Времена года
Не оставить от весны камня на камне
Есть первейшая задача всякого лета.
А потом уже жарить, палить и раскрывать ставни
И ночами шелестеть, и «сейшен в Ленсовета»
И прочая невнятная литература
Которая со временем отольётся в гипсе,
Шамоте, бронзе. В песнях группы «Сельпутура»,
Надписях на заборе и бессмысленном визге,
Каковой сопровождает приходящую осень,
Хоть Болдинскую, хоть любую другую,
Всегда и везде. И лишь зима её скосит,
Завьюжит и засыплет, но сохранит живую
До новой … до весны.
Время
Время течёт неровно.
Без тебя слишком медленно,
С тобой – слишком быстро.
Без тебя я только и делаю,
Что подбираю упавшие слова.
Чаще всего бессмысленные.
Чаще всего – некоторым образом в рифму.
Немного похожи на стихи,
Но это не-стихи
Если бы, прочтя их, ты ощутила,
Что время перестаёт торопиться
И течёт так, как нужно,
Тогда… тогда их можно было бы считать
Настоящими стихами.
А так…
Зимние сны и Золотая Орда
Витязи бродят, гремя сапогами
По ламинату. Замёрзли дома.
Конница скачет. Воздвиженка взята.
Дальше Арбат. А старуха зима
В силе ещё. Миражи навевает.
И мостовую метёт бородой.
Красный петух в пол-окна освещает
Чёрную лаву Орды Золотой…
Я встрепенулся: вот сон беспокойный,
Ты в нём сейчас пронеслась на коне,
Но обернувшись у колокольни,
Вдруг улыбнулась. А мне? Иль не мне?
Леонель Месси и третья мировая война
Снова утро. Июль. Девяносто девятого года.
Место – бог знает где. Возможно, что город Москва.
Но не точно. С утра неплохая погода.
Петров день промелькнул. Ещё часа три или два,
И пробудится город вечного евроремонта
И таких же бессмысленных, странных понтов.
Загремит, заклокочет, с подвалов и до горизонта.
Но к таким поворотам мой герой абсолютно готов.
Он немыслимо стар: тридцать лет и три года
Он сидит у окна, отрешённо глядит на проспект
Говорю же, сегодня с утра неплохая погода
Уж не то, что вчера, а тем более в прошлый четверг.
Так когда-то давно, перед самым Флоридским десантом
Я сидел и курил: безмятежен и светел был день
Через час выступать, а мы всё смеялись с сержантом
Говоря про футбол, и про прочую дребедень.
«Лео Месси пасует на Изеккиля Лавесси,
Блин, не вспомню, в каком это было году.
Но красиво звучит. Говорят этот маленький Месси
Настоящий был гений … да! так точно! иду!»
Встали мы и пошли. Полегло же тогда в этой бойне
Девять из десяти. А десятый, как я, без ноги.
Тем не менее, жив! Победили! Дожил и спокойно
Вот сижу у окна, хоть теперь и не вижу не зги.
Мясорубка была. Не сравнить с обороной Гаваны
А Аляска, Сиэтл – так это вообще детский сад.
Сколько лет, а как прежде болят эти раны
Что тут скажешь: привет из Флориды, курсант!
Тот сержант – он был ранен практически сразу
А потом умирал под обстрелом, считай на руках
И почти без сознанья, он всё повторял эту фразу
Почему она вдруг зацепилась в ослабших мозгах?
«Лео Месси пасует на Изеккиля Лавесси
Аргентина ведёт и выходит в полуфинал»
Ещё мирная жизнь: безмятежны и грады и веси
Года два или три, а потом уже грохнет обвал
Война всех против всех чёрным саваном мир накрывает
Пелось как в старой песне: «война без особых причин»
Но пришлось победить, как у нас это часто бывает
Через море смертей, не считая потерь и морщин
А теперь всё в порядке: в Москве, да и на Сулавеси
Я сижу с коньячком как король, чешу новый протез
Жаль одно позабыл: чемпионом ли стал этот Месси?
В том далёком году? Вот такой у меня интерес.
Ловец снов
Поймал сон –
Тёплый,
Как южная ночь,
И светлый,
Как полярная.
Наверное, твой…
Заходи.
Очень скучаю.
Даже во сне…
Лётчик
Куда пропал?
Да не было в живых
В. Вишневский
– Куда летим?
– Куда-нибудь туда,
Где смолкнет гром
Трескучих одиночеств,
Что город заполняет
Навсегда…
Над полем ты чуть-чуть
К земле прижмись,
Чтоб рассмотреть,
Какие там ромашки.
Наверно, жёлтые…
– Смотри не заглядись…
– Над лесом
Поднимись, наоборот,
Чтоб ясно чувствовать
Пьянящий запах хвои
Крапивы и, конечно, зверобоя.
Да что с тобой?
– Сам чёрт не разберет.
Вот домик тут
Какой-то на холме,
Вот виден чей-то сад, за ним – ворота,
И речка вытекает из болота
– Летим… темнеет… очень неохота
Вновь совершать посадку при луне.
