Весна
Цвела сирень, благоухала,
Как будто ветра опахало
Толчками гнало аромат
На мой окопчик в аккурат.
И это посильнее драки,
Страшнее танковой атаки
Сводило молодых с ума,
Такая в сердце кутерьма…
Куда? Зачем? Ох, эти суки,
Они воюют-то со скуки.
Я, гады, доживу до ста,
Вперёд! За Родину! За Ста…
09.01.16
Примета
Построил фонтан я у нас во дворе.
Звук воды, упадающей в воду,
Как эхо на звон серебра в серебре,
Он к удаче, деньгам и приплоду.
У грека в лавчонке нашёл я муляж,
Ионический ствол в каннелюрах,
Основы квадрат, капители плюмаж –
Отборная номенклатура.
Над самой изящной из этих колонн
Парит тонкостенная чаша.
Я древнему греку отвесил поклон,
Спасибо, мол, радость ты наша.
А дальше – для птиц: керамический лист,
Пасть льва с медной трубкой к насосу…
Я теперь, как поклялся один новеллист,
Допишу свой фонтан, кровь из носу.
Вот царские будто разверзлись уста,
Рванулась струя на свободу,
Звенит, как струна, вольна и чиста,
Вода возвращается в воду.
И вдруг осенило, примета сбылась:
Стихи получились, спасибо!
Молю я кого-то, ах, только не сглазь,
По мне лучше яд, чем placebo…
09.15.16
Легенда
В Киеве на доме Городецкого хирели
Траченные временем горгульи и химеры.
Они уже сто лет о девушке рядили,
О женихе её, о свадьбе и кадрили,
О блеске золота, посуды и бриллиантов,
О мишуре шитья, шнуров и аксельбантов.
О шляпках, канотье, кокардах и шиньонах,
О круассанах, трюфелях и шампиньонах,
О том, как мужа обнаружили с прислугой…
И как ревела бедная белугой,
Как грохнулась, в истерике забилась,
Потом в Матвеевском Заливе утопилась.
Не в деньгах счастье! – закручинилась химера,
Ну, что за жизнь, забери её холера…
И долго со значением вздыхали,
Прислушиваясь к звукам «хали-гали».
Но тут вмешалась в разговор кариатида:
Вы обе – жертвы застарелого артрита,
Забыли всё, вам всё не слава богу,
Без денег этот дом снесли б, как синагогу!
Подружки сразу сникли, Внезапно понимая,
Меж деньгами и счастьем Тянется прямая.
09.10.16
Расклад
Случается вещица
Считаться вещью тщится,
И очень огорчается,
Когда не получается.
Не так ли мы, хаверим,
В счастливый случай верим,
Везуху, фарт, удачу,
Хорошую раздачу.
Ещё одну и… перебор.
Судьбы вершится приговор!
08.27.16
О петухах
Похлёбка из цикуты: брюква да морковь,
По вкусу соли, перцу и укропу,
Всё для того, чтоб обмануть утробу,
Покуда стынет сердце и густеет кровь.
Никто не знает, что за смертью, но в тюрьме
Всё та же власть толпы и олигархов,
Да только бывших, то есть из огарков,
По мне, уж лучше помереть в своём уме.
Огарки… что ж, идея неплоха.
Критон, Асклепию отдайте петуха…
И умер. Твой мудрейший сын, Эллада!
Но он был мастер всяческих идей,
И потому остался в памяти людей,
Афинам навязав Алкивиада.
08 22.16
Modus operandi
Вот так и ведётся на нашем веку…
Булат Окуджава
Всё больше украдкой, всегда начеку,
С оглядкой, с опаской, сторожко, молчком,
Вставая с колен, упадая ничком,
Мы веруем в старцев, блаженных, калик,
Целуем взасос зацелованный лик,
Вождей из сермяжного лепим дерьма,
Потом их навынос сдаём задарма.
Мы до смерти любим своих паханов,
В мундирах ли, френчах, в штанах, без штанов,
За честь почитаем за кодлу радеть,
Прикажут – раздеться, прикажут – раздеть.
История наша, текущий момент,
Моментом командует временный мент.
И только одно лишь мы свято храним:
И зависть к евреям, и ненависть к ним.
08.14.16
Игра
Свалилась ночь, вот уже и темно, хоть глаз выколи,
Поскрипывает гамак, вокруг снуют привидения,
В кустах что-то шуршит. Ёжик? Но запах выхухоли,
Залаял пёс, срываясь на визг от избытка бдения.
И вчера срывался и, наверно, сорвётся завтра.
Вспыхнуло окошко, вышел сосед с пивом и нардами,
Помусолили малость «момент», но так, без азарта:
Что общего между лемурами и гепардами?
Нас сблизила бессонница и преданность собакам,
Моя теперь там, под крылом Франциска Ассизского.
Соседский пёс уткнулся в руку… тоскует, однако,
Вот я ему дважды подружку уже и отыскивал.
Вновь пришёл мой черёд бросать окаянные кости
Но я не в ладах с удачей в любой на удачу игре,
«Вам везёт, как могильщику на забытом погосте», –
Пошутил бы, мне кажется, господин комиссар Мегрэ.
