Юлия
Жадовская

Милосердный самарянин

Покрытый ранами, поверженный во прах,  
Лежал я при пути в томленье и слезах  
И думал про себя в тоске невыразимой;  
«О, где моя родня? Где близкий? Где 
     любимый? о  
И много мимо шло... Но что ж? Никто из 
     них  
Не думал облегчить тяжёлых ран моих.  
Иной бы и желал, да в даль его манила  
Житейской суеты губительная сила,  
Иных пугал вид ран и мой тяжёлый стон.  
Уж мной овладевал холодный смерти сон,  
Уж на устах моих стенанья замирали.  
В тускнеющих очах уж слёзы застывали... 
      
Но вот пришёл один, склонился надо мной 
      
И слёзы мне отёр спасительной рукой;  
Он был неведом мне, но полн святой 
     любовью -  
Текущею из ран не погнушался кровью:  
Он взял меня с собой и помогал мне сам, 
      
И лил на раны мне целительный бальзам, 
     -  
И голос мне сказал в душе неотразимый:  
«Вот кто родня тебе, кто близкий, кто 
     любимый!» 
  
          1864