– Тот домик посетить я был бы рад,
Хозяйку повидать, мы б спели вместе…
Боюсь лишь, огорчит ее известье,
Что умер я уж девять лун назад…
– Летим…
– Летим. Навстречу тем краям,
Где ведьмы между облаков рыдают,
Где леший клюкву с анашой мешает,
Где счёт теряется ночам и дням.
Обличение красавиц
Всё ни к чему,
никогда никаких не бывает
рослых красавцев
с цветами у врат городских.
М. Щербаков
Больше скажу – никогда
Никаких не бывает красавиц,
Чтоб не намотаны нервы,
Не порвано сердце на части,
Не склеены ласты мазутом
И чтоб не напрасно всё было
(уж если и было чего).
Только однажды под вечер,
Как злое солнце покинет
Небо и жечь перестанет
Лысину мне (а что делать?
Ведь лишь тебе оно радо:
Ласково греет колени,
Словно целуя с утра).
Станет понятно, что легче
Встать у ворот безнадёжно,
Чем, сохраняя приличья,
Между тоской и гордыней
Мрачно водить хороводы
(Пусть даже и не красавец,
Да и не рослый совсем)
Посещение Мэри Попинс
г. Санкт-Петербурга
Ты видел её? Нет,
Скорее услышал
Знакомое слово –
Гипербореи
Мне кажется, это
Какой-нибудь ветер,
Что сносит печали
Туда, к океану,
Лишь соль на губах
Оставляя
Немного, как видишь,
Я знаю о ветре
Но в этот же день –
Серый день полнолунья
(Навряд ли бывает,
Но, впрочем, оставим)
Я видел – она
На зонте прилетела
Немного растерянной…
Не ожидала
Скорее всего,
Что её так закружит
Астреево племя
И бросит сюда к нам
На Марсово поле
Лениво и чуть
Грациозно спустилась,
Присев в реверансе,
При встрече с землею
Она, не запачкав
Вечерних нарядов,
Исчезла в толпе
Возле Летнего сада…
Такие дела. Жаль,
Что ты не заметил
Печального лика
И гордой осанки
А ветер – ну что ж,
Он всегда надувает
С залива сомненья
Печать или радость
Такой уж тут климат
(Москва отдыхает)…
Почти Маяковский (Маяковский почти)
Счастье – это когда
нет ни чёрных дыр,
ни космических дур
Когда рифмовать не надо
что-то вроде
«пиндыр» и «гламур»
Счастье – это когда
твои глаза, и небо в них,
и ещё бесконечный чай
Это когда совсем
не спешить никуда.
И только «здравствуй»
и никаких «прощай»
Признание
Что изменилось с твоим появлением?
Только одно.
Раньше сдохнуть просто не было времени,
А теперь стало незачем.
Вот и всё.
Размышления у почты
В этом городе есть угол,
Где в любви тебе не клялся.
Даже два – один у цирка,
Второй, кажется, у почты.
Там я не стоял убитый
И коварством поражённый.
Там я не кричал проклятья,
Не молил о состраданье.
Там всегда я был спокоен:
Раз – у цирка, два – у почты.
Был ли третий? Это вряд ли.
Был у почты неприступен
Я не ждал звонка, не грезил
О случайной нашей встрече.
Был у цирка апатичен
И рассматривал медведя
Или, там, слона, не помню…
В остальном – да все как прежде.
Цирк уехал. Надоело
Дураком стоять у почты,
Ковырять в носу лорнетом.
Всё брожу. Средь улиц тесно,
Средь полей – одна простуда
От весны ли запоздалой
Или это просто сердце?
Садко
Что я видел? Да что угодно –
Сотни жутких тварей подводных,
Водяных, засохших над златом,
Рыб паренье в безлунную ночь,
И ещё толстозадых русалок,
Что насилуют мореходов,
Утонувших и с солнца восходом
Уплывающих, булькая, прочь.
Что так долго? Да сам не знаю –
Спал на водорослях, проклиная
Дикий шторм, что вмиг долетает
Аж до самых укромных глубин.
Этот сон мог бы быть и вечным,
Если б мне не попался навстречу
Старый карп, – укусив за предплечье,
Разбудил: – Парень, ты не один!
Что пришёл? – Посмотреть захотелось,
Как на небо солнце взлетело,
И такого ли облако цвета,
Каким кажется из-под воды.
Я принёс немного жемчужин
И еще осьминогов на ужин.
Открывай, – я немного простужен,
И не дуйся из-за ерунды.
Сказки Иерусалимского беса
№1
Я люблю этот город. Тут хорошо. Даже в качестве трупа, иль мифа
Присмотрись: везде тени того, что прошло. Вот Пилат, а вот и Каифа
Но Иисуса увидишь едва ли. Его не было здесь (как и на мне креста)
А про это много позже наврали. Одно точно знаю – была голова в кустах
Того самого бедолаги Иуды, который родом из Кириафа
Помершего от простуды, лицом похожего на жирафа.