Кстати о комиссарах, у меня есть будёновка:
Тень угасшей звезды, в небеса указующий палец…
На подкладке: «Байково, улица Миллионовка,
Боец Иванов». Нитки истлели, но буквы остались.
Сосед построился. Я опять расставляю пешки,
Молюсь Фортуне с Гермесом истово, без передышки.
Пёс устроился под холстом, натянутым на вешки,
А я всё бросаю кости, пустышки, одни пустышки.
08.04.16
Гражданский сонет
Прославленный дурак, любимец короля,
Придворный шут, но и премьер-министр,
Забыл шпионов подлинный регистр
В приёмной вице-президента. О-ля-ля!
Король и президент, заклятые враги,
Сочли конфуз отнюдь не комильфо,
Но объявили: список был фуфло,
И запретили превентивные шаги.
Такое лядство там творится наверху,
А нам оставили муншайн и мариху.
По слухам, это просто конопля,
Расти, кури, лечись, у них другой закон.
За здравие – весёлый самогон,
За дураков, любимцев короля!
07.13.16
Мне часто говорят…
Мне часто говорят на людях и приватно,
Что я всё понимаю, но всегда превратно,
И только ты одна без устали твердишь:
О чём вы это бишь? О чём вы это бишь?
Проносятся деньки цветной размытой лентой,
Никак не разобрать осенней или летней.
Живём всё впопыхах, всё пальчиком грозя,
Одумайтесь, друзья! Одумайтесь, друзья!
Но вот беда, тебя уже никто не слышит,
И каждый о своём, и каждый жаром пышет,
А ты своё твердишь, мол, что вы, так нельзя,
Одумайтесь, друзья! Одумайтесь друзья!
Да будет вам нести, ребята, ахинею,
Уже который год я от неё хренею.
Вы жизнь проговорите, попусту бузя,
Одумайтесь, друзья! Одумайтесь друзья!
Пружинный патефон, мечту о Рио-Рите,
Неужто всё забыли? Или всё хитрите?
Ну, как же это можно всю жизнь жить, юзя?
Одумайтесь, друзья! Одумайтесь друзья!
Неужто так судьбу придумывать мы будем,
Неужто нашу юность впопыхах осудим?
Они в ответ плечами пожимают лишь:
О чём вы это бишь? О чём вы это бишь?
07.01.16
Сладкий плен
ненужных знаний всё безумней плен…
А. Габриэль
Прав Габриэль: ненужных знаний плен,
Альцгеймер ранний, старческий хаос,
Балласт вопросов и ответов тлен,
Кто Гуинплен? И кто компрачикос?
Всё правда. Но не всё ли мне равно?
Причастия наивный суррогат,
Важнейшее из всех искусств, кино,
Доступно было, хоть и напрокат.
Вот я разведчик. В логове врага
За НАШУ пью победу швабский шнапс
На брудершафт с каргою, и карга
Мне что-то шепчет про последний шанс.
Я смуглый мексиканец. Белый ринг,
Последний раунд, разрази их гром!
Проклятый гринго, оба мы сгорим,
Но я не лягу, ляжешь ты, каброн.*
Моим героем был бессмертный гёз
Тиль, Зеркало Совы, обмана крест,
А юбка Неле – юношеских грёз
Вершина, близкая, как Эверест.
Рояль, коньяк, камина лёгкий жар,
Шопена Тарантелла, ля-бемоль,
И я, красивый, как Филип Жерар
В объятиях Матильды де Ла Моль.
Мне было восемнадцать, ветеран…
В окошке ветка в зимнем серебре,
Ковёр на стенке, как большой экран,
И вздорные картинки на ковре.
_____
*козёл (исп.)
06.27.16
Перепевы
но кожа превращается в хитин.
Бахыт Кенжеев
но кожа превращается в хитин
тусклее суше и уже слоится
пора пора и мне с природой слиться
а я стишки да хаваю статин
и я бы тоже с чистого листа
но мне давно уже не до элегий
мои коллеги двигают телеги
благости нательного креста
и это после всех метаморфоз
когда наколотый под сердцем тельник
почёсывая слово брал брательник
и предлагал от прений и угроз
спешить к сопоставлению идей
всем нам напоминая что в гражданку
он предпочёл бы шашку не берданку
поскольку жалко пули на блядей
коллеги да помилуйте окстись
виват Лебядкин слава графоманам
ты лучше из стаканов как Стаханов
залей зажмурься да понюхай кисть
а можешь как девчонка Мамлакат
пойти и взять сто килограммов хлопка
сам ты дурак сказал бы умный попка
взяв в словаре три слова напрокат
тем и скучна поэзия мой друг
что глуповата ежели на круг
06.20.16
По ту сторону добра
По ту сторону добра – зло,
По ту сторону бугра – волк.
Мне там никогда не везло,
Был когда-то, да вышел толк.
Не умею по-волчьи выть,
Не умею по-волчьи грызть…
Хохотнёт болотная выпь,
И в усы усмехнётся рысь.
Издавна добро и бугор,
Похвалялись «той» стороной,
Здесь и полицейский и вор,
Связаны судьбой, как струной.
