Зарина Канукова

Зарина Канукова

Золотое сечение № 17 (221) от 11 июня 2012 года

Живое живому есть друг

 

 
* * *
 
Воспоминанье о со мной не бывшем,
ты поводырь мой в жизни и судьбе:
одной обидой блёклою мы дышим,
стихи свои я черпаю в тебе.
 
Воспоминанье, будущего завязь,
на донышке сознанья ты живёшь,
но, до конца никак не раскрываясь,
терзаешь и загадкой душу рвёшь.
 
Воспоминанье… хоть ты мне знакомо,
описывать тебя мне не дерзнуть.
Все могут различить раскаты грома,
но молнии никто не знает путь.   
   
* * *
 
Стрелки часов
ход вершат, не спеша…
Там, где нет слов,
заплутала душа.
 
Там – только Бог,
букв не знающий звук…
Кто ж ей помог,
кто избавил от мук?
 
Разница ль – кто,
коль она в небесах?!
Словно пальто,
вещность брошена в прах…
 
Как ей легко!
Так могла бы и я…
Пусть – далеко,
но она же – моя?!
 
* * *
 
Лишь теперь начинаю ценить,
что живу в этом мире взаправду,
что связует с ним прочная нить,
хоть секунды и тянут к закату.
 
А ведь прежде, не веруя в явь,
я металась душой бесполезно,
норовя запустить ее вплавь
к дальним звёздам… Едва не исчезла!
 
Друг, ко мне приходя иногда,
ничего разобрать был не в силах;
веры не было – вот ведь беда –
ни в горячих словах и ни в стылых.
 
Я сполна понимаю теперь,
что блуждала в игрушечной чаще.
Через опыт торимых потерь
поняла я, что все преходяще.
 
Наши чувства мелькают, увы,
словно фильма поспешные кадры.
Никому не сносить головы,
не поняв этой горестной правды.
 
То, что радость безмерно ценней,
что важнее всего вдохновенье,
рассказать, мое сердце, сумей
откровенней, доступней, новее!
 
* * *
 
Это чувство то сладостью было,
то болезнью, лишающей пыла.
Пребывало во мне – я взлетала,
без него – мира было мне мало.
 
Сновиденью подобное чувство
было тем, без чего все так пусто…
Это чувство без спросу явилось,
не понять – то ли месть, то ли милость.
 
Всю планету – в деталях, подробно –
охватить чувство было способно.
Это чувство меня наполняло
до краев – и пределов не знало.
 
Я сама и была этим чувством,
ты ж о нём говорил, как о чуждом.
Это чувство так сладостно было!
Стало – болью, лишающей пыла…
 
* * *
 
От любви – до ненастья,
от успехов – к невзгодам…
В ожидании счастья
год проходит за годом.
 
Жизнь – то раем, то адом,
то бугром, то горою…
Счастье здесь, оно рядом –
чует сердце порою.
 
Между глубью небесной
и ладонью земною
по тропе неизвестной
путь лежит предо мною.
 
Ощущаю ночами,
кто его пролагает,
кто сквозь беды-печали
мне идти помогает.
 
Не даёт торопиться,
оступилась – поддержит…
И все дальше граница
в далях дымчатых брезжит.
 
Сколько дней уже кряду
я шагаю неробко?
Представляется взгляду:
к небу тянется тропка.
 
Всё, что ранит, пусть канет,
пусть уйдёт всё, что затхло.
То мерцанье, что манит,
называется «завтра».
 
* * *
 
Забываю тебя, забываю…
Новизной полыхает закат.
Дверь я перед тобой закрываю
в день грядущий, что песней богат.
 
То кляну, что вчера было мило,
погребаю под россыпью дел.
Бесконечными чувства я мнила,
но, увы, подступает предел.
 
Отстаю от тебя, отлепляюсь!
Крик в закат превратится, звеня, –
благодарна я: знаю, что завязь
дней грядущих излечит меня.
 
* * *
 
Я ухожу. Лежит мой путь в тумане,
и даже сны пучин его ясней.
Мне нужен дождь, потребно расстоянье,
чтоб разобраться, что в душе моей.
 
Что в ней творится – для меня же тайна.
Мне кажется, ты частью стал меня.
Туда спешу, где льётся дождь фатально, –
быть может, он избавит от огня?
 
Вблизи друг другу головы мы кружим,
вот для чего поспешен мой отлёт.
Хочу понять, насколько ты мне нужен…
В душе огонь – так кто ж её поймёт?
 
