Кристина Лацаре

мне нравится дом с окном нераспятым.
сквозь "о" проникает целостный свет.
пространство живёт в потоке объятий
и тень от окна трубит - не бояться:
кольцом украшает белый паркет.

мне нравится зеркало неземное.
смотрящий в него, расстроенный гость,
увидит не мину старого гнома,
а юную бабочку на блокноте. -
вот ручка. - на волю выпусти ос!

мне нравится комната расписная,
без острых углов, с морским потолком.
в ней каждый предмет - ракушка познаний,
а в центре – моллюск на гребне цунами,
бесспорно, трофей гусляра садко.

мне нравится день-деньской без ошибки,
без спешки, звучащий тихой мольбой,
где вместо часов настенных - улыбка
прощённой кикиморы в сердолике. -
тогда бы и я гордилась собой!

маги
ветра
мяч на
ветке
выдохнули в небо.
странный мяч на воле,
посинев от горя, лопнул.
сгоряча стуча, бурча нелепо,

хлынул дождь на зонт-подсолнух.
лепестки, как тонущие в море лодки,
жадно пили воду. пили воду столько,
сколько зонт вмещал на жёлтом поле.
лишняя вода лилась ручьём, - за грани.
снизу, под цветочным куполом клеёнки,
в дождевом плаще, с морковным ранцем
на худом плече стоял проказливый ребёнок.
он смотрел... на пузыри... в глубокой... луже.
молча
думал.
молча
дутым
кочкам
в луже
корчил
рожи.
громко
в луже
грянул
гром. из рук потливых
вырвался подсолнух.
зонт, упавший больно,
ручкой кверху, будто флагом

белым к небу, кораблём поплыл по
грязной
луже.

зима чудачества полна: играет в прятки.

её стеклянная рука, точнее кисть,

вцепилась в водосточную трубу... навряд ли,

её схвачу за острый палец, - рухнет вниз.

о, жизнь! из цельного куска на сто кристаллов!

способна ты в зеркальных «я» существовать?

что будет, если куб из ста сапог раздавит?

увидишь ли судьбу, её лица овал?

а может, кисть и льдинки - маскарад, неправда.

зимы невидимая суть таится у -

замёрзшей каменной стены... тогда на равных

её студёная душа и жаркий дух -

соперницы, весны, соединятся в схватке

за маленький клочок невспаханной земли.

прольются слёзы двух девиц, намокнут платья,

подует тёплый ветер из углов немых...

никто из мёртвых и живых не разгадает, 

кого встречают белоснежные цветы,

выглядывающие из сугробов талых,

звенящие под синью снов на все лады.

«шу-шу, шу-шу» у меня на слуху.
шипит, шумит на шеф-повара - вок.
внутри - змея, из-за множества хул -
в аду. дымится в огне монолог,
воздушным сизым драконом летит
под потолок, в непроглядную тишь.

у кассы очередь вьётся ужом.
за дамой в шляпе "пирожное" - тень,
иль дочь её, говорящая о
балете, взглядом сверлящая те,
в стекле, с обилием ягод - безе.
смотрю на формы, дивлюсь новизне.

и правда, это съедобный балет.
комплект: головка из вишен, покрой
корсета - самые сливки, из лент
хрустящих - пачка. взмахни же рукой,
гордячка, лебедем вольным плыви
из прошлого, под восторг визави.

аплодисменты - звонки невзначай
по блюдцу чайною ложкой. они
отсрочат помыслы чрева на час.
к мечтам заветным и сладким тянись,
дитя, как прима - носочком. - балет
услада сердцу, твой павловский крест.

о чём говорят ноги,

обутые по моде

в армейские ботфорты,

шагающие сбоку

по пешему пути?

о вражеской, колючей

бессоннице... стучится

в оконце война чистым,

сквозь сито, песком. лучше б

не слышать её тризн.

о чём говорит ветер,

ворующий у ливня

стеклярусы на длинных

лианах, с эвереста

бросающий их на -

латунный карниз? - просто

играет этюд ференц,

поверивший в бессмертье...

а форточка, взяв розги,

наказывает навь.

о чём говорит бомба,

вещающая в рупор -

«тик-так» на полукруглом

зеркальном столе? - помню...

суммирую 7 дней -

на вышитой постели.

под голову - подушку.

считаю овец, тут же

сбиваюсь: понедельник...

суббота и т.д.