Юрий
Ряшенцев

* * *

О. Батраковой 
  
Не за наградой, не от наказанья 
лечу сквозь снег и медленную муть. 
Я – раб той самой строчки расписанья, 
где сказано «семь тридцать, пятый 
     путь». 
  
Не серые, не в яблоках ли кони – 
дрожат такси… Из мутной полосы 
на угольном стеклянном небосклоне 
уже восходят мутные часы. 
  
И лица проводниц плывут всё тише 
меж поручней протяжной чередой. 
Являйся, появляйся, выходи же, 
мой старый враг, мой праздник молодой! 
  
Твоих волос туманный блёклый очерк 
уже забрезжил где-то за толпой – 
и вот, печальный рыцарь проволочек, – 
хочу ли я остаться сам собой? 
  
Иль всё, что в нас, наш мир и нрав наш 
     сложный, 
короче, то, что называем – «я», 
ждёт лишь одной улыбки невозможной, 
чтоб превратиться в жизнь из бытия, – 
  
вот в эту мглу, где дышат три вокзала, 
где мокрый снег ползёт по витражу, 
где ты ещё ни слова не сказала, 
где я ещё не знаю, что скажу.