* * *
 
Живы корни всех чувств,
и побеги их рьяны.
Мне позыв ныне чужд
знать грядущего планы.
 
Недоверье теперь
к поворотам иссякло.
Не боюсь открыть дверь
и вступить в свое завтра.
 
Ведь как раз этот шаг,
что сейчас будет сделан,
отряхнуть даст мне прах,
даст стать белой на белом.
 
Верю: ждёт этим днём
очистительный ветер…
Хочешь – вместе пойдём,
коли день так уж светел!
 
Древесное заклинание
 
Дай душе не остыть
без любви и без неги.
Дай мне корни пустить,
дай расправить побеги.
 
Дай потокам всех чувств
через стебли излиться.
Поздней осенью пусть
опадут мои листья.
 
А пока – белый дым
пусть овеет, как долы,
мои ветви, к моим
пусть цветам спешат пчёлы.
 
Чтоб вот так и цвести,
из земли вырастая,
жизнь могла б провести –
и не надо мне рая!
 
Говорю не тая:
сердце этим спасётся –
ведь такие, как я,
жить не могут без Солнца.
 
Точно знала всегда,
сердцем ведаю тоже:
не несу я вреда
тем, что вырастут позже.
 
Дай душой не остыть
и, введя в эту сказку,
дай мне корни пустить
и познать почвы ласку…
 
Знай: средь этих ветвей
свить гнездо хочет птица,
чтобы в кроне моей
двадцать лет веселиться!
 
* * *
 
По прямому пути я зигзагом пройду –
таково мое, видно, устройство.
В полный рост поднимусь я себе на беду,
пусть вокруг голосили бы: «Скройся!»
 
А дороги, по коим пройти не дано,
так похожи на лезвия бритвы!
Это тоже, увы, я познала давно,
но с душой не пугаемся битвы.
 
* * *
 
Твой поцелуй трепещет на губах,
как бабочка. В глазах моих темно.
Я не хотела сердце впопыхах
пускать к тебе, но вырвалось оно.
 
Куда оно домчится, так спеша?
Мне и самой неведомо – до слёз! –
кем завтра будет полниться душа –
тобой? Ты хочешь этого? Всерьёз?
 
Да, кажется, истома сна тобой
пропитана. И кажется, что ты –
просвет, давно обещанный судьбой,
являющийся мне из темноты.
 
Я всё яснее вижу, почему
поёт душа, волнуясь и звеня;
подозреваю, проницая тьму,
Кто именно теперь хранит меня.
 
Твой поцелуй трепещет на губах,
как бабочка, знакомая давно…
Я не хотела сердце впопыхах
к тебе пускать, но вырвалось оно!
 
* * *
 
Как лето, что в густой траве таится,
как ветвь, что под ногой вдруг вскрикнет хрустко,
как скрытая в листве певунья-птица, –
так в жилках, в нервах путается чувство.
 
Ночами пробуждается цветенье,
да так, что, белой завистью исполнен,
гадает мир в немом оцепененье:
откуда – в полночь! – взялся этот полдень?
 
Теперь я знаю, что всего труднее
хранить его, его же опасаясь,
того пугаясь, что всего роднее…
О, эта плод дарующая завязь!
 
Чей дар ты? Или – чье ты наказанье?
Нельзя – об этом помню – возгордиться
пред тем, с кем небеса тебя связали,
пред тем, о ком тебе пропела птица.
 
Тот цвет, что вспыхнул в радостную полночь,
при свете дня узнать тебя позволит.
Цветенье чувств! Чем ты меня наполнишь?
Лишь не сгорело б, словно астероид…
 
* * *
 
Жгу одежды, что осквернены
теми мыслями, что рождены
торопливым уходом твоим…
Да развеется дым!
 
Свыклась с тем я, что произошло,
мне свободно теперь и светло,
не надейся, забывчивый друг,
что я гибну от мук.
 
Ты, чей пыл так внезапно угас,
сам болеешь, наверно, сейчас,
а слова твои – дьявольский яд –
самого и язвят.
 
И не думай, что ежели ты
своим сердцем, где скисли мечты,
позовёшь меня вновь за собой,
твоей стану рабой.
 
Ни за что! Я останусь верна
прежним чувствам, испитым до дна, –
пусть теперь я свободна от них,
пусть их голос затих.
 
Платья те, что ты видел на мне,
уничтожила в яром огне.
Сшили новые мне на заказ,
их ношу я сейчас.
 
