Прогулка
Весной Париж теряет притяженье:
Густые сакуры парят в зеркальных лужах,
Как сны, перемежаясь с облаками,
Похожими на ворохи белья:
Как будто Бог, смешав в своей палитре
Цвет нежности с прозрачными слезами,
Прошёлся мягкой кистью по пейзажу,
Вдохнув в него сиянье и любовь.
Затем дыхнул теплом на спящий город,
Провёл рукой по зябнущим фасадам,
Сошёл с небес на дремлющий Монмартр,
Держа под локтем краски и холсты.
Квартал художников. Все улицы пусты.
Рассвет. Дома. Прозрачные кусты
Страдают недолеченным бронхитом.
Подрагивают ветви на ветру,
А из кофейни тянется сюита.
Монмартр спит, и в небе Сакре Кёр
Сливается с густыми облаками.
Пройдя Монмартр, бог сел в фуникулёр.
И, взглядом обнимая панораму,
Провёл рукой по мутному стеклу –
Стёр облака на влажной синеве.
Пока он ехал, мир преобразился,
Помолодев на целую эпоху,
И юный бог, похожий на Моне,
Пройдя по мостовой, сел на веранду,
Снял свой берет и кофе заказал.
Пока он пил, смакуя терпкий привкус,
Проснулся город, полоская горло речью,
Гортанным «р» взрывая тишину,
Наполнил он лавчонки, и кофейни,
И русла обмелевших сонных улиц
Прохладным светом, запахом сирени,
Текучей пестротой случайных лиц.
Он шёл через кварталы и эпохи:
Перед его печальными глазами
Шли забастовки, мчались экипажи.
Мелькали лица, строились мосты.
А в небе проплывали дирижабли,
Похожие на стаи ламантинов,
И серебристый вектор самолёта
Тянулся, как упругая струна.
Сквозняк ласкает скулу у стекла
Речного батомуша. Беглый взгляд
Скользит, минуя Сену и фасад
Песочно-белый в стиле ар-нуво
Стальную бязь Семирамид балконных
С цветочной пеной в глиняных горшках –
В седые от ненастья небеса,
Дрожащие от ветра в зыби Сены,
Слезящиеся в старческих глазах.
Весной Париж теряет притяженье:
Густые сакуры парят в зеркальных лужах,
Как сны, перемежаясь с облаками,
Похожими на ворохи белья…
Влюблённые на улицах Рима
В темноте качнулось распятие,
Словно маятник, и двинулось прочь.
Как бессонница долги объятия.
Поцелуи глубоки как ночь.
Речь влюблённых на улицах Рима
Нежным хором врастает незримо
В шёпот пиний и лауду лавра.
Загорается Альфа Центаврой
Одинокий фонарь цвета лета,
Осенённый нимбом из света.
И из прошлого вьётся как будто
Изумрудная Виа Маргутта,
Там, где некогда жил Феллини.
Под сплетением солнечных пиний
Начинается эта прогулка
От подъезда – до переулка,
Вдоль приземистых ветхих фасадов –
Через арки и анфилады.
Расплетается кружево улиц.
Траттория, Рим, запах устриц.
Скрип бутылки и струйка вина.
Облака из чистого льна.
На лотках пестрят безделушки:
Амулеты, распятия, кружки,
Туфли Prada, сандалии Гермеса –
На прилавках Порта Портезе.
Траттория, терраса с видом
На закованный в мрамор фонтан.
Итальянец в песочном твиде
Пустотой наполняет стакан.
Траттории терраса пустынна.
Пьяцца Попполо словно пустыня
На рассвете. Лишь двое влюблённых
В темноте говорят оживлённо
На наречии вздохов и жестов.
А над ними тени божеств –
Перья Эроса, локон Венеры.
В поцелуе – начало эры
Бесконечной любви: встреч, разлук,
Перекрёстков и сомкнутых рук.
В поцелуе – начало эры,
Две фигуры темнеют на пьяцце.
На туманных стенках фужера
Расцветают следы женских пальцев
Лепестками весенних соцветий,
Огоньками прозрачных созвездий.
* * *
Вечер в Риме. Улица дель Корсо.
Стеклянистый свет из бутиков.
На витринах – мраморные торсы.
В лужах – отражения богов.
Прихотливые изгибы улиц
Как излучины прозрачных жил.
В переулках медленно целуясь,
Оставляют тени все, кто был,
Жил, существовал под римским небом,
И любил до дрожи на устах.
Только жизнь растаяла как небыль,
Растворилась в строках и словах.
Всем влюблённым мира аллилуйя.
Над холодным Тибром спят мосты.
На устах в горячих поцелуях
Расцветают нежные цветы.
© Юлия Шестакова, 2020–2021.
© 45 параллель, 2021.