«Послушайте!» Константина Райкина
Когда стихи читает Райкин,
Срываясь в истеричный крик,
Когда он душу рвёт нагайкой,
Мир к телевизорам приник.
Когда стихи читает Райкин
И сотворяет чудеса,
Мне стало беспощадно жалко,
Тебя, российская попса.
Тебя, хрустящую попкорном,
Уставшую от голых баб.
Себя, смотрящего покорно,
Постыдные «Комеди Клаб»,
Смакующего «Нашу Рашу»,
Где балом правит Светлаков,
Где в головах сплошная каша
Из педерастов и ментов.
Когда стихи читает Райкин,
Смешной, по-пушкински, нахал,
Вся мерзость пятится, как раки,
И плачет зал, и плачет зал.
Рижское лето
Сколько ультрафиолета
Нас встречало у дверей!
Это лето, как комета,
Девяносто длилось дней.
Солнце полного накала,
А под солнцем ты и я.
Это много или мало
Для земного бытия?
Стать твоим, хотя бы пажом,
Целовать твои следы.
На прохладном рижском пляже
Ты возникла из воды.
Не взглянула, только сети
Разбросала на ходу.
За тобою по планете,
Как привязанный бреду.
Ничего не надо лично мне,
На любой готов разбой.
Только б вечно, в электричке,
Плыть вдоль Юрмалы с тобой.
Без счастливого билета,
Без друзей и без вещей.
Это лето, как комета,
Девяносто длилось дней.
Пушкинский день России
Нынче пушкинский день России.
Сколько минуло, Боже мой!
Но, по-прежнему, кот Василий
Ходит по цепи золотой.
Хороша в июне природа.
Пьяный леший с утра не брит.
Сок берёзовый колобродит
И русалка под дубом спит.
Кот учёный скучает крепко
По семейству своих котят.
Одуванчики и сурепка
Постным маслом траву кропят.
Я, как божья коровка на прутике,
Продолжаю движенье вперёд.
Невесомые парашютики
Не спешат закончить полёт.
Золотится летняя зорька
И, по-прежнему, наяву,
Мчит из Болдино чудо-тройка.
К Гончаровым спешит, в Москву.
Янтарная осень
Я восхищаюсь сентябрём,
Как в детстве рижским янтарём.
Нам иногда залив-бунтарь
Дарил крупицами янтарь.
Сентябрь сегодня отдаёт,
Дождями изойдя дотла,
Листвы желтеющей полёт,
Остатки летнего тепла.
Люблю таинственный янтарь,
Как Ригу, Волгу и Букварь.
Без лоска, блеска и шумих
Он мой напоминает стих.
Я сам, под солнцем в сентябре,
Похож на мошку в янтаре.
А помнишь, Симонов писал...
С утра все ветки за окном
Макнули в растворённый сахар
И заполняет снежный запах
Пространство леса, старый дом.
И снежный барс на белых лапах
Уютно дремлет под пеньком,
А наверху, барсиха-мать
Семейство будет охранять.
Но как прожить, где снег экзотика,
Где вся зима прошла под зонтиком?
Ты помнишь, Симонов писал
Серовой грустный мадригал:
«Первый снег в окно твоей квартиры
Заглянул несмело, как ребёнок,
А у нас лимоны по две лиры,
Красный перец на стенах белёных…
Юбки матерей не отпуская
Черные, как галки, бродят дети.
Никогда не думал, что такая
Может быть тоска на белом свете».
На скучной вилле ди Веллина
Поэту снилась Валентина.
Его судьба и оберег
И милый сердцу русский снег.
Дружба народов
Мы катались на лыжах в Межгорье,
Это горный курорт под Львовом.
Нас инструктор, по имени Боря,
Обучал горнолыжным основам.
Оказался хорошим учитель,
Скоро мы не ползли, а парили.
И его пригласили выпить
Вместе с нами вина в Колыбе.*
Боря был в этом деле не крепок.
Разговор шёл за жизнь, про лыжи.
И он выдал нам напоследок:
Как я вас, москалей, ненавижу!
Мы приехали из Прибалтики,
Боря выпил, конечно, лишнего.
Как вам дружба народов, с бантиком,
Даже в Риге такое не слышал я.
---
*Колыба – местное питейное заведение.
Дар Божий
Октябрь уж наступил
Железною стопой
На съёжившийся сад,
На улей городской.
На правых и неправых
И летние забавы.
Октябрь наступил,
Под ним скрипит настил
Печали вековой
И светлых мыслей рой
Растаял за спиной.
Октябрь наступил,
Как гений тёмных сил,
Упрёков и сомнений,
Сжигая хлорофилл
Весенних настроений.
Октябрь инсургент.
Его эксперимент,
Листвы холодный пламень,
Над нами и под нами.
Итак, опять октябрь
Мне дарит Бог с тобою.
Мне дарит Бог, хотя,
Я этого не стою.
Злюка
Мир держу в лапах рифм,
Нежных, грубых.
Захочу, будет вихрь,
Захочу, ласкаться будут.
Захочу, будет грусть,
Тиной вязкой болотной,
Захочу, обернусь
Страстью животной.
Захочу, полечу,
Захочу, будет мука.
Мир держу, им верчу,
Для тебя, злюка!
Черновики осени
Как паузу держит природа
В осенних своих мастерских,
Когда из туманного свода
Внезапно появится стих.
И ты засыпаешь под флагом,
А ночью случится набег,
Страницами писчей бумаги
На землю опустится снег.
И утром на нём, как награда,
Его черновой референс,
Рисунки казнённой плеяды
И профиль красавицы Керн.
© Юрий Стоюшкин, 2012 – 2014.
© 45 параллель, 2014.