* * *
 
Под водой донесу свою душу
до тебя – пусть там воздуха нет,
но лишь там она выйдет на сушу,
где горит твой спасительный свет.
 
А по воздуху – нет, не решаюсь:
вдруг развеется, не долетев?
Вдруг какая-то мелкая шалость
навлечет на неё Божий гнев?
 
Где б ты ни был, душа моя знает,
что с тобой, мой родной человек.
Ей ни зной не помеха, ни наледь –
связь незыблема. Это – навек.
 
* * *
 
Душа моя – не судно на приколе,
она всегда с тобою. Наизусть
я знаю твои радости и боли,
я постоянно чувствую твой пульс.
 
Сейчас ты на краю земли, и сердце
твоё идет на убыль, как луна.
Я о тебе, своём единоверце,
и вдалеке заботиться должна.
 
Стремясь скорее обратиться в завтра,
сегодня мчит вперёд во весь опор.
Мне холодно подчас, а то вдруг жарко –
тебя я ожидаю с давних пор.
 
Не тратя сил на горестные стоны,
жду, чтоб ко мне привёл тебя твой путь.
У мира свои мерки и законы,
и не пытайся их перешагнуть.
 
Чего я жду, придёт по Божьей воле,
и в этот миг я радостью упьюсь.
Дай знать мне твои радости и боли,
дай постоянно чувствовать твой пульс.
 
* * *
 
Прошу: давай с тобою жить в одном
и том же мире. Я так рада,
что этот век мы делим день за днём.
И мир делить нам тоже надо.
 
Тебя лишь вижу спутником своим.
Хочу, чтоб ты, мой взор встречая,
светлел лицом, прогнав печали дым,
чтоб жил, во мне души не чая.
     
Тебе ведь тоже было б по душе,
чтоб с теплотой произносила
я твое имя, близкое уже
настолько, что, как солнце, мило.
 
В том времени, в котором мы живём,
единый мир найти нам надо;
пускай же век войдёт в наш общий дом,
как наша общая награда.
 
* * *
 
Как хочу, всё, что видится мне, назову,
как хочу, так слова и расставлю.
И во сне они служат мне, и наяву,
всё вбирая – восторг ли, растраву.
 
Я порой их зажму, как слепец, в кулаке,
а порой, словно зёрнышки птицам,
все рассыплю – и дальше бегу налегке
по пронизанным солнцем страницам…
 
Мне так нравится! Пусть – после многих потерь,
ныне все возмещаю потери;
чем ответить, я знаю отлично теперь,
теням тем, что тягаться б хотели.
 
Нет тех дней, когда я, злые слезы тая,
могла стыть, оробев перед далью…
Между чувством и словом – лишь ветер, а я,
как коня, его лихо седлаю!
 
В Приэльбрусье
 
Говорю, груз забот отодвинув,
то с шиповником, то с облепихой…
Не хочу разбираться в причинах
светлой грусти и радости тихой.
 
Так сегодня все чувства подробны,
что никак не опишешь их вкратце.
В фазах сердца, что лунным подобны,
я ничуть не хочу разбираться.
 
Лучше пристально слушать я буду
пенье птиц, что рассвет возвещает.
Поклонюсь я ему, словно чуду, –
он из ночи нам мир возвращает.
 
Только вздрогнули вдруг от испуга
мои чувства и прячутся разом,
укрываются все друг за друга –
их страшит чуть проснувшийся разум.
 
Улизнуть норовят мои чувства,
осторожно пробраться по краю…
Что же, радостно мне? Или грустно?
И сама я сегодня не знаю…
 
* * *
 
Едва пробудившись, заходятся в зове
      лесистые горы вокруг,
а я откликаюсь, ведь жизнь наготове,
      живое живому есть друг.
 
Да, жизнь в моих венах вот так же струится,
      как в жилках скалы и листка,
подернута рябью из строчек страница,
      как озеро или река.
 
К себе приникая внимательным слухом,
      застыла вселенная вся.
Я – часть этой силы, близка с нею духом,
      мир вместе со мной родился.
 
Я чувствую нити, что тянутся с солнца,
      мне внятен небесный язык.
Навстречу вселенной мой отклик несётся,
      в ней мой отражается лик.
 
Чтоб стала гармония спутницей вечной,
      чтоб мир не скукожился, пуст,
дай, Боже, мне сил быть всегда человечной,
      не прятать за пазуху чувств!
 

Перевёл с кабардинского Георгий Яропольский