Елизавета Ковач

Есть на свете места, у меня с ними старые счеты,
Там, противясь холодным ветрам, расцветает нарцисс,
Я приеду к тебе и влюблюсь, будто школьница, слёту,
Словно мантру шепчу: Балаклава, Судак, Симеиз...

Буду есть, наслаждаясь, твой воздух десертным прибором,
С ним лиловый инжир, сизый финик, пурпурный гранат,
Я тебе все прощу, не обмолвлюсь с прибоем ни словом,
Скольким барышням ты, ловелас, успел сердце отдать...

Поброжу до зари по ступенькам святого Фороса,
В ботаническом царстве увижу веселых детей,
Пусть раскроются крылья, не меньше, чем у альбатроса,
И на них над шашлычным дымком я ворвусь в Коктебель...

Будет ялтинский бриз мне шептать колыбельную песню,
А вершины Ай-Петри короной проткнут облака,
На янтарном песке галькой выложу, теплой, "мы вместе",
Переглажу всех щёлкинских кошек, и станет рука

На секунду такой же игривой и ласковой лапой,
Что играет клубком, забывая мышонка под час,
Вновь алуштинский дождь с кипарисовых крон будет капать
И стучать по стеклу сладких вин непокрытых террас.

Ему вторят фонтаны гаремные Бахчисарая,
Водосточные трубы имперских и ханских дворцов,
Чтоб увидеть самой уцелевший осколочек рая,
Я приеду к тебе, я уже отправляю гонцов...

Москва ошеломила снегом топким,
Кошачьими глазами автострады,
Ворчал трамвай, машины ныли в пробке,
А слышалось: «Тебе мы очень рады…»

Я ничего такого не просила,
Чего у Бога просят в этом мире,
Лишь прикоснулась пальцами к чернилам,
Разлитым по булгаковской квартире.

И закачались Воробьевы горы,
И оказалось самым, самым главным,
Что пусть не мой, но мной любимый город,
Меня напишет с буквы незаглавной.

Он не читает бабелевских шуток,
Не фарширует рыбу по субботам,
Он кормит на прудах ленивых уток,
Когда спешит на вечную работу.

Я замираю в детском удивленье
И шевелю губами по привычке…
И возникает в дальнем отдаленье
Лицо моей прабабушки-москвички…

Он город-сказка, город сновидений,
Живу я в грезах или грежу всуе,
Ношу в восторге шлейф его строений
И застываю в робком поцелуе…

Этот город коснется щеки тёплой краской заката,
Южным ветром – ладони, Утёсовской песней – души,
И вдохну я, как в детстве, не воздух, а сладкую вату,
И пойму, что за счастьем мне незачем больше спешить.

Этот город обласкан руками великих французов,
Ароматом акаций цветущих пропитан насквозь…
Я стою и гляжу, как над Оперным кружится муза
И роняет стихи на душистое сено волос.

Этот город гудит на наречье, чужим непонятном,
Копошится Привоз, зазывая кичливых гостей…
А они не глядят на торговок – и это понятно –
Их чаруют коленки и юбки твоих дочерей.

Этот город пребудет во мне не бульваром в оконце,
Не Потёмкинской лестницей, что к небесам побежит… 
Да пребудет навек, город мой, предзакатное солнце,       
Что целует тебя в итальянский прибрежный гранит!

Ты заснёшь, как дитя, в безмятежном великом покое,
Где неспешные волны баюкают в море Луну…
Ну а я не усну… Я подружку-гитару настрою,
И тихонечко трону зовущую песню струну…

Я ехала к тебе, изнежилась Земля,
Орехов хоровод плясал в траве известкой,
Величие небес сошло на тополя,
Платком – своей корой – махала вслед березка.

Оставшись чужаком, топорщился асфальт,
Дорога вдаль ползла неспешно серой змейкой,
И каждый час пути от грез меня спасал,
Июльский теплый дождь обрызгал стекла лейкой.

На лучшем из холстов ромашки налились,
Синели васильки на травяном раздолье,
Священный пар Земли летел не вверх, а ввысь - 
То ветер колыхал подсолнечное море.

Бряцали села всласть монетами столбов,
Ни разу их не взяв, я обрела богатство,
Айвовые сады пускали под покров,
От спелых струй дождя, и радужное царство

Плескалось, в нем ключом ты этот мир открыл:
Излучины Днестра, забытые колодцы…
Чуть облаком подув, коснусь тончайших крыл,
Чтобы в моих стихах застыли дети солнца.

Как первая звезда, горят огни церквей,
Кусают небо всласть бревенчатые колья...
Здесь соль моей Земли, дыхание полей…
И здесь я пью взахлеб родное Приднестровье!

Я ничего такого не хочу,
Чего хотят богемные поэты!
Лишь помолюсь… Зажгу в себе свечу…
За мир… За то, чтоб стало больше света…

Ладонью зачерпну пастель небес,
Ласкающую маковки пшеницы,
И отразится в речке синий лес,
Ромашки, васильки и чернобривцы…

Вновь задохнусь от скромной красоты
Сосны, поющей на краю заката…
И расцветёт в душе цветком мечты
«Садок вишневий коло хати»...

Заученный когда-то наизусть,
Со сладким вкусом детства в классах узких…
И смоет тёплый дождь немую грусть
С булыжников Владимирского спуска.

Брат во Христе и во Христе сестра,
Любовь моя навеки Украина –
Мы плоть от плоти вольного Днепра,
Святого Духа и Отца, и Сына!