Вот и разберись, что к чему,
Чу! А если это за мной?
Знаешь, окунёшься в чуму,
Очень скоро станешь чумной.
Я по эту сторону жив,
Как трава, как листья травы.
Я бы жизнь стеной окружил,
Если б не боялся молвы.
06.18.16
Пришла пора…
Пришла пора платить по векселям,
Как ни крути, а всё-таки придётся,
Без пользы тут и «шолом», и «салям»,
Поскольку кредиторам там неймётся.
Я не в обиде: вечная душа
Дана на время бренной оболочке.
Надеюсь всё, сомнения глуша,
Что «Я» – не только лёгкие да почки.
Но здравый смысл – выдумка «для птиц»,
Как некогда заметил юный Холден*.
Над пропастью вранья и небылиц
Висит бездонный равнодушный полдень.
Лежу, закинув руки, в этой ржи,
И вслушиваюсь в пропасть небосвода
Ни звука, только чаек виражи,
Да мысли абсолютная свобода,
И полная симметрия идей,
А значит, ни привета, ни ответа:
Мой выбор вновь, и никаких гвоздей!
Ах, мне бы рюмку лёгкого кларета…
_____
*Герой романа «Над пропастью во ржи».
06.06.16
* * *
Проснулся на рассвете, тончайшее усло,
приснилось, будто крышу, как шляпу, унесло,
а я лежу в постели, открытый всем ветрам,
и жизни новобранец, и смерти ветеран.
И это, как ни странно, закон ли, лабуда:
сначала все другие уходят, кто куда,
а я, новорождённый, живу себе, живу,
возможно, вспоминаю, возможно, deja vu…
Но наступает время, счастливая пора,
ты шепчешь, улыбаясь, пора, мой друг, пора…
И воздух вдруг нездешний, прозрачен, свеж и прян.
Я смерти новобранец и жизни ветеран.
05.16.16
В который раз я тщусь вообразить…
В который раз я тщусь вообразить
Миг до начала времени, да где там!
Я верую, вчерашний прозелит,
Но жажду чистой логики при этом.
Резиновых резонов реквизит –
Заначка из мезона да бозона.
Здесь разум раз за разом тормозит,
Здесь дзэн-загадок золотая зона.
Есть кафкианства лёгкая модель,
И Сирина, подобие кудели.
Открыта ли, закрыта цитадель,
Не знает обитатель цитадели.
Извечный искус – сходная цена
За вечный бой и за готовность к бою.
Казнён ли непрозрачный Цинциннат?
Прозрачным стал? Помилован толпою?
В конечном счёте, ясно лишь одно:
Здесь – это здесь, другого не дано.
05.11.16
Anno Domini MCMLXXXIX
Бог сохраняет всё…
И. Бродский
Ахматовой тем летом исполнилось бы сто,
В Москве пиитов речи, как песок сухи,
В Нью-Йорке тунеядец в маленьком бистро
Придумывал об Анне бессмертные стихи.
Вначале было Слово, и Слово было Бог,
Бог сохраняет всё; особенно слова…
Последнее, должно быть, первого итог,
У Бродского от счастья кружилась голова.
Пылает в этой строчке евангельская страсть,
Она ему зачтётся, видимо, не зря:
Поскольку страсть нельзя ни сделать, ни украсть,
Постольку же без устали жульничает фря.
Последний из Плеяды… Ну что им до жулья?
С Земли на небеса обратный звездопад:
И кажется к вратам надмирного жилья,
Как будто не взлетает, а падает Булат.
За пазухой у Бога все семеро* теперь…
Земля родная было дар речи обрела,
Но горькая судьба, утратив счёт потерь,
Над нею вновь простёрла зловещие крыла.
_____
*Владимир, Марина, Анна, Борис, Осип, Иосиф, Булат
04.25.16
Апокриф
Слава Богу, чужой.
И. Бродский, 1962
я пришёл ниоткуда
и уйду в никуда
был не нужен иуда
никому никогда
я служил только слову
ибо слово есть бог
средний перст душелову
моей жизни итог
снова ёрзает сердце
повреждённый паук
отшутилось ли скерцо
по законам наук
ну ещё сигарету
рюмку виски ещё
или всё же беретту
только сердце тощо
третий раз умирает
истончилось усло
три ступеньки до рая
золотое число
04.10.16
Украдкой молится безбожник…
Украдкой молится безбожник,
То вопрошает, то клянёт,
Холодного ума заложник,
В плену языческих тенёт
Он жаждет чуда, но при этом
Чтит чистый случай как на грех,
Пылая жарким пиететом
К науке, сшитой из прорех.
Потом опять черёд сомнений,
И, горькой правды не тая,
Он вместо всех местоимений
На место ставит своё Я.
Но час смирения недолог,
Молитвы, клятвы – всё на слом,
Его гордыни гложет голод,
Ах, поделом мне, поделом!
И эти адские качели
Сведут несчастного с ума,
Когда при солнце ли, свече ли
Придёт с визитом Смерть сама.
04.07.16
© Юрий Берий, 2014–2016.
© 45-я параллель, 2016.