Александр Глотов

Я видел радугу в начале сентября.
Когда листвы лишь чуть коснулась позолота,
Прокралась робко невесомая дремота,
Прозрачной дымкой скупо дали серебря.
Но не покинуло пока ещё тепло.
Под вечер ливень прошумел, совсем как летом,
А после солнце, озарив полнеба светом
Вдруг оживление в картину принесло.
В короткий миг, внезапно небо прочертив,
Прошла над лесом разноцветная полоска.
Деревьев строй казался сделанным из воска.
Светился воздух, над землёй покой разлив.
В густом расплаве тёплых солнечных лучей
Сияла трепетно и празднично природа.
Не ощущая будто осени прихода,
Сверкали ярко отголоски летних дней.
Свет расходился удивительно, легко.
На небе радуга чарующе играла,
Волшебный вид пространству живо придавала,
Взгляд восхищённый уводила далеко.
И было в зыбком осознании сложней
Представить то, что было только что понятно,
Но изменилось, поразив неоднократно,
Совсем запутав представленье этих дней.

В тумане тают силуэты, необратимо гаснут звуки.
Деревья в призрачных размывах невнятным облаком парят,
Нелепо вытянули ветви, как будто выставили руки,
В неосязаемом пространстве сжимают нечто наугад.

Недостижимо взгляду небо. Земля у ног лишь приоткрылась.
И заторможенное время, по виду, дальше не течёт.
Как измерение другое неоднозначно проявилось,
Где предыдущий опыт жизни теперь совсем уже не в счёт.

Уходят все ориентиры, нет направления движеньям.
Застыл во мгле осиротело объятый серым смятый строй.
Не остаётся больше места привычным нашим устремленьям.
Всё навевает нереальность, мир встал в проекции иной.

Непотревоженные чувства, остановившиеся мысли.
В успокоении глубоком лишь ощущения собрать,
И там, где неопределённо все представления повисли,
В наплывах смутных раствориться, в них замереть и созерцать...

Вместо сказочного замка в облаках
Виснет мятая нелепая гряда.
Стынет грустная улыбка на губах.
Примерещится, здесь осень навсегда.
Небо хмурое, нигде прогалов нет.
День лежит в коротком вялом полусне,
Где рассвет совсем по виду не рассвет,
Так до вечера протянется вполне.
Ни о чём душе не хочется мечтать.
Вверх подолгу нет желания глядеть.
С шаткой лестницы до неба не достать,
А без крыльев никуда не улететь.
Жмётся холода наплывшего налёт.
Сыплет мелкий снег, похожий на крупу.
Я ломаю, как на лужах хрупкий лёд
Прилипающую к мыслям скорлупу.
Мир исчез, уйдя неслышно стороной
По кустам, где шорох листьев загребён.
Скрип деревьев цепко схвачен тишиной.
Льнёт видение, похожее на сон.
То, что было, сплыло, былью поросло,
А иного вместо просто не нашлось.
Лишь одно опустошение нашло,
Что-то серое по жизни растеклось.

Перекрутите ноль. И выйдет бесконечность.
Два этих знака оттеняют пустоту,
Где существует изначально безупречность.
Но не проникнуть за туманную черту.

Там пролегли для нас абстрактные пространства.
Совсем иную суть имеют времена.
Творят великие законы постоянства,
Где в высшей степени извечность введена.

А мы внутри, обозначаем переменность,
Всегда по-разному способную играть.
В ней проявляется всего лишь только бренность.
Что зарождается, то будет исчезать.

Наш мир колеблется от знака и до знака,
Хоть и живём здесь с позволенья высших сил.
Порой взираем как на светлое из мрака,
Не представляя, кто всё это сотворил.

Блеск луны. Свиты вместе угасшие звуки, срастаясь в одну тишину.
Сметены краски дня, занавешены облаком смутным, у ночи в плену.
Поздний вскрик потревоженной птицы, раздавшись внезапно, луга огласил.
Тут же сник. Белый лик дальше ровно глядит, бледный отсвет разлил.

У земли растворяет дыхание ровное лёгший дремучий покой.
Натекли волны мягкой прохлады, сливаясь с равниной пустой.
Будет вид этот тысячи раз в проявлении сущности прав.
В нём сквозит мира вечный порядок, неясную гладь распластав.

Иногда наше мироустройство я именно так для себя рисовал.
Холод льда, но внутри силы рвутся наружу, предельно звенящий накал.
Строй размыт, всё в одном перемешано, сгусток незримых страстей.
Образ скрыт, но готов проявиться мгновенно, с детальностью до мелочей.

Мир затих, усмиряя гудящий поток, пробегающих дней кутерьму.
Каждый миг ощущаешь как таинство, прикосновенье к нему.
Марь плывёт, заклубился туман, закрывая картины сплошным полотном.
Предстаёт вид почти нереальным, куда-то скользящим размытым пятном...