Залман Шмейлин

Залман Шмейлин

Четвёртое измерение № 7 (355) от 1 марта 2016 года

Под сенью пальм

* * *

 

В тех мирах, где мы не при делах,

О которых строим лишь догадки,

Чернота отмыта добела,

Всё уравновешено и гладко.

 

Не было в истории у них

Авеля и Каина – двух братцев.

Мир наш от эдемовcких олив

Жил с гнильцой – не стоило и браться.

 

Не было в истории у них

Несуразных Вавилонских башен.

Сколько мы настроили таких,

Возведём – и с башни палкой машем.

 

Всё у них разумно, без затей.

Это мы сказать не бережёмся:

«Боже мой, избавь нас от друзей,

А с врагом мы сами разберёмся!»

 

Это мы, позвав: «Приди, владей!»

Возопим потом, кусая локти:

«Боже мой, избавь нас от вождей!» –

(Тех, кому вострили сами когти).

 

Это мы – невольники, рабы –

Отданы любимым во владенье.

«Боже мой, избавь нас от любви!»,

От себя самих на самом деле.

 

* * *

 

Я не умру от ностальгии

В моём кокосовом раю.

И, слава Богу, не в России

С берёзкой рядом я стою.

 

Да, здесь их можно встретить тоже.

Под сенью пальм, в тиши аллей

Вечнозелёности расхожей

Их грустный вид ещё скромней.

 

Берёзки, на ресницах слёзки,

Ноктюрны ситцевой красы,

Вы так к лицу всем перекрёсткам

Нещедрой средней полосы.

 

И как невольно душу ранит

Неприхотливый ваш наряд.

На фоне пышных форм герани –

Та здесь – родная, та – своя.

 

И разве только ненароком

Прознает кто-то шебутной

Каким хмельным, пьянящим соком

Вы наливаетесь весной.

 

* * *

 

Чёрные паруса в море у самой кромки,

Два косых лоскута в дымке у горизонта,

Хищные два клыка движутся в струях синих,

С берега видно, как – с потусторонней силой.

 

Где-то гнездовье её – там, в голубой лазури

Вечная тайна бездн сводит с ума до дури.

Но сохраненью её парус далёкий верен,

И остается вне тайны песчаный берег.

 

* * *

 

Словно падает снег – снегопадом идёт листопад,

И дурман-потаскун обветшалыми строчками вторит.

Ты одень для меня мой любимый, неяркий наряд.

Календарь, календарь, твоя крыша поехала, что ли?

 

Мы тебя пригласим, если хочешь, присядь за наш стол,

Станем шутки шутить, полнить влагой игристой бокалы,

Капать в кофе коньяк, но в умеренной дозе, а то

Как бы нас всех троих не погнали в три шеи из зала.

 

* * *

 

Я думаю, убил её не быт,

Не грязь и мерзость нищеты, бомбёжек.

Это – беда ценою в полбеды,

Её сожгло внутри другое всё же.

 

Как ни крути, сломать её не мог

Ни смрадный дух от щей прогорклых кислых,

Ни топот заглушивших рифмы ног.

Её убийца – жесть единомыслья.

 

Беда, которая потуже, чем петля,

Что рядом с ней парша или чахотка?!

Дышать – нельзя, без воздуха земля,

И горло перехлёстывает плетка,

 

Пережимает кирзовый сапог

Да у виска шальной дежурит выстрел.

И выживали, научившись между строк

Улавливать по капле воздух чистый.