Черна сейчас, но перспектив –

Я знаю – отрицать не вправе.

* * *

Порешили казнить поэта –

Надоел, постоянно поёт:

Жир мешает наращивать – это

Дело сладкое, будто мёд.

Заперт в камере тесной, тёмной,

Продолжает слагать стихи –

Неизменный и неуёмный

В сетке чёрной предсмертной тоски.

И к нему золотые, сияньем –

Что им стены? – нисходят миры,

Миги жизни наполнив дыханьем

Совершенства, а не игры.

Что поэту решенье ваше,

Коли сам растворится в стихах?

И сияет над миром чаша

Правды правд о бессмертных словах.