Кто-то взял её и отрезал, и выбросил в придорожный кювет
Бог знает, зачем. Мало ли идиотов земля рождает на свет!
№2
Мелкие бесы здесь издревле жили на месте Кикар Цион
Хулиганили как обычно, а с тех пор, как пустили трамвай
Повадились ездить, цепляясь снаружи за последний вагон
И класть на рельсы железные пробки: он плющит, ты – собирай
А потом у Дамасских ворот всучить их в виде монет
Заморочив торговцев, иль пользуясь темнотой
Купить таким образом овощей, сладостей или конфет
И двинуть обратно на Яффо, в какой-нибудь бар крутой
Пробраться с парадного входа, попутно надув фейсконтроль
Резинку порвать в толкотне кому-то или украсть башмак
А лучше всего в телефоне взять и сменить пароль
Пусть позвонит теперь, напыщенный старый дурак
Нет, с виду там все молодые, только душою стары
Вы уж не врите бесу про то, что такое душа,
Тем более, если не знаете правил этой игры,
Это такое специальное место: а алкоголь, анаша
И прочее всё – это нужно, чтоб не так страшен ад
Который не под землёю, а рядом с Кикар Цион
Рай, кстати, тут в двух остановках, чего ж ты путник не рад?
Слышишь, трамвай подходит! Ступай во второй вагон.
№3
Все собаки попадают в рай?! Увы, подтвердить не готов
Могу вам сказать, что на самом деле всё будет не так
В следующей жизни все счастливые воплотятся в котов
А все несчастные – в птиц, лошадей и собак
И те, и другие это не вольны выбирать
Равно как и понять – счастливы ли были они
Память – ненадёжная вещь, её легко потерять
Мы наблюдали такое часто: и прежде, и в наши дни
Вся штука в том, что человек – не творенья венец
А промежуточная станция между этим пределом и тем
Поэтому покормите кота! Какой бы он ни был стервец
И не бейте собак – у них и без вас по горло проблем
Ведь очень скоро вам тоже придётся в небе летать
Или цокать в упряжке по какой-нибудь мостовой
И когда возница вам заорёт: куда прёшь, твою мать!
Не сердитесь и отвечайте: мне жаль тебя, дорогой.
Спящая царевна
Не будите сонну царевну –
Ей сейчас попугай приснится,
На зеленом снеге сидящий,
Весь покрытый пёстрой листвой.
Дальтонизм ни при чем здесь,
А также не Морфея это проказы.
Просто сон раз в году случился,
Хочешь – падай, не хочешь – стой.
Сей чудесный сон беспечальный,
В нём волшебно плачет валторна,
Летний дождь серебром искрится,
На траве хрустальна роса…
Смелый, благородный мой рыцарь,
Не целуй, – куда торопиться?
Никуда не денут полцарства…
Подожди хотя б полчаса.
Если бы не бледная немощь,
Я бы сам целовал, уж поверь мне,
И не в губы – везде, где придется.
Стон стоял бы с ранней весны.
Но я дух, я бесплотен и жалок,
Надо мною природа смеётся,
И всё, что мне ещё удаётся –
Тайно видеть чужие сны.
Тень старшего лейтенанта
Ты встречаешь его, давным-давно укравшего твою тень,
а теперь не узнающего тебя, да и никого вообще
Вперившегося безумными глазами во впадающую в метро толпу.
Он лохмат и оборван, хотя и теперь смотрится вполне фешенебельно
мог бы выдавать себя на светских приёмах за избравшего духовный путь
Если бы и вправду не сошёл с ума
Видимо чужая тень не принесла счастья
Это очень жаль, тем более что на самом деле ты сам её отпустил –
это не было кражей, или находкой: обычная подстава.
Между тем, он не оглядываясь пошёл дальше, шаркая кедами по асфальту
Хотя ты помнишь времена когда мог летать. Да все могли, чего уж там.
А бесхозные тени: его и твоя продолжают плясать по стенам домов
стёклам фасадов и подземным коммуникациям.
Не надо быть даже Капитаном Очевидность, чтобы сделать
из этой истории надлежащие выводы.
Тем более что капитана тебе так и не присвоили.
Трамвай
когда тут ещё ходил трамвай,
однажды ночью я шёл по рельсам,
чтобы не заблудиться
и вдруг увидел,
как ты сидела на пустой остановке
и курила.
я подошёл и сказал:
послушай, я не видел никого прекраснее.
я люблю тебя. ты ответила:
не стоит, я всё равно скоро умру.
но вышло так, что я умер раньше.
а потом разобрали трамвайные пути
и остановку тоже.
и я не знаю, что с тобою теперь.
но когда над землей мало облаков,
я всегда вглядываюсь
туда, где раньше ходили трамваи.
и иногда мне кажется,
что кто-то
стоит там, на том самом месте,
как будто на остановке,
или ловит машину,
почему-то
не поднимая при этом руки.