Письмо меня опередит.
Я помню нежности основу –
Покуда прежнее твердит,
Я повторяю это снова.
Словами стало пламенеть,
Что никогда не угасало.
Повременить – не умереть,
Начнём признание сначала.
Возьмусь азы перемежать,
Поруку вызвав на подмогу,
Очнувшись, веки не смежать
Почти отчаянно, ей-Богу.
Нам снов иных на перечесть –
Возьми осеннее качанье,
Почти привязанность за честь
И сущность чти за обещанье.
Письмо меня опередит –
Уж я не прежний, не вчерашний,
Но душу мне разбередит
Разгадка верности всегдашней.
Косыми росчерками стай
Скрепим согласие с печалью –
И случай входит невзначай,
Хотя смущается вначале.
Наверно, родина сама
Спешит сюда, где как попало
Листы разбросаны письма
И где в тиши пиши пропало,
Но где, надеючись вчерне
На участь почестей иль плача,
Возникла музыка во мне
И называется – удача.
Диалог на пути в Эдем
Акцент-45: Как явствует из аннотации антологии «Сады и бабочки», она открывается диалогом её составителя Юрия Беликова и поэтессы Лидии Григорьевой. Представляем несколько фрагментов этого диалога.
Сторож Сада – поэт Юрий Беликов (Пермь) и августейшая садовница – поэтесса Лидия Григорьева (Лондон)
Ю. Б. Собирая эту антологию, я вначале – на правах составителя – предполагал ниспослать ей единоличное предисловие. О том, как я стал «сторожем Сада», о своём многолетнем «послушании Саду» и «охоте за бабочками». Это выглядело бы примерно так: читая стихи русских поэтов, любых – больших и малых, нередко полярных и даже, казалось бы, враждебных друг другу, заложников разных времён и эпох, ваш покорный слуга обратил внимание на их явственный, хоть и внутренний, прямо-таки наважденческий сговор – они, почти все, за редким исключением, которое ещё предстоит объяснить, оставляли миру стихотворные послания про САД и БАБОЧЕК.
Алекс смотрел в учебник, но видел не текст, а китайского дракона с иероглифом в зубах, сумевшего за сутки изменить полярность его бытия с отрицательной на положительную. Выходит, права Агнесса на сто процентов. Татуха хоть ещё и болит, но работает.
Глава первая
Южноморск 1990 год. Июнь
С того самого момента, как Александрос Акулов сошёл с электрички – Краснодольск-Южноморск, злился на всех: на препода политеха, вкатившего на вчерашнем экзамене по «Элеваторам и складам» пару, на родителей-музыкантов, наградивших его непонятным греческим именем, (и как только в ЗАГСе это безобразие узаконили в свидетельстве о рождении?), на Натаху, отказавшуюся смотаться с ним на море и поддержать потенциального мужа в трудную минуту. Но прежде всего, если честно, злился на себя. Надо же удумал спорить с Горынычем, заведующим кафедрой.
