Подборка стихов, участвующая в конкурсе «45-й калибр – 2018»
Израиль, Ришон Лецион
Я - в Тель-Авив! Прости мне эту блажь!
Обожжены жарою выше меры,
Сидеть в берлоге с кондиционером
И пить послеобеденный купаж –
Не лучше ли, чем ехать в Тель-Авив
В свой выходной, под солнцем плавя шины
В разгар невыносимого хамсина,
Рюкзак с водой в дорогу прихватив?
Но Тель-Авив, особенно дневной,
С домами тесными, "периода мандата",
И с Яффским портом, встроенным когда-то
В легенду Андромеды, - якорь мой!
К театрам первым, в тень библиотек,
К домам, где родилась литература, -
Сюда не туристического тура
Стремились поселенцы. Новый век
Влетал в окно, топорщил парус штор,
Рождал иврита перепев гортанный,
Под плеск и говор моря неустанный,
И - розой полз на каменный забор!
В твоих аптеках, барах, кабачках,
Жила душа хмельного Тель-Авива,
Что похотью "марсельскою" кружила
Во взглядах проституток и в стихах...
Там, вдалеке, живёт высотный центр –
Гламур, богатство, биржи и алмазы,
А здесь - на эмигрантскую заразу
Заплачен шекель и отпущен цент...
Давай закажем ледяной абсент
К обеду с припортовою барбуньей,
Оставим tip бармену и певунье
За ягодиц вихляющий акцент.
А темнокожий шумный эмигрант
Уже собой заполнил переулки
И продаёт фалафели и булки,
И кажет на там-таме свой талант.
Прощай, мой Тель-Авив! Закончен день.
Звучит во мне рыбацкая соната.
И пахнет розой, что цвела когда-то,
К часовой башне прислонивши тень.
Я о том переулке, где пахло горелыми листьями,
что сжигались в преддверье зимы на ноябрьских кострах.
Хулиганское, светлое детство мазками искристыми
воскрешаю и помню, пока не рассыпалось в прах...
Пока жизнь, что клубится озоном тропическим плазменным,
не развеяла в памяти тоненький дым из трубы,
а на летнем дворе, пересытившись зноем и праздником, -
как мы вялили рыбу и как мы солили грибы.
Вспоминай меня, двор! Понастроены новые здания
там, где мамины мальвы на клумбах садовых цвели.
Здесь кружил-проникал в лабиринты мембран обоняния
насыщающий запах украинской чёрной земли!
Я - пацанка. Я центр той вселенной, что зреет в зародыше:
ноги босы и сбиты колени, в шелковице рот.
И зовут меня смачно "бандиткой" и Витькой - "поскрёбышем",
и душа моя юная громко под вишней поёт!
Как взрывалась сирень после первого майского тёплышка,
и парил в переулке парфюм её, сладок и густ!
В том дворе до сих пор сохранилось "секретное" стёклышко, -
как душа у Кащея, зарыто под розовый куст.
"Принцессой Грёза" называть Москву холодную с дождями,
с пустым Арбатом, что пролёг в кольце простуженных дворов.
И всё, что здесь произойдёт, – уже давно когда-то с нами
случилось в версии другой прожитых в памяти миров.
Была любовь сильней, чем смерть в печальной повести Ростана,
бывали руки холодны и сердце – треснувший хрусталь,
и проплывал шторма корабль, и вкруг изысканного стана
был опоясан красный плат, как повелось по моде встарь.
"Принцесса Грёза" и Москва, и дождь в Лаврушенском, и "Демон" –
кружил неодолимый зов меня по станциям метро!
И расплескались, как глаза, как врубелевских лиц поэмы,
воспоминанья на холстах, где в главной роли - серебро.
Влетать как Грёза, на корабль и устремляться к Трубадуру,
и жизнь вернуть, и, смерть поправ, - на арфе золотой играть!
Москва. Лаврушенский. Октябрь. И светом полнятся фигуры
владений Врубеля. Дышать. Любить и падать... И летать!
после скрипичного концерта Вивальди
в стенах Армянской церкви в Яффо
Я задыхаюсь! Музыка Вивальди
проникла в стены храма. Скрипачами
взлелеянные звуки - служат морю,
что за окошками колышется лениво...
Я пробиралась к вам, гармоний ради,
обычным жарким днём. А на причале
стояли рыбаки. И, ветру вторя,
колокола звонили в церкви у обрыва.
Нас собрала здесь доля иль случайность, -
две сотни обезличенных и сирых,
в сравненьи с музыкой, в такую мощь и святость
нас вовлекающей, что арки заструились
и задрожали! Нераскрытость тайны
Антонио Вивальди. Блеск и сила
старинных скрипок. И шероховатость
плит под ногами - воедино слились.
Служенью музыке, как Яффо - морю служит,
век обучались музыканты в чёрном.
Помеченные грифом, станом нотным,
они уходят с зачехлёнными смычками,
оставив тень Вивальди... Долго кружит
его концерт, в часовню заточённый...
Наружу - к морю! Тель-авивский потный
субботний вечер разливается над нами!
Мне сегодня гореть
на ветру убегающих дней
и монеты бросать,
в те ручьи, чтоб назад возвратиться!
И молитвенна медь
опадающих календарей,
и надломлена стать
чуть живой и израненной птицы...
Мне б сегодня сказать
о цветах той далёкой поры
у обочин полей
неизбывного светлого детства:
шевелюрой качать
по законам извечной игры,
умирать в суховей,
когда попросту некуда деться...
Я ещё постою –
то ли золотом, то ли огнём,
на жар-птицы перо
опираясь, как нищий на палку,
на судьбину мою,
что иссушена прожитым днём...
И, хоть время пришло,
но лежащий подсолнух мне жалко.
Перейти к странице конкурса «45-й калибр